Мой нежный враг (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

— А зачем вы за мной ездите? — спросила я.

— Распоряжение Ярослава Александровича. Мы сначала думали, кто-то из мироновских, хотя босс сказал, что тот не должен выступать против вас. Но потом стало ясно, что нет, мутный чел без навыков.

— А как вы поняли, что мне помощь нужна?

— Вы в пролёте не появлялись долго.

Даже так. То есть следят за мной основательно. За что надо сказать им спасибо.

Так я и сделала.

— Не за что, — усмехнулись они.

— Может, чаю хотите? — спросила я.

— Нет, спасибо.

Я встала, кивнув, прошла в кухню. Мой спаситель прошёл следом.

— Катерина Михайловна, Ярослава Александровича сейчас нет в городе, но он просил показать вас врачу, хотя я объяснил, что это необязательно.

Я резко отвернулась, руки забегали по столу, хватаясь за все подряд. Интересно, у Ярослава понятия такие о долге? Вроде использовал человека, но надо проследить, чтобы с ним все в порядке было? Схватив пустую чашку и покрутив в руках, я все же замерла, выдохнула, закрывая глаза. Чашку оставила и, повернувшись, улыбнулась.

— Спасибо, но я чувствую себя хорошо, так что обойдусь без врача.

Он только кивнул и удалился обратно в комнату.

Я обессилено села на стул. Странным образом мысли об убийстве Георгия, о всей ситуации, о покушении на меня улетучились вмиг. И думать можно было только об одном: Ярослав обо мне заботится. Пусть из каких-то странных побуждений, но все же. И в тот же момент я поняла: на самом деле ничего больше не будет. И его в моей жизни тоже. Потому что если бы он хотел — то появился бы, наплевав на все мои слова.



А потом события закрутились как-то быстро.

Артюшкин, допросы, протоколы, Алексея взяли под арест, он сознался в содеянном, и таким образом обвинение с Даньки было снято. Когда я вышла из отделения, встретила как раз последнего. Он встревоженно нарезал круги по небольшом пятаку парковки, забитому машинами.

— Катя! — воскликнув, обнял меня, крепко прижал, отстранившись, ухватился за плечи, разглядывая. — Я как узнал, сразу сюда, но дальше общего коридора меня не пустили. Вот тут ждал… Боже, Кать, он чуть тебя не убил! Я мог тебя потерять из-за этого урода!

Он снова прижал меня к себе, а я закрыла глаза, пытаясь подавить слезы. И все равно чувствовала, что глаза стали влажными. Понимала умом, что Ярослава не может тут быть, раз он не в городе, и все равно хотела его увидеть. Данька вот переживает, что чуть меня не лишился, а Ярослав?.. Ведь именно в такие моменты люди начинают ценить жизнь, хвататься за упущенные шансы, исправлять ощибки?

Вдруг и он все-таки… приедет?

Данька повёз меня домой, я почти не слушала, что он говорил, правда, когда возникла пауза, сказала:

— Дань, твой отец знал, что ты принимаешь наркотики. Он когда-нибудь говорил с тобой на эту тему?

Данька сжал на мгновение руль. Помолчал.

— Я не знал, Кать, что Ольга меня засекла. Отец ничего не говорил, вообще ничего. Просто перевёл меня в другой ресторан.

— Прикрыл тебя, Дань, — заметила я, — хотя ты его об этом не просил. Прикрыл, как прикрывал все это время, когда давал тебе деньги. Может, он был не лучшим отцом, но он любил тебя. Как мог.

А ты чуть не свёл его с ума — можно было прочитать несказанное мной. И вполне возможно, свёл бы, и до самоубийства довёл.

Данька молчал, насупился, и за оставшуюся дорогу больше не было произнесено ни слова. Когда он тормознул в моем дворе, я сказала:

— Прости меня, Дань. Ты мне не чужой человек, но я действительно не готова сейчас с тобой общаться. Если сможешь, прости и забудь обо мне.

Вышла из машины и пошла к подъезду, чувствуя, как Данька смотрит мне вслед. На душе было тяжело. Я вдруг подумала: Матвеев этого не заслужил. Да, он был порядочным говнюком, и тем не менее. Он ведь не бросил сына, как это сделала мать. Воспитал, как мог. Пусть вышло не очень, и все-таки это не повод медленно сживать его со свету. И если чья-то жена, не удержавшись, ложится с ним в постель, это тоже не повод убивать его ножом в грудь.

По факту, сам того не зная, Георгий был катализатором озлобленности, зависти и как следствие ненависти к себе. От далеких людей до близких. Был ли рядом с ним вообще хоть кто-то, кто на самом деле его любил? Бывшая жена, алчно мечтающая получить его деньги? Сын, подсыпающий в кофе наркотики? Друг, который ради бизнеса готов был подсидеть? Про женщин вообще молчу.

Даже понимаю, почему он не верил мне, почему так яростно не хотел слышать правду. Он просто не мог принять ее, поверить в такой расклад. И почему-то теперь было Георгия остро жаль. Потому что он умер, а все эти вокруг остались жить.

Жизнь потекла своим чередом. Я засела дома, днём работала, ночами рисовала, вдохновение удивительно не покидало меня. Квартира начала превращаться в хаос из красок и картин. А время шло и шло. Не знаю, сколько его прошло, я потеряла счёт, жила в своём коконе, в котором было тихо, спокойно, в котором никто не обижал и ничего не происходило. Но это было то, что надо. По крайней мере, сейчас.

Он появился дней через десять. Без звонка по телефону, сразу в дверь.

Я глупо вскочила, спросонья заметалась по комнате, топча картины, вляпалась в краску, чертыхнулась. Причина была проста: подумала, это Ярослав. Метнулась к двери, заглянула в глазок и… все внутри упало. Сразу вернулось тупое спокойствие, что было со мной все это время. За дверью стоял Мишка.

Я открыла. Он оглядел меня долгим взглядом и выжал:

— Выглядишь так себе.

Хмыкнув, я развернулась и пошла в комнату. Он зашёл, разувшись, заглянул и присвистнул.

— Матерь божья, тебе что, предложили сделать выставку?

— Да кому я нужна.

— Значит, просто отдалась искусству?

— Ага, полностью. Чаю хочешь?

— Давай.

— А ты чего пришёл? — спросила уже в кухне, пытаясь среди горы посуды достать чашку.

— Ты номер сменила? Твой заблокирован, в соцсетях не отвечаешь. Решил узнать, как у тебя дела. Слышал, убийцу того мужика нашли, да?

— Нашли.

— А вот все то, что мой товарищ рассказывал, пригодились?

— Не особенно.

Вдаваться в подробности не хотелось. Чайник грелся, Мишка смотрел изучающе.

— Но спасибо за заботу, — добавила я из вежливости. Он рассмеялся.

— Спасибо за заботу, но лучше бы не приходил? — спросил весело. Я фыркнула.

— Такого я не говорила.

— Ладно, я на самом деле ненадолго. Так и понял, что ты не особо интересуешься новостями. Вот, — он выложил на стол синий плотный прямоугольник с надписью “приглашение”.

— Это что?

— К нам в галерею привозят импрессионистов, сегодня первый день, открытие, через знакомого достал приглашение. На двоих. Может, сходим? Развеешься заодно.

Я усмехнулась.

— Типа спасать меня решил?

Мишка вздохнул.

— Кать, я тебя знаю, спасти тебя можно, только если ты сама захочешь. Но развеяться не помешает. Жизнь продолжается, как говорится.

— Все-таки я тебе по-пьяни, видимо, выплакалась, — пробурчала я по-доброму, взяв приглашение. — Ладно, пойдём. Форма одежды?

— Ну пижаму стоит сменить точно. И не только для вечера, а вообще.

Я ударила его приглашением по голове.

Чаю мы выпили, потом Мишка отбыл, вот так тактично. Решил нагружать меня дозировано.

Встретиться мы договорились у галереи, приехала я рано, так что парковочное место удалось занять, уже через двадцать минут с этим стало сложнее. Я все же надела платье, без изысков, обычное чёрное, с длинным рукавом, облегающее и до колена. Демократично и неброско.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А вот остальные гостьи явно придерживались других взглядов: наряды были яркие, красивые, цепляющие глаз. Ну ладно, я в общем-то только посмотреть, без претензий на оригинальность.