Ким Лоренс - Девушка и злодей

— Вы, должно быть, шутите?

Тео криво улыбнулся.

— О господи, да вы просто сумасшедший! Никто ни за что не поверит в то, что мы встречаемся!

— О, они поверят, просто доверьтесь мне, Элизабет. — Во взгляде, который подняла на него Бет, было не больше доверия, чем у избирателей к речам депутатов во время предвыборной гонки. — Когда мы были детьми, Андреас всегда хотел получить точно такое же мороженое, как у меня, а в идеале — отобрать мое.

— Но я не мороженое.

Неужели он собирается сделать ее частью какого-то безумного любовного треугольника? Или даже квадрата?

Это была суровая констатация факта. Но почему-то даже от этой сухой фразы по коже Бет побежали сладкие мурашки, а внутри все затрепетало от возбуждения. Неужели она и правда может быть красивой?

Бет помотала головой, стараясь избавиться от соблазнительных картин, атакующих ее разум, и попыталась вернуть лицу серьезное выражение.

— Что вам терять, Элизабет?

— Вы имеете в виду помимо чести и самоуважения?

— Вы любите Андреаса и хотите быть вместе с ним. Сможете ли вы когда-нибудь простить себе, что не попытались?

Понаблюдав за тем, как различные эмоции сменяют друг друга на лице Элизабет Фарли, Тео удовлетворенно кивнул: ей не нужно было произносить этого вслух, он и так знал, что она будет играть в его игру.

Этот невозможный человек еще раз оглядел ее с ног до головы и вынес вердикт:

— В первую очередь мы должны заставить Андреаса понять, что вы женщина.

В ответ Бет одарила его колючим взглядом:

— А кем он, по-вашему, считает меня сейчас?

— Он думает, что вы Анжела Симоне.

Бет не знала, кто это, и после минутного внутреннего сопротивления все-таки решилась спросить:

— Кто такая Анжела Симоне?

— Нас с братом отсылали в подготовительную школу в закрытый пансион, а Анжела была девочкой, которая писала Андреасу эссе по истории до тех пор, пока это не заметили учителя.

Три поколения мужчин Кирияки с ранних лет отправлялись в элитную английскую школу, и все было в порядке до тех самых пор, пока в школу не начали принимать и девочек, — у младшего Кирияки тут же появилась возможность переложить на них заботу о своих оценках.

Но шалости Андреаса расстроили отца куда меньше, чем записка от директора: «Тео ненавидит власть. Он не командный игрок». Тео был слишком эмоциональным и артистичным, слишком неуправляемым, — это приводило отца в ярость, и он приложил все усилия, чтобы изменить его, сделать таким, каким должен являться старший сын семейства Кирияки. Он должен был быть готов к будущему, которое его ждет. Отец часто повторял: «Ты не был рожден лидером, но мы сможем сделать тебя им», и Тео знал, что в этот момент он вспоминает о Ники, своем первом сыне, погибшем в юности. Именно Ники был рожден лидером, именно он должен был возглавить семейный бизнес. Он был идеальным, никогда не ставил отца в неловкое положение, преуспевал во всем, за что бы ни брался, был удивительно обаятельным и умел найти подход к любому…

Ники умер, и Тео знал, что это его вина.

Естественно, тогда его, еще совсем ребенка, никто открыто не обвинил, но этого и не требовалось — отцовская неприязнь тугим коконом обвивала его, сдавливая грудь, не давая дышать.

Усилием воли Тео заставил себя вернуться в настоящее и продолжил:

— Андреас не платил Анжеле и не заставлял ее, просто она боготворила его и была готова делать что угодно, лишь бы быть рядом с ним.

— Вы сравниваете меня с подростком?

— Им было по семь лет.

— Семь? Вас обоих отправили в частную школу, когда вам было всего семь? Это же варварство!

Тео безразлично пожал плечами:

— Это была семейная традиция. — Традиция, с которой он собирался покончить, потому что со своим ребенком он так никогда не поступит. — В другое время я бы с радостью выслушал ваше мнение о воспитании детей, но…

— А я думала, вы скажете, что это была школа жизни, которая сделала вас мужчиной.

Мужчиной, который может справляться с жестоким, агрессивным миром бизнеса. Он обладал всеми необходимыми для его работы качествами, но как быть с отношениями? Глядя на него, не скажешь, что он готов жертвовать собой, любить, доверять. Хотя, возможно, он хорош в постели?

— Нет, на самом деле я тоже считаю, что это варварство, я бы никогда не поступил так со своим сыном.

— С сыном?

Бет на секунду представила себе младенца с золотистой кожей и темными волосами, лежащего на его руках и рассматривающего ее глазами Тео.

Она моргнула, желая, чтобы эта картина поскорее стерлась из ее воображения. Боже, почему она представила себя матерью ребенка Тео Кирияки?

— Да, эта традиция распространяется только на мальчиков, которых с рождения учат быть независимыми и стойкими. Девочкам отводится другая роль.

— Рожать детей?

— И быть красивыми. Но у отца было три сына.

— Три? — Бет в первый раз услышала о том, что был еще один брат.

Глаза Тео на секунду вспыхнули, но, когда он отвечал ей, в его голосе не было эмоций.

— Ники был нашим старшим братом, он умер в тот год, когда меня первый раз отправили в частную школу.

— Андреас никогда не упоминал об этом. — На самом деле он всегда говорил только о Тео, иногда Бет даже начинали раздражать эти бесконечные «Тео сказал это…», «Тео сделал бы так…», словно он всю жизнь проводит в тени своего старшего брата.

— А почему он должен был упоминать о нем?

Смерть Ники стала сильнейшим ударом для отца, и в их семье стало неписаным правилом не упоминать его имя. Даже после смерти отца все осталось как прежде.

— Конечно, ведь я всего лишь секретарь.

— Вам обязательно быть такой колючей?

— Если вместо этого мне придется соглашаться со всем, что вы говорите, то да.

— Не волнуйтесь, этого от вас не потребуется.

Тео достал из кармана телефон и набрал номер.

Ожидая ответа, он опустил взгляд на наручные часы.

— Итак, сейчас одиннадцать, а значит, у нас есть еще восемь часов.

— Восемь часов для чего?

— Чтобы сделать из вас женщину мечты моего брата.

— О чем вы?

Но Тео взмахнул рукой, приказывая ей помолчать, и заговорил по телефону:

— Здравствуй, Николь, забудь обо всех моих предыдущих поручениях, у меня есть для тебя срочная работа. — Он окинул Бет взглядом. — Очень непростая, но я уверен, что ты справишься.

Тео встал из-за стола и подошел к окну, продолжая разговаривать. Теперь Бет не могла его слышать, но догадывалась, что он, как и всегда, четкой скороговоркой дает необходимые инструкции.

Через пару минут Тео вернулся.

— Ну вот, все организовано.

— Что организовано? — Желание Бет участвовать в этой авантюре все уменьшалось.

— Для начала сейчас вы отправитесь в спа-салон, чтобы подготовиться к сегодняшнему вечеру: прическа, макияж. Потом вам подберут подходящий наряд.

С каждым его словом ее волнение росло. Одно дело — мечтать о том, чтобы пленить Андреаса своей неотразимой красотой, и совсем другое — пытаться добиться этого в реальности.

Тео двинулся к двери, явно ожидая, что Бет последует за ним. Когда она так и не пошевелилась, он с недоумением обернулся:

— Что-то не так?

Помимо того, что перед ней стоит самый грубый и бесчувственный человек на планете?

— У меня много работы, я не могу уйти в середине дня.

— Ваша ответственность делает вам честь, но как ваш начальник, выплачивающий вам жалованье, я даю вам официальное разрешение уйти и даже настаиваю на этом.

— Неужели это действительно необходимо? Сколько времени, по-вашему, я потрачу на подготовку? — спросила она и уже тише добавила: — Все равно у нас ничего не получится.

— Вы хотите провести остаток жизни, спрашивая себя, так ли это? Или вы из тех девушек, которые вскакивают на белого коня и мчатся спасать своего принца?

— Вы проклятый, манипулирующий людьми… — Она заставила себя замолчать и не перейти на грубости. — Знаете, если бы я не была хорошей девушкой…

Он рассмеялся в ответ:

— Хорошие девушки не слишком привлекательны для мужчин, Элизабет.

— Не все мужчины так ужасны, как вы.

— Боюсь, что вскоре вы поймете, что все мы очень похожи. Забудем прохорошую девушку и посмотрим, какие еще вашикачества мы можем подчеркнуть.

— Не бойтесь обидеть меня. — Бет встала и, гордо вскинув подбородок, яростно сверкнула глазами. — Если вы намекаете на то, что я не сексуальна, говорите прямо. Для меня это не новость.

Обжигающий взгляд Тео скользнул по ее телу, затем вернулся к лицу.

— Сейчас вы очень красивы. Продолжайте думать о том, о чем вы думаете сейчас, и сердце Андреаса у вас в кармане.

— Сейчас я думаю, что вы отвратительный мерзавец!