Проданная монстру - Ева Мелоди

– Ты задала мне задачу, детка. Хорошо. Поедем в гостиницу.

Это то что мне сейчас нужно. Безликое, чужое пространство. Заходим в номер, и первым делом отправляюсь под душ, делаю воду максимально горячей, очень долго стою под обжигающими струями.

Когда выхожу в комнату, Давид сидит в темноте, в кресле. Зажигаю неяркий торшер сбоку постели. В руках мужа бокал с янтарной жидкостью. Как бы мне сейчас хотелось тоже такой. Забыться алкоголем. Принять анестезию. Вздыхаю с сожалением.

– Я понимаю, что пережить такие откровения нелегко, – произносит Бахрамов, внимательно меня разглядывая. – Но это ведь не изменит нас, верно? Наши планы, нашу жизнь?

– Я подозревала тебя в измене, – произношу едва слышно. Мне больно это говорить. Но нет сил опускаться до вранья.

– Ясно, – спокойно отвечает Давид.

– На этом она меня поймала. На моей неуверенности в себе, – опускаю голову. Тру виски, голова разламывается от боли.

– Ты поддалась слабости. И сейчас поддаешься еще одной. Самобичеванию. Мне жаль, что ты мне не до конца доверяла. Но еще больше жаль, что мучаешься сейчас чувством вины.

– Мое недоверие говорит о том, что у нас ненастоящая семья, – как же больно произносить эти слова.

– Это полная чушь. Твои сомнения говорят лишь о том, что ты живой человек. Иди сюда, детка, – Давид привлекает меня в свои объятия. – Расскажи, что было дальше. Мне жаль, что ты все это пережила. Я тоже едва не сорвался. Мне казалось, что возьму пистолет и буду убивать. Всех, кто хоть как-то причастен ко всему этому дерьму.

– Только не это, Давид, пожалуйста. Не говори так…

Вздрагиваю. Виснет долгая пауза. А потом начинаю свой рассказ.

– Все началось с фото Миры Лисовской. Там она обнимала тебя… за руку.

– Да, было дело. Мира любит распускать руки. Встретились на приеме. Она быстро сориентировалась перед фотовспышкой. И больше я ее не видел, – усмехается Бахрамов. – Но теперь обязательно выясню, не принимала ли она участие во всем это фарсе вместе с Марго.

– Моя сестра кого угодно завербует, – усмехаюсь, а в глазах слезы блестят. – Как же мне больно за Николь, что ей мать такая досталась… непутевая.

– У нее есть ты и я. Наша задача сделать полноценную семью, для Николь и нашего будущего первенца. Остальное ерунда, не стоящая внимания.

– Она сядет? – нет нужды уточнять о ком я.

– Думаю, это должно произойти. Иначе она так и останется монстром.

– О да. Марго настоящий монстр.

Как много мне понадобилось времени, чтобы понять, что чудовище в этой истории – не Давид. Иногда монстры приходят к нам в ангельском обличье.

Мы провели в этой гостинице три дня. Заказали через интернет все нужное, от одежды до всяких мелочей, типа косметики, зубных щеток. Эти заботы о мелочах благотворно сказывались на психике, потому что отвлекали. Двое суток я почти все время спала – так выходил стресс. Я не оплакивала сестру, наши отношения, ни о чем не сожалела. Но слезы лились сами собой. И я их не останавливала, понимая, что мне так становится легче.

Давид не оставлял меня ни на минуту. Я знала, что ему это нелегко. Бахрамов всегда был человеком действия. Ему хотелось расставить все по местам, «добить» своих врагов. Быть в центре событий. Но он был со мной, даже когда я просто спала.

Единственным посетителем за эти три дня был мой гинеколог. Анна приехала на следующее же утро, осмотрела меня, взяла анализы. С малышом оказалось все прекрасно. Я вздохнула с облегчением. Уже проявился небольшой животик. Давид смотрел на него часами, гладил. Мне очень хотелось узнать его мысли в эти моменты. Я чувствовала и боль – от того что с Николь у него такой возможности не было. И в то же время, глубокое чувство удовлетворенности. Я точно знала, что Бахрамов будет самым прекрасным отцом на свете.

* * *

– Ты что-то притихла, – замечает Давид после обеда. Он час сидел на телефоне, решал рабочие моменты, а я – безуспешно пыталась читать новинку Дэна Брауна. Но не получалось погрузиться в книгу. Раньше с этим автором у меня такого не случалось.

– Нет, я лишь стараюсь тебе не мешать, – улыбаюсь любимому. – Когда… мы уже выйдем из нашего заточения? На днях Николь возвращается.

Девочка как раз отправилась в поездку с классом, на теплоходе. Я радовалась, что Николь оказалась в стороне от всех этих событий.

– Думаю, что уже пора, – вздыхает Давид. – Что меня совсем не радует.

– Я тебе не верю, – возражаю мягко. – Мы же договорились быть честными друг с другом. Я знаю, ты как лев в клетке. Тебе хочется на волю.

– Есть такое, не буду спорить. И все равно, время наедине с тобой… С моей маленькой сладкой беременной девочкой… Это кайф, Эрика. Только попробуй сказать, что я лгу.

Откладываю книгу рядом, беру ладонь Давида и кладу к себе на живот, испытывая в этом неодолимую потребность. Начинает щемить сердце, когда смотрю на мужа. Думаю о том, как сильно люблю его. За все на свете. За умение подобрать нужные слова. За его заботу. И еще за множество разных мелочей, и за все вместе. Да, я влюблена безнадежно.

– Я готова вернуться в дом к отцу. Готова к разговору с ним.

– Ты уверена?

– Конечно. Лучше сама скажу ему о том что произошло… Чем Инга, которая наверняка уже в курсе… Ты знаешь, как она обожает сплетни.

– У нее не будет такой возможности, – удивляет меня Давид.

– Что? Почему ты так говоришь?

– Твоя тетя не живет больше в доме твоего отца. Я снял им жилье, всей ее семье. На первое время. В другом городе.

– Что ты говоришь такое? – восклицаю изумленно. – Как? Почему? Когда ты успел? А как же папа?

Последний вопрос волнует меня больше всего. Что касается Инги, мы годами подшучивали над этой ситуацией, над тем что у тетушки не получалось иметь отдельное жилье. Точнее, она не испытывала в этом нужды. Она делала все возможное, чтобы оставаться в особняке моих родителей, строила из себя незаменимую персону. Ну и конечно, сплетничала. Очень часто, много, до отвращения. Иногда случались вспышки, скандалы, но потом все сходило на нет. Несколько раз Инга была на грани того, чтобы уехать. Не по своей воле, разумеется. Но всякий раз умудрялась вывернуть ситуацию в свою пользу. Но не с Давидом Бахрамовым.

– Что произошло, может расскажешь уже? Только сначала скажи, ты оставил моего отца одного? Без помощи? – спрашиваю требовательно.

– Конечно же нет, Эрика, и ты думаю, сама прекрасно понимаешь, что