Кукла моего отца (СИ) - Рахманина Елена

Её глаза дикой пумы, ореховые внутри с золотистыми вкраплениями в тёмно-карем кольце, тянули меня в пропасть. Там, откуда обратного пути уже не будет, там, где ничего кроме её тела не имеет значения. И мне хотелось поддаться тем демонам, что шептали забыть свои принципы и переступить черту.

Уговариваю себя, что отпущу её, обязательно отпущу. Но нужно время. Ещё несколько секунд её близости, которую я мог бы смаковать, вспоминая в душе со сжатым пальцами членом. И лишь сильнее прижимаю её к себе, отлично осознавая, что мне не скоро может представиться шанс к ней прикоснуться.

– Может, и ублюдок, – не отрицаю её оскорбление, проводя большим пальцем по щеке, оставляя след на нежной коже и выдавая первую пришедшую в голову бредовую мысль, остро осознавая то, насколько я бы хотел, чтобы она воспользовалась этим предложением: – Отец, наверное, не способен удовлетворить такую горячую девочку, как ты. Приходи в мою спальню ночью. Проверишь, на что я способен.

Её глаза распахиваются ещё больше и блестят, но не от слёз – от злости. Она снова тянется рукой к моему лицу, но в этот раз не в желании ударить, скорее выцарапать глаза и содрать кожу.

– Отпусти её! – гремит голос бабушки, и я перевожу совершенно потерянный взгляд на неё. Никогда не видел, чтобы всегда элегантная миссис Аннабель Сандерс повышала голос. Но сейчас на лице женщины, которая перешагнула девятый десяток, яркий румянец гнева, и в опасении за её сердце я отпускаю девушку.

Теа отпрыгивает от меня на приличное расстояние и весь её вид говорит о том, что  она испытывает смущение. Я перевожу взгляд с неё на свою старушку и понимаю, что мачеха каким-то образом умудрилась очаровать не только моего отца. Какие слова она подобрала чтобы расположить к себе престарелую женщину, чей язык всегда был острее клинка, для меня стало новой загадкой. Маленькая двуличная дрянь.

– Миссис Сандерс, это не то, что вы подумали, – улыбаюсь нагло и подхожу, целуя в напудренную щеку, сгибаясь в два раза.

– Я ещё не выжила из ума, молодой человек, – закатывает она свои голубые глаза, – не трогай девочку.

– Бабуль, ну что за пошлые у тебя мысли, она же моя новая мамочка, – смотрю поверх головы старушки на Теа. Вид у неё по-прежнему такой, словно дай ей волю, и она располосует меня ногтями на лоскутки и скормит собакам.

– Вот и держись от неё подальше, – грозно призывает бабушка.

Пожалуй, Аннабель Сандерс в этом доме была единственным человеком, которого я действительно любил и кем дорожил, а потому я безропотно проводил уходящую Теа взглядом. Только вот данное бабушке обещание не уверен, что сумею сдержать.

Я не ошибся в своих выводах. Стоило вернуться отцу, как Теа изволила присоединиться к нам за ужином. Пока Бенджамина не было, она постоянно где-то пропадала. Я как последний идиот каждый день ждал её возвращения, заглядывая через окно на подъездную дорогу, ожидая, когда её красный кабриолет вернётся. Лишь усилием воли я заставлял себя не приближаться к ней. Меня обуревали странные желания  выследить девчонку и узнать все её тайны, проникнуть в её симпатичную голову и выведать каждую мысль, что она прячет, всё, что скрывает.

Она спустилась в гостиную с опозданием, и я жадно следил за каждым её движением, желая понять, какие сейчас у неё с моим родителем отношения. Он всё так же плотоядно смотрел на неё, с обожанием, которое не уменьшилось за эти годы ни на гран. Когда девушка поцеловала его в губы, кожу начало покалывать, словно меня облили пламенем из адского котла. Горячим, разъедающим не только тело, но и душу. Я сжал с силой столовый нож, так что костяшки пальцев побелели, потому что перед глазами тут же всплыл образ её, ублажающей этой ночью моего отца.

Она села за стол по левую руку от него, оказавшись прямо напротив, и подняла на меня такой взгляд, словно хотела увидеть мою ответную реакцию на эту сцену. Я не понимал, почему так злюсь, наблюдая за этой семейной идилией, разворачивающейся прямо под моим носом. То, как отец протягивает к ней свою руку и пожимает кончики её пальцев. В знак чего? Признательности, любви? Отец, всю жизнь плевавший на чувства всех, кто его окружает, воспылал горячей любовью к пигалице, у которой лишь одно предназначение – раздвигать ноги? К девчонке, которая наверняка с такой же самоотверженностью будет готова и под меня лечь, вопрос, вероятно, лишь в цене.

Но больше всего меня удивляли собственные чувства. Откуда они? Я её знать не знаю, однако веду себя так, словно она принадлежит мне. Но стоило вспомнить, кто надел ей кольцо на безымянный палец, меня охватывало настолько горькое чувство, которого я, пожалуй, ранее никогда не испытывал.

Отец делился за ужином рабочими планами, но я замечал, что его мысли утопают в трясине по имени Теа. Он то и дело бросал, как юный любовник, взгляды на жену. Ласкающие, плотоядные и бесконечно голодные. Такие же, что и у меня, только я пытался спрятать их за маской безразличия.

Мне казалось, отец не сумел считать мою реакцию на их пару, будучи полностью поглощённым собственной женой, зато, к моей досаде, братец всё заметил. И ревность, и злость. Я залпом выпил после ужина бокал виски и налил вторую порцию, ожидая, когда алкоголь успокоит мои чувства. Но стоило посмотреть на Теа, что льнула к старику, меня просто выворачивало наизнанку.

Мысль о том, что этой ночью он прикоснется к ней, причиняла мне физическую боль.

– Что, Йен, завидуешь нашему папаше? – Дуглас незаметно подкрался и, словно чёрт, подлил масла в огонь, чуя, что нащупал впервые за эти годы моё слабое место. Я прикрыл глаза, опасаясь, что, если он произнесёт ещё одно слово, я просто вырву ему кадык зубами. И всё же Дуг не был тупым и, поняв моё настроение по взгляду, тут же ретировался.

Каждый раз, когда Бенджамин притрагивался ко мне, меня передёргивало от отвращения. И не важно, была ли это всего лишь его ладонь на моём плече в покровительственном жесте. Поцелуй в щеку при посторонних в качестве демонстрации нашей близости. Или пожатие кончиков пальцев до посинения, когда меня трясло в день свадьбы от ослепляющего богатства и обширных связей моего достопочтенного мужа. А ещё от будущего, в котором я похоронила свои мечты и надежды.

И сегодня, перед тем как коснуться его губ, пришлось выпить пару бокалов крепкого алкоголя, найденного в его баре. Нацепив на лицо фальшивую улыбку, эксплуатируемую мной все эти годы в семье Сандерсов, я спустилась к ужину. Вновь попадая под обстрел пренебрежительных взглядов.

Я знала, что мне нужно отвести от себя беду. Ту самую, которую несет для меня Йен. Застань мой супруг и долю секунд от той сцены, которую лицезрела его мать… о, я уверена, что меня ждала бы страшная кара.

Его отпрыску вряд ли угрожала бы опасность за желание развлечься с мачехой. Но в отношении меня в тот же миг была бы запущена карательная машина. Я до точки помнила наш разговор, когда мистер Сандерс разложил передо мной мою судьбу, как на ладони перед тем, как сделать предложение руки и сердца. Или, если точнее, кошелька и фамилии. Если этот процесс вообще можно так назвать. Ведь выбора у меня не было, а посему – это вовсе не являлось предложением.

Главное, что требовалось от его молодой супруги в этом браке, – это хранить ему верность и выполнять все его требования. А в обратном случае… лучше и не думать, что он со мной сделает. Я согласилась на этот союз только потому, что господин Сандерс дал мне обещание. Маленькую надежду. Тусклый огонёк в конце тоннеля.

Если в течение пяти лет брака за мной не будет прегрешений, то я смогу получить свободу и уйти от него с тем, с чем пришла. То есть ни с чем. Подозревала, что его замысел рассчитан на то, что за эти пять лет я привыкну к красивой жизни. Для него немыслимо, что я добровольно могу расстаться с теми благами, которые приносит с собой фамилия Сандерс в паспорте после моего имени.