Галия Мавлютова - Два солнца

– Девушка, возьмите меня с собой? – закричал мужской голос будто бы прямо в ухо.

Истомина нервно передернулась, завертела головой, выискивая обладателя нахального баритона.

– Девушка, не бойтесь, я – хороший! – продолжал надрываться невидимый баритон.

– Отстаньте вы от меня, – сказала Лена, обращаясь в пустоту. Она не знала, не видела, с кем разговаривает, кому отвечает.

– Не отстану, ни за что не отстану, вы такая красивая! Я таких девушек раньше не встречал. Вас не было в нашем городе, вы откуда взялись? – захлебывался восторгом неведомый нахал.

– Да где вы? – забеспокоилась Лена, в какую-то минуту ей показалось, что нахальный голос сидит на заднем сиденье. Она оглянулась, но салон был пуст.

– Я здесь, я рядом с вами, – заорал в ответ неизвестный и схватил Истомину за руку.

Истомина выдернула руку и зарделась. Возле кабриолета остановился изящный автомобиль, марка которого ей была незнакома. Она еще не встречала такого красавца в среде железных рыцарей. Лена подняла глаза и увидела букет выцветших васильков, они уже созрели и осыпались, но еще цеплялись за остатки жизни. На нее смотрели синие с проседью озера, и принадлежали они вполне зрелому мужчине, симпатичному, загорелому, уверенному в себе. Голос не подходил ему по антуражу, нахальный и порывистый, он больше всего мог украсить юного шалопая, нежели солидного дядю, коим оказался водитель серого быстроного скакуна.

– Девушка, не уезжайте далеко, мне так много нужно вам сказать, у меня столько всего накопилось, – орал мужчина, как оглашенный, порываясь поймать Ленину руку, но Истомина ловко вырулила на поребрик, спасаясь от навязчивого ухажера. Она почувствовала толчок, сердце испуганно сжалось, но вскоре она уже резво мчалась по Московскому проспекту, усмехаясь над незадачливым кавалером. Его роскошная колымага обладала большими габаритами и не смогла проехать по узкой расселине, образовавшейся в скопившейся автомобильной массе. А Истоминский кабриолет умел выбираться и не из таких дорожных ситуаций. Маленький и юркий, он проворно ускользал от чересчур назойливых преследователей. Застывшая маска печали сползла с лица Лены лишь на некоторое время. Едва басистый голос растаял в синей гари, легкая тень вновь вернулась. Истомина мечтала обрести невиданную красоту для того, чтобы увидеть у своих ног коленопреклоненных мужчин. Своим восхищением они обязаны воздать должное первой красавице города. Но сами мужчины Елену не интересовали, их внимание лишь раздражало, она еще переживала душевную драму, и любое напоминание о прошлом причиняло нестерпимую боль. Хотя Истомина довольно снисходительно относилась к собственным переживаниям, а «душевной драмой» несостоявшееся замужество Истоминой окрестила ее лучшая подруга – Настя. На почве неверного диагноза между подругами пролегла черная полоса. Хрупкая женская дружба находилась в полуразрушенном состоянии. Елена с брезгливостью относилась к любого сорта выяснениям отношений. Неминуемый на первый взгляд конфликт обходила стороной. При появлении на горизонте даже легкого облачка пряталась в свой кокон. Это – не мое! Не имею права думать об этом. Заповеди были схожи с командами, жесткие и суровые, они помогали Истоминой жить и выживать. Лена легко забывала людей, посмевших поранить ее душу, она вычеркивала из своей памяти и жизни тех, с кем годами общалась, дружила, сидела за одним столом. Она гасила приступы боли при расставании. Давила их, уничтожала. Нужно уметь избавляться от боли, лучше обойти лишние препятствия. Люди тоже могут являться труднопреодолимым барьером, более того, они способны создать стену между жизнью и человеком. Истомина никого не подпускала к себе близко, она научилась скрывать свои чувства, наловчилась прятать глаза под густыми ресницами от окружающих, чтобы никто не мог прочитать истину. И жизнь уступила девушке, предоставив ей возможность спрятаться. Внешний и внутренний миры Истоминой не совпадали, параметры были разными, видимо, тайный системный инженер перепутал шифры при установке программы. Несовпадения кодов придавали образу томный вид, окутывая Елену романтической вуалью. Истоминой не хотелось выходить из дымчатого кокона. Ей было уютно внутри. Внешние раздражители не касались чувствительной души. С Настей Лена продолжала поддерживать видимость дружеских отношений. Навязчивых кавалеров не замечала, прогоняя их с дороги своей надменной отстраненностью. Да они и сами легко отступались от неприступной девушки, с сожалением отмечая, что никакие ухищрения не в силах вызвать интерес в равнодушных глазах. Мужчины сдавались без боя, у них не было времени на долгие ухаживания. В автомобильном заторе всегда скучно и тошно. Иногда хочется разыграть карту, чтобы удивить окружающий мир невиданным фокусом. Утомленные длительным стоянием в угарном чаду водители были не прочь привлечь внимание незаурядной красавицы за рулем. Елена привыкла к назойливым окрикам. Она завела кондиционер и редко открывала окна в машине. Но погода не одобряла кондиционеры. Ласковое и доброе лето подарило светлые и погожие деньки, овеваемые легким ветерком, который озорно прикасался к прохладным щекам Елены. Стоило открыть окно, и тут же навязался дамский волокита, видимо, привык к женскому вниманию. Лена наморщила нос, пытаясь вспомнить облик незнакомца из серого ландо. Но не вспомнила. Лицо мужчины застряло в девичьей памяти смазанным пятном неопределенного цвета. Изящная сумочка, удобно устроившаяся на сиденье, вздрогнула и ожила, издавая глухие звуки.

Зазвонил сотовый. Истомина достала телефон, взглянула на номер, прижала аппарат к уху. Сотрудники ГИБДД в этом месте не пасутся. Можно всласть наговориться с любимой подругой.

– Настя? Привет, – прошептала Елена, придавая голосу как можно больше очарования. Истомина даже не шептала, она ворковала. Подруга уловила тональность, оценив мастерский прием, тут же встала в стойку. Настя сделала ответный ход, весело защебетав. Последовала долгая увертюра, радиоволны разносили по эфиру птичий перепев, будто две соловьихи решили поболтать перед походом на базар.

– Аленка, Алешка, милый мой, как я по тебе соскучилась, – клекотала Настя, а Лена брезгливо морщилась от шелестящих звуков. Истомина ненавидела фальшь в любом виде и упаковке. Она действовала на нее как удушающий газ. Фосген. Иприт. Истомина представила Настю в противогазе. Красивое зрелище, экзотическое. Ни в одном уголке мира не встретишь подобное чудо, только на улицах Петербурга и за определенную плату.

– Я тоже соскучилась, – сказала Елена, переходя на нормальный язык. Птичьи повадки не прижились, как сухая овсянка с утра, они с трудом пролезали в горло, раздирая до крови внутренности.