Только между нами (СИ) - Салах Алайна

— Привычка и правда паршивая, — улыбаясь до ломоты в уголках рта, я встаю. — Но под вино самое то.

На воздухе становится немного лучше. Вдохнув дым, смешанный с вечерним воздухом, я запрокидываю голову и смотрю, как белая паутина растворяется в грязно-синем небе. Это просто вредная привычка. Его и моя. Так совпало, и это точно ничего не значит.

Позади хлопает входная дверь. Не оборачиваясь, я всасываю фильтр так сильно, что сигарета начинает шипеть. Предательски дрожат пальцы.

— Дашь зажигалку? — раздаётся рядом со мной. — Я не взял.

Я лезу в карман джинсов и протягиваю Матвею жёлтый «Крикет».

— Извини, прикуривать не буду, — шучу и вздрагиваю, когда наши пальцы случайно соприкасаются.

Он ничего не отвечает, просто подносит огонёк к кончику своего красного «Мальборо». В выборе сигарет Матвей тоже остался себе верен, чего не скажешь о его молчании. Раньше он ни одну мою фразу не оставлял без ответа.

Пространство между нами заволакивают клубы дыма, пряча лица. Я делаю одну затяжку, Матвей успевает сделать две.

— Сергей Витальевич к тебе расположен, — наконец говорит он. — Я не знал, что настолько.

— Он научил меня всему. В каком-то смысле был мне как отец.

— Да, — соглашается Матвей. — Он стоящий человек.

— Это благодаря ему я купила квартиру, — признаюсь неожиданно для себя. — Он дал мне денег. Сказал, что отработаю, но обратно ни разу не попросил.

— Это в его духе. У меня он пару раз тоже спрашивал, что с жильём.

— А ты?

— У меня пока нет плана покупать квартиру.

Я хмурюсь в непонимании.

— Почему?

— Меня моя съёмная устраивает.

Я затягиваюсь снова. Каковы шансы, что «съёмная» — это та самая «наша»? Хотя это наверняка она и есть. Для чего ему переезжать?

От дуновения ветра завеса дыма рассеивается, и теперь мы беспрепятственно смотрим друг другу в глаза.

— А ты? Обзавелась жильём в Питере?

Я кручу головой.

— Нет. Для меня компания арендует. Я, наверное, до конца никак к климату не привыкну.

— Да, там дождливо. Я был прошлой осенью.

Нервы прошибает током, который я пытаюсь моментально загасить здравым смыслом. А почему бы ему не быть? Питер — самое популярное направление после Москвы. Возможно, он приезжал туда с друзьями или с Верой.

Я опускаю взгляд себе на пальцы. Сигарета почти закончилась. Последние крупицы отведённого времени падают на дно невидимых часов, намекая, что пора сказать что-то действительно важное.

Расправляю плечи, не слишком усердствую с улыбкой. Достаточно того, что она просто есть.

— Я очень рада, что в итоге у тебя всё сложилось, Матвей. Голдобин замечательный руководитель, и с ним ты пойдёшь очень далеко. А Вера очень красивая девушка.

Матвей подносит сигарету к губам и поднимает на меня глаза. Улыбается уголками рта, слегка встряхивает головой в знак согласия.

— Всё было не зря, — шепчу я, стремительно теряя голос.

Выронив окурок, на долю секунды прижимаюсь ладонью к его плечу и, отвернувшись, быстро иду к двери. Я сказала именно то, что хотела, но мир всё равно рушится. Рассыпается прямо подо мной пыльной песчаной крошкой. Хватит. Хватит. Ты молодец, большая молодец. Вот теперь точно всё.

За разговорами проходит не меньше двух часов. Я успеваю выпить три бокала вина, опьянеть и снова вернуться в трезвость. На часах начало девятого, и мне пора ехать домой. В аэропорту нужно быть в пять утра, а у меня вещи до сих пор не собраны. Не то чтобы мне много чего собирать, но всё же. Надо хотя бы попытаться выспаться.

К счастью, демонстративно объявлять о своём уходе мне не приходится, потому что остальные тоже начинают собираться. Первым уезжает тот, кто выдвинул для меня стул, — его зовут Геннадий и он директор по развитию. Следом за ним парень, пошутивший про рыбку. Как выяснилось, племянник Голдобина.

— Убери деньги, Христа ради, Матвей, — фыркает Сергей Витальевич, когда официант опускает на стол коробку со счётом. — Вроде не первый раз сидим.

— А я всё жду, когда вам надоест за меня платить, — улыбается Матвей, но настаивать не пытается и прячет бумажник в карман.

Я тоже улыбаюсь про себя. Сама я и не думала предлагать Голдобину разделить счёт. На подобных мероприятиях он всегда угощает, и это не обсуждается.

— Я плачу не за тебя, а за свой коллектив. От пары салатов и пива компания не обеднеет. Ну что, встаём? — Сергей Витальевич оглядывает оставшихся за столом. — Хорошо вроде посидели.

Я киваю ему в знак согласия. Посидели действительно отлично. Обсудили конференцию, последние новости экономики и о личном тоже поговорили. Оказывается, Голдобин успел стать дедом. Настя, его дочь, недавно родила.

Мы выходим на улицу. Я снова достаю сигарету, прикуриваю. За два дня пребывания в Москве успела уничтожить больше половины пачки, а это для меня много. Матвей тоже курит, но его внимание целиком занято Войтюком. Тот увлечённо рассказывает о чём-то, явно связанном с работой. Я узнаю этот тон и азарт в его глазах. Данил трудоголик и фанатично увлечён тем, чем занимается.

Чуть поодаль от них Вера говорит по телефону. У неё приятный голос: порхающий, мелодичный. Сорвавшийся ветер доносит до меня запах её духов. Я знаю этот аромат и, на мой вкус, он ей не слишком подходит. Он для кого-то постарше. Но это я, скорее всего, придираюсь.

Освободившийся Данил идёт ко мне, на ходу раскрывая объятия:

— Стелла, рад был повидаться.

Усмехнувшись, я зашагиваю в них, обнимаю в ответ и похлопываю его по спине.

— В любое время я и мои женщины будем рады тебя видеть. Звони, пиши. Номер ведь не выкинула?

Телефон Войтюка у меня есть, но звонить я ему не решалась. Тогда казалось, что с моим уходом от Голдобина должны оборваться и старые связи.

— Когда в следующий раз буду в Москве, обязательно заеду, — искренне обещаю я. — Жене и Лизе привет.

Голдобину успел кто-то позвонить, и кроме Матвея, мне больше не с кем прощаться. Кажется, прибыло их с Верой такси, судя по тому, что она сверяется с номерами.

— Рада была повидаться, — говорю я, встречаясь с ним глазами. — Как-нибудь ещё увидимся.

И надеюсь, когда это произойдёт, мне не будет настолько больно.

— Как ты до дома доберёшься? — Нахмурившись, Матвей оглядывается по сторонам. Ищет моё такси.

— Вызову машину чуть попозже. Хочу немного прогуляться.

— Матвей, мы едем?

Вера встаёт рядом с ним и, повернувшись, радужно мне улыбается:

— Всего вам доброго, Стелла! Приятно было познакомиться.

Лицо Матвея становится напряжённым. Он будто не знает, как поступить. В груди дёргает, крутит. Он не может так. Манеры подсказывают ему, что меня нужно проводить.

— Всё в порядке, — как можно расслабленнее улыбаюсь я. — Поезжайте.

Матвей продолжает стоять на месте. На лице Веры мелькают недоумение и растерянность. Она переводит взгляд с него на меня, непонимающе моргает.

— Ну и где ты тут гулять собралась? — подаёт голос Голдобин, закончивший телефонный разговор. — Небезопасно. Пойдём, довезу тебя. Вместе прогуляемся.

Невидимая нить, неожиданно натянувшаяся между мной и Матвеем, исчезает. Всё правильно. Голдобин молодец, что предложил. Ни к чему добавлять себе мучений.

А у эмоций, оказывается, совсем нет возраста. Когда они тебя забирают, становится плевать на всё. Правда, потом на помощь приходят мозги, и всё встаёт на свои места. Но на мгновение мне очень хотелось… Так сильно хотелось чуда.

Оторвав взгляд от застывшего лица Матвея, я поворачиваюсь к Голдобину:

— Спасибо, Сергей Витальевич. — И шутливо уточняю: — Спорить, так понимаю, бесполезно?

— Бесполезно конечно, — в тон мне отвечает он. — Садись в машину давай.

Я иду к БМВ, обняв себя за плечи. Кашемировый свитер не спасает: тело колотит озноб. Перед тем как опуститься в салон, я не выдерживаю — оборачиваюсь. Матвей помогает Вере садиться в такси, придерживая дверь. Может быть, они живут вместе. Почему нет? В их возрасте это нормально.