Сюзанна Макмин - Таинственный незнакомец

Его походка стала более уверенной, но когда Джози увидела, что он ухватился за дверной косяк, чтобы удержаться на ногах, она взяла инициативу в свои руки и поддержала его под локоть. Правда, она обратила внимание на то, что он уже не опирается на нее так тяжело, как прежде.

— Вы уверены, что не нуждаетесь в услугах доктора? — спросила она, когда он опустился на краешек кровати. Покрывало она откинула заранее.

— Я чувствую себя так, словно меня избил десяток парней, — вот и все. Ничего страшного. Все будет в порядке.

Тихо застонав, он лег на спину.

— Вот, примите. — Она присела на кровать рядом с ним, дала ему чашку с водой и парочку обезболивающих таблеток, которые отыскала у себя.

Она заметила, что пальцы у него дрожат. Он послушно принял таблетки, запил их двумя глотками воды, а она смотрела на него и думала, что ей с ним делать.

Он поставил чашку на прикроватный столики откинулся на подушки.

— Спасибо, — сказал он, встретившись с ней взглядом. — Спасибо за то, что спасли мою жизнь.

У Джози запершило в горле.

— Не стоит благодарности.

Она почувствовала нежность к этому мужчине, к этому незнакомцу, что было неожиданно для нее самой.

— Знаете ли, — сказал он вдруг, — вы самая красивая женщина из всех, которых я встречал.

Джози замерла от неожиданности. Она считала свою внешность довольно заурядной: прямые рыжевато-каштановые волосы, карие глаза. Несомненно, Джон Гарриман видел более хорошеньких женщин, чем она, и ухаживал за ними.

Наверное, чувство благодарности заставляет его смотреть на нее другими глазами.

— Мне нравится ваше имя, — сказал он совсем сонным голосом. — Джози, — шепнул он, и глаза его закрылись. 

Она закусила нижнюю губу. Он заснул.

В мягком свете прикроватной лампы было видно, что его щеки порозовели. Протянув руку, она прикоснулась к его лбу.

У нее не было привычки за кем-то ухаживать, о ком-то заботиться.

«Только не вздумай привыкнуть к этому, — предупредила она себя. — Джон Гарриман задержится здесь ненадолго».

Выключив лампу, Джози сидела в темноте рядом с ним. «Правильно ли будет оставить его здесь и лечь спать?» — размышляла она.

Она собиралась постелить себе постель на кушетке в другом конце комнаты, но боялась оставить Гарримана. Что, если ему потребуется ее помощь?

Он беспокойно заерзал, и когда ее глаза привыкли к темноте, она заметила, что у него плотно сжаты губы. Во сне он постанывал и метался.

Нет, нельзя его оставлять в таком состоянии.

К тому же он не отпускал ее руку. Каждый раз, когда она пыталась высвободиться, он сжимал ее руку еще крепче, как будто это был для него своего рода якорь спасения.

Она продолжала сидеть, пока усталость не сморила ее и она не прилегла рядом, так и не высвободив свою руку.

— Только не подумай ничего лишнего, — пробормотала она, пытаясь лечь не слишком близко от него. Но это была узкая односпальная кровать, а он был крупным мужчиной. — Я всего лишь забочусь о тебе — и все.

Она не была уверена, для кого предназначалось это предупреждение — для него... или для нее самой.

Глава 3

Он просыпался медленно, мало-помалу приходя в себя. Открыв глаза, он осторожно огляделся вокруг.

Он чувствовал себя полумертвым, вернее, скорее мертвым, чем живым. У него безумно болела голова и болело все тело.

В памяти всплывали отдельные эпизоды вчерашнего вечера. Тяжелый удар по затылку... руки, сталкивающие его за борт. А потом вода... ничего, кроме воды... и он плывет, плывет, плывет... и конца этому не видно.

Он вспомнил тот момент, когда карабкался на берег, а затем — провал. Потом — невыносимая боль, когда он пришел в себя и, открыв глаза, встретился взглядом с парой поистине ангельских, встревоженных глаз.

Вздох и шорох простыней подсказали ему, что он не один. Повернув голову, он увидел уютно пристроившуюся у него на плече прекрасную женщину, лицо которой обрамляла масса своевольно разметавшихся шелковистых волос.

Ее рука непринужденно покоилась у него на талии, а переведя взгляд ниже, он заметил, что сам одет в какой-то уморительный розовый купальный халат.

Наверное, принадлежащий ей.

Он вспомнил, как она героически волокла его на себе до своей квартиры, как искупала его в ванне, как ласково укутала его, уложив в собственную постель.

Словно любовника.

Откуда-то из туманных уголков памяти всплыло воспоминание о том, что она вроде бы сказала ему вчера, что его зовут Джон Гарриман.

Он не чувствовал себя никаким Джоном Гарриманом. Он и понятия не имел о том, что это за человек. О Джоне Гарримане ему было известно одно: кто-то хотел его убить.

Некоторое время он лежал тихо, разглядывая женщину, которая спала рядом с ним.

Джози.

Утренний свет проникал сквозь ставни на окне, придавая золотистый оттенок ее загорелой коже. На носу у нее высыпали веснушки, но это отнюдь не портило ее внешность.

Она спасла его жизнь. Без нее он никогда не узнал бы даже, как его зовут.

В его памяти не осталось ни малейших воспоминаний о его жизни до вчерашнего вечера. Это было странное ощущение: как будто он лишился собственного тела.

Она сказала, что он богат и знаменит, что он появляется на телеэкране. Ничто из этого не пробудило в нем никаких воспоминаний.

Он знал наверняка одно: кто-то пытался его убить.

Почему?

Вопрос настойчиво звучал в его голове, соперничая с пульсирующей болью.

Что делать дальше?

Джози хотела вчера вызвать помощь, но он ей не позволил. Мысль о том, чтобы сообщить властям, не показалась ему более привлекательной и утром. Этого не следует делать, пока он не узнает, кто хотел его убить.

Джози пошевелилась и, потянувшись, медленно просыпалась в его объятиях. Интересно, какого цвета у нее глаза? Он не мог вспомнить эту подробность, но ему вдруг захотелось это узнать. Очень.

Как бы отвечая на его вопрос, она открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Глаза у нее были карие с блестящими вкраплениями янтарного цвета.

Он буквально растаял от ее взгляда. Взгляд был нежный, милый и... ошеломленный.

Она пристально смотрела на него, как будто тоже потеряла память, потом охнула и отпрянула назад, покинув уютное местечко на его плече.

Он с трудом поборол желание вернуть ее на место, удержать. Она идеально подходила для этого места в его объятиях — такая миниатюрная, с такими изящными формами и такая красивая.

Он не имел права удерживать ее в своих объятиях.

— Вы уже проснулись, — тихо сказала она. Щечки у нее вспыхнули теплым розовым румянцем, от которого она стала еще красивее. — Как вы себя чувствуете сегодня?