Патрик Бессон - Невеста моего брата

Как гренадер Наполеона, я вышагивал по кварталу Аннабель, когда меня вдруг окликнул продавец цветов, товар которого я недавно расхваливал в своей рубрике: «Дышим воздухом Батиньолей, Жиль Вербье?» Я подумал, что девушка мне солгала и что ужинала она сегодня не с подругой, а с Фабьеном. Перед церковью Святой Марии я позвонил брату. Автоответчик. Сообщения я не стал оставлять. На следующий день мы должны были увидеться в Мароле, так как это было воскресенье.

Фабьен уже устроился в зале перед телевизором в компании Саверио, когда я вошел в дом. На него это не было похоже — приходить заранее, особенно на семейные обеды. У него был утомленный вид и стакан с виски и колой на бедре. Мания. Он постоянно так делал, несмотря на протесты Катрин. И он не пролил ни одного. В новостях но первому каналу шел репортаж о выборах в греческую соцпартию. Мне это запомнилось, потому что я как раз подумал, что с удовольствием отвез бы Аннабель в Грецию, когда она вошла в зал из кухни.

— Скоро будет готово, — сказала она.

— Что? — спросил я.

— Блюдо, которое мы с твоей мамой приготовили.

— Кускус с рыбой?

— Нет: кусейла Рафика Тлати.

— Тлатли, — поправил Фабьен, не отрывая глаз от маленького плоского экрана, где Георгиос Папандреу, сын умершего основателя ПАСОК, выступал перед толпой своих сторонников.

Кусейла Рафика Тлатли — это восточная паэлья, в которой манная крупа заменяет рис. В ней можно найти все, что испанцы кладут в свое национальное блюдо: креветки, кальмары, мидии, мероу, а также лук, чеснок, перец и даже куриные ножки и бараньи ребрышки.

— Я сама. — сказала Аннабель, — порезала мероу кубиками, очистила креветки и кальмары, потом нарезала их кольцами и пять минут обжаривала на сковороде в рапсовом масле.

— Катрин тебя наняла кухаркой?

— Приходи к нам на обед в Нейи, и тогда поймешь, что я искусная повариха.

— Ты купил квартиру в Нейи? — спросил я брата.

Фабьен налил в свой стакан пять сантиметров кока-колы, добавил столько же виски и три кубика льда. Он всегда готовил виски с колой в такой пропорции и в таком же порядке, утверждая, что три кубика льда предохраняют печень, что является аргументом малонаучным и не подтвержденным по сей день ни одним врачом.

— Подписал купчую.

— Когда?

— Вчера вечером.

Аннабель отправилась на кухню, где, по ее словам, очень нуждались в ее услугах. Я взглянул на ее обманчиво длинный силуэт, когда она проскользнула в дверной проем, как всегда в брюках.

— Ты продал квартиру на улице Ангьен?

— Нет.

— Ты покупаешь квартиру в Нейи, не продав Ангьен?!

— Не твоя забота.

— Мальчики, — оказал Саверио, — ваши истории с недвижимостью очень увлекательны, но я хотел бы послушать новости об иракских курдах.

Первого февраля в результате взрыва, направленного против курдов, погибли сто девять человек, членов ДПК (Демократической партии Курдистана) и ПСК (Патриотического союза Курдистана) и по крайней мере двести были ранены. Я устал от этого мира, в котором люди забавляются тем, что взрывают друг друга. Было ли так до моего рождения? Спросить об этом своего отца я уже не мог, а мою мать политика не интересовала. Надо было пойти поздороваться с Катрин. Я думал увидеть в кухне и Аннабель, которая, по всей вероятности, снова должна была стать моей невесткой, но она поднялась в комнату для гостей. Ей нужно было кому-то позвонить. Ясно, что не мне.

— Фабьен переезжает в Нейи вместе с Аннабель? Но они же расстались!

— Значит, они помирились. Тебя это возмущает?

— Нет. Это хорошо для нее, но не для него.

— Она очаровательная девушка. Саверио не прав, думая, что она пустышка, напротив, она очень умна. Бедняжка, она много страдала в детстве. Мы очень сблизились за сегодняшний день, вот здесь, на этой кухне.

Дверь отворилась, и вошла Аннабель. Она мне улыбнулась, и ее улыбка говорила мне, что я дурак.

Накануне я более часа осматривал то, что считал своим будущим кварталом. Мне нравится момент, когда люди возвращаются к себе домой, но, возможно, что это не всем нравится. Дом Аннабель находился между бутиком, где торговали мехами, и индийским ресторанчиком. Быть может, здесь, в «Звезде Кашмира», девушка ужинала с Фабьеном в тот вечер. Скорее всего, он ее пригласил в местечко получше. Точнее, в «Ги Савуа» на улице Тройон. Фабьен заказал бордо, чем очень позабавил Аннабель. Затем он развернул то, что она приняла за любовное письмо или, по крайней мере, за извинения в письменном виде, но это оказалась только что подписанная купчая на квартиру в Нейи. Он не попросил ее руки, но предложил переехать вместе с ним на новую квартиру, как только там закончится ремонт. Продлиться он может пять-шесть месяцев, так как в квартире 175 квадратных метров. Она сказала, что за это время он может тысячу раз поменять свое решение. «Ты тоже», — ответил он, поднимая бокал с вином за их хаотичную, но крепкую любовь. После тающих во рту шоколадных пирожных с миндалем они вернулись на мотоцикле в Батиньоль. На Аннабель был шлем, который некоторое время был моим, но в конечном итоге станет шлемом моего брата.

На площади Ришар Баре есть отделение банка «BNP Paribas». Я увидел в этом добрый знак, так как это мой банк. Сняв деньги в автомате, можно поужинать с Аннабель в «Синамоне» или в «Кафе Жюль». Мы старались не есть перед телевизором блюда из китайского ресторана: у них не очень привлекательный вид. Я шел под огромным куполом неба но улице Рима, но другую сторону железной дороги. На первом этаже дома номер 89 находится магазин шлемов. Я подумал, что именно в этом магазине Фабьен мог купить свои шлемы «Шуберт концепт». Лицей «Шапталь» с потухшими окнами был похож на теплоход, выброшенный на тротуар. Вот так гулял бы я меж голыми деревьями но бульвару Батиньоль через недельку или две. Возможно, что эта мысль у меня возникла в тот самый момент, когда мой брат звонил Аннабель, чтобы пригласить ее на ужин: он хотел ей сообщить важную новость. «Ты беременный?» — спросила она его, так как она тоже была дура.

За обедом Катрин и Фабьен сидели бок о бок напротив меня и Аннабель, за столом как всегда председательствовал Саверио со своими обычными теориями о глобализации. Я снова любовался ослепительной красотой своего брата и матери. Катрин выглядела так молодо, а Фабьен так устало, что можно было не заметить разницы в возрасте, особенно против света. Они были похожи друг на друга, как давно женатая пара или как одинокие брат и сестра, живущие под одной крышей. Аннабель, как и я. тоже была очарована этими двумя тонкими лицами, с правильными чертами и светлыми глазами.