Рози Томас - Влечение

Роб спрятал лицо в ладонях. На лбу кровоточил порез.

Второй полицейский встал, и Роб наконец-то увидел Дэнни: тот, по-прежнему скрючившись, лежал на боку. Как будто спал. Только лицо уродовала черная, вытекавшая из носа дорожка, да еще одна такая же пролегла от уха к челюсти. В груди Роба родился странный звук и воплем вырвался наружу:

— Дэнни! Дэн! Открой глаза! Ну, открой же!

Он попытался подняться. Чья-то рука на плече помешала ему это сделать.

— Ты меня слышишь, Дэн?

— Успокойся, парень. Все в порядке. Сейчас придет «скорая».

Подоспели еще несколько полицейских машин с мигалками. Первая — белый «рейнджровер» — резко остановилась под углом к дороге. Оттуда выпрыгнули двое полицейских. Один принялся регулировать движение, а другой подбежал к Дэнни. И вновь оглушительные сирены и мигающие огни — на этот раз «скорой помощи».

Один полицейский сел перед Робом на корточки — так близко, что Роб различил щетину у него на подбородке.

— Ты ранен?

— Пустяки, — с усилием произнес Роб. К нему постепенно возвращалась чувствительность. Всюду болело, кололо, ныло.

— Ты был за рулем?

— Да, я.

Полицейский офицер достал блокнот.

— Давай, сынок, твои координаты. И твоего приятеля.

За этим последовал странный период невесомости и безвременья, словно все вокруг погрузилось в безвоздушное пространство, исполненное неподвижности, хотя крутились колеса, и мигали огни, и люди суетились, разговаривали по рации. Кто-то склонился над Дэнни, посветил фонариком — открытые глаза ответили зловещим блеском. Роб тщетно шевелил онемевшими губами, пытаясь произнести: «Все будет в порядке, тебя спасут. Все обойдется».

Дэнни вставили в рот какую-то трубку. Его окружили люди, и Роб не мог прорваться сквозь живое кольцо. Даже офицер, задававший ему вопросы, бросил все и наблюдал за работой медиков из «скорой помощи».

Врач сказал:

— Нужна машина с установкой искусственного дыхания.

Вот когда Роба пронзила догадка: Дэнни может умереть.

Но это же ни в какие ворота! Человек только что был жив — пил, курил, наслаждался жизнью, а через каких-то несколько минут лежит без сознания на обочине шоссе. Между жизнью и смертью. Сердце Роба полнилось возмущением. Собрать бы эту догадку в кулак, смять, раздавить — чтоб мокрого места не осталось!

— Ты пил? — спросил полицейский.

Новый удар! Робу с неумолимой ясностью представилось: возможно, это он виноват в том, что случилось с Дэнни. «Неужели это моих рук дело?»— спросил он себя. И ответил: «Да».

— Сколько ты выпил? — не отставал полицейский.

В голове у Роба помутилось; теперь он не помнил и того, что помнил раньше. Мутное пятно расползлось и затмило собой недавнее прошлое. Синие огни двоились и рассыпались на мелкие искры. Роб перестал различать лица и уже не видел состарившихся глаз на молодом лице полицейского.

Он с трудом выдавил ответ:

— Немного. Совсем немного.

Вокруг Дэнни все так же суетились медики. Ему вставили в рот шланг от кислородной подушки.

Подошел полисмен с небольшим черным аппаратом и велел Робу дыхнуть. Он подчинился.

Мимо носились люди, переговаривались через его голову, но он не разбирал слов. Полицейский возобновил расспросы, а тем временем один из медиков осмотрел его голову, повернул в одну, другую сторону, заставил поднять руки и посветил в глаза фонариком.

Роб разлепил непослушные губы.

— Я не знаю его адреса. Он живет с матерью. Я не бывал у них — зачем?.. Уберите это, пожалуйста!..

Из-за проклятого фонарика все увидели, что он плачет. Роб ненавидел проявления слабости, особенно при посторонних. Ненавидел почти так же, как насилие в себе и других. Эти два явления шли в одной связке.

В ночном небе вспыхнули огни — появился вертолет.

Шум пропеллера нарастал и постепенно заглушил все остальные звуки: рев работавших вхолостую двигателей, команды по рации… Роб встал на четвереньки. Ревущая машина пронеслась над самыми их головами, подняв пыль и всколыхнув траву. Сбоку от дороги простиралось поле. Санитары уложили Дэнни на носилки. Из вертолета, пригвоздив их к земле, вырвался луч прожектора. Он словно выискивал его, Роба. Наконец вертолет опустился на землю. Прожектор выключили. Носилки с Дэнни и подключенной к нему аппаратурой исчезли в брюхе железной птицы. Она заревела и, покачиваясь из стороны в сторону, поднялась в воздух. И улетела.

Роба вырвало.

— Пошли, сынок, — обратился к нему санитар. — Через пару минут твой приятель будет в больнице. И тебя отвезут туда же.

Ему помогли дойти до машины «скорой помощи» и усадили на заднее сиденье. Роб понял, что арестован. Дверца захлопнулась, и они помчались в город.

Будильник. Уже половина шестого.

Джесс вытянула из-под одеяла руку и ощупью поискала кнопку. Но и после того, как она нашла ее и нажала, трезвон не прекратился. Звонили в дверь — в три часа ночи! Она нашарила теплый халат из шотландки, сунула ноги в шлепанцы. Отдернув штору, выглянула на улицу. Возле дома стояла полицейская машина с включенной мигалкой, распространявшей вокруг себя голубое сияние.

Джесс стремглав сбежала по лестнице. Дверь так и осталась не запертой на цепочку, значит, Дэнни не вернулся. Ну, в этом-то как раз не было ничего необычного. Он проводил ночь вне дома. Взрослый парень — как его остановишь? Но полиция… Что могло случиться?

— Миссис Эрроусмит?

— Да.

Женщина-полицейский с круглым лицом была примерно одного возраста с Бетт. Если с Бетт несчастье… Джесс зажала ладонью рот.

— Можно войти? — спросила женщина-полицейский, показывая ей какой-то предмет — наверное, служебное удостоверение.

— Да, конечно. Что случилось?

Взгляды обеих женщин встретились в ярко освещенной прихожей.

— Дэниел Эрроусмит — ваш сын?

Джесс едва не расхохоталась. Только не Дэн! Дэну море по колено. Легкий характер и везение охраняют его от всех невзгод. Зато его старшая сестра Бетт, как магнит, притягивает несчастья.

В голове мелькнуло воспоминание — моментальный снимок. Сморщенное личико Бетт, выступающее из утепленного комбинезончика, и сияющая физиономия ее брата. Им было соответственно три года и шесть месяцев. Йен сфотографировал их новой камерой, которую Джесс подарила ему на день рождения. Если бы Йен был здесь!

— Да. Что с ним?

Какая-нибудь юношеская проделка. Придется придумывать ему оправдания, как она делала, когда он учился в школе.

— Попал в автокатастрофу.

Джесс похолодела.

— Где? Он ранен?