Дважды в одну реку - Александра Васильевна Миронова

Погода резко испортилась, запустил проливной дождь, небо разрезали молнии, а рокот грома был как гонг, предвещающий нападение врага.

Накинув на себя плащ, Регина вышла из дома Андрея и направилась к своему домику, как вдруг ей послышалось, что кто-то ее зовет. Она обернулась – в кромешной тьме ничего не было видно, к тому же раскат грома заглушил все звуки.

Но в новой вспышке молнии Регине показалось, что она увидела мужчину, вошедшего во двор.

– Регина! – уже отчетливо воскликнул тот.

Регина замерла на месте, словно распятая молнией. Сердце вдруг заколотилось как сумасшедшее, руки задрожали. Митя? Не может этого быть. Откуда он здесь? Нет, это просто она сходит с ума. Это не может быть Митя. Тот ведь стал грузным, неуклюжим, а зовущий ее по имени мужчина был стройным и подтянутым. Но все же звал он ее Митиным голосом. Этот голос она бы узнала из миллиона.

Мужчина вдруг пустился бежать по направлению к ней. В отблеске молний тоненькая фигурка Регины была отчетливо видна на фоне деревенского пейзажа.

Митина машина застряла в грязи на подъезде к дому, часть пути он вынужден был преодолеть пешком, промокнув насквозь. Но об этом он совсем не думал. Он, гонимый лишь одной мыслью, что она там, шел вперед. Он это знает, чувствует.

И не ошибся. Стоило лишь ему зайти во двор, как он увидел Регину, выходящую из дома и направляющуюся куда-то вглубь двора. И тогда он ее позвал.

– Регина! – Митя уже был рядом, схватил, прижал к себе и начал целовать, словно и не было этих четырнадцати лет. – Регина, господи, ты жива, жива!

Он крепко прижал ее к себе, не замечая, что делает ей больно. Она казалась такой хрупкой, исхудавшей, такой родной.

– Слава богу, он ничего тебе не сделал? Поехали отсюда, быстрее, потом вызовем полицию!

Митя потянул ее за руку, но она стояла как вкопанная.

– Регина, ты в порядке? Я люблю тебя, Регина, слышишь? И больше никогда не оставлю! – снова прокричал Митя, пытаясь пробиться сквозь шум непогоды.

Вместо ответа Регина кивнула. Она бы жизнь отдала, чтобы он вот так прибежал к ней четырнадцать лет тому назад или даже тринадцать… Или десять, или даже год назад… Сказал те же самые слова. Но почему сейчас? Почему именно сейчас?

Митя, решивший, что Регина в шоке, подхватил ее на руки и, развернувшись, бросился к выходу со двора. Ноги скользили. Пару раз он чуть не упал вместе со своей ношей, но в последний момент устоял.

Он донес ее до машины – Регина не сопротивлялась, просто обмякла у него в руках и крепко держала его за шею.

Посадил ее в теплый салон, укутал пледом, который сунула ему в последний момент мать, дал в руки термос с горячим кофе. Сам сел на водительское сиденье.

– Я отвезу тебя в больницу, – объявил он, когда после нескольких минут пробуксовки ему все-таки удалось вырвать машину из цепких грязевых объятий. Японская техника не подвела.

– Не надо, – покачала головой Регина. – Я в порядке.

– Он ничего тебе не сделал? – Митя нахмурился. Она была сама на себя не похожа. Вместо уверенной хозяйки жизни рядом с ним сидела взъерошенная и потерянная молодая женщина, которая, казалось, никак не могла принять какое-то важное решение.

– Что случилось? Он тебя выкрал? Зачем? Что он хотел?

– Это неважно, – покачала головой она.

– В этой дыре нет связи. Сейчас выберемся, и я позвоню в полицию. Девочку надо у него забрать. Папаша преступник – не самый лучший вариант.

– Не надо, – тихо прошептала Регина. – Останови.

Мите показалось, что он ослышался.

– Что? – бестолково переспросил он.

– Останови, – уже громче повторила Регина.

– Ты с ума сошла? – Митя был растерян и не понимал, что происходит.

Вместо ответа Регина вдруг распахнула дверцу машины и прыгнула в темноту. К счастью, Митя ехал медленно, боясь снова увязнуть, поэтому Регина даже не упала. Споткнулась, удержала равновесие, а затем развернулась и пустилась бежать к дому.

Несколько минут остолбеневший Митя сидел за рулем, не понимая, что ему делать. Развернуть машину и ехать вслед за сошедшей с ума Региной? Но машину может повести на бездорожье, он может случайно травмировать Регину. Бежать за ней? В ночь, холод и ливень?

Митя остановился на обочине, включил аварийку, заглушил двигатель и выпрыгнул из машины вслед за Региной.

– Вернись! Регина, я тебя прошу, вернись!

Но та уже растворилась в темноте. Несколько минут Митиных размышлений дали ей фору. Митя плохо ориентировался в темноте, а тьма была хоть глаз выколи. Искал путь в краткие моменты вспышек молнии, не понимая, что случилось с Региной, которая решила добровольно вернуться к своему мучителю.

Регина бежала, не замечая усталости. Она все поняла. Митя так свободно вошел во двор, потому что Шайтан был посажен на цепь. А сделать это Андрей мог лишь с одной целью – чтобы дать ей спокойно уйти. Но она не хотела уходить вот так. Нет.

Она ворвалась в дом как безумная, но замерла на пороге. Ночь. Алиса и мать Андрея спят, не надо их беспокоить. Осторожно сняла резиновые сапоги и прошла в комнату к Андрею. Открыла дверь и остановилась.

Комнату осветила молния. Регина увидела лежащего на кровати мужчину. Он уже не дышал. Одна рука на полу, под ней что-то лежит. Белый лист бумаги. В два шага Регина преодолела небольшое пространство и рухнула на колени перед кроватью. Прикоснулась к руке – холодная. Он ушел еще до того, как приехал Митя.

Регина взяла в руки лист бумаги и перевернула его. Бесновавшиеся молнии озаряли комнату яркими вспышками. На рисунке, который Андрей все это время прятал от нее, Регина увидела себя взрослую. Разорванную на две половины, а из кровоточащей раны выглядывал ребенок. Маленькая невинная девочка. Регина. Смотрящая на мир глазами, которые полны доверия. У нее взрослой в глазах застыл ужас, рот был раскрыт в немом крике – она тонула в реке и никто не шел к ней на помощь. Тот ребенок, что был внутри у нее, держал в руках небольшой росток, который был окутан светом.

Под портретом Регины нашлось еще что-то – простое серебряное колечко. И записка.

«Регина,

Я очень рад, что именно ты была рядом со мной в эти дни. Ты хороший человек. И что бы ты про себя ни думала, ты отличная мать. Я сделал два документа – они оба лежат в моем столе. В одном – опекуном Алисы назначаешься ты. В другом