Родное сердце (СИ) - Багрянцева Светлана

— Между прочим, мы не только играми занимаемся. Разрабатываем серьёзные программы, в том числе и по безопасности. Я имею неплохой доход.

— Да, но ты не думаешь о будущем. Мой бизнес перейдёт тебе по наследству, — нахмурился отец.

— Возможно, им займётся Максим. А если не захочет, то мы продадим всё. Ребёнок ещё маленький, когда он вырастет, то кто знает, как повернётся жизнь. Он может захотеть стать лётчиком, а я не буду отговаривать. Мне хватило того, как вы заставляли меня учиться на экономическом. Я мечтал поступить в консерваторию, но вы сделали всё возможное, чтобы этого не случилось. Поэтому я говорю нет. Выкручивайтесь как хотите с Балабиным. Уже то, что я согласился прийти на этот ужин, хорошо, — недовольно произнёс сын.

— Серёжа, что ему зря говорить. Он не думает ни о ком, кроме себя. Всё только о себе любимом. Ты даже о собственном сыне не думаешь, Володя! Тебе на него плевать с высокой башни! Ребёнку нужна мать! А что ты так смотришь?! Ребёнок не может без матери! Любочка хорошая девушка, ответственная, добрая. Кстати, отец открыл для неё благотворительный фонд помощи больным детям. Люба владелец фонда. Такая добрая и милосердная девушка будет хорошей мамой для Максика, — заявила Элина.

Владимир подумал, что мать бы продолжила свою пафосную речь, если бы служанка не объявила о приходе гостей. Через минуту в гостиной появилась семья Балабиных в дорогих вечерних нарядах. Владимир давно их не видел и теперь разглядывал, здороваясь. Юрий выглядел на свои шестьдесят. Волосы выбелила седина, лицо покрылось мелкими морщинами. Жена в отличие от мужа явно не брезговала пластическими операциями и на лицо смотрелась гораздо моложе своих сорока пяти. Их дочь Люба превратилась в шикарную светскую даму. Высокая, стройная, с короткой стрижкой светлых волос. Люба была натуральная блондинка с красивым лицом, которым хотелось любоваться. Темно серые глаза сверкнули, и Люба прикоснулась губами к щеке Володи.

— Как долго мы не виделись. Я так рада встрече, — улыбнулась она.

— Я тоже рад встрече. Ты стала такая… просто вау, — Володя попытался сделать комплимент.

Люба перевела взгляд на диван и бросилась к ребёнку.

— Боже, какой хорошенький. Как тебя зовут, чудо? Твой? — расплылась в улыбке девушка, поднимая малыша на руки.

Ребёнок надул губы, а потом принялся плакать.

— Мой. Максимом зовут, — Водя забрал сына в свои руки. — Чего ты, тётя Люба ничего плохого не хотела.

— Папина радость боится чужих? — к ним подошла Даша Балабина.

— Он ещё маленький, Дарья Семёновна. Максимке недавно исполнился год.

— Вы перехвалите моего любимого внука. Идёмте в столовую. Мне сообщили, что стол накрыт. Сынок, может, оставишь Макса служанке, она его покормит? — Элина показала белозубую улыбку.

— Он не будет сидеть с чужим человеком, — заявил сын, направляясь в столовую.

«Любимый внук серьёзно?! Маме бы только в цирке выступать и смешить народ. Все знали, как она относилась к Кате, Балабины не исключение», — подумал Володя.

Следом за молодым папой шла Люба. «Катькин выкидыш должен полюбить меня и помочь подобраться к папочке. Потом я уберу его из нашей с Володей жизни, как ненужный элемент. Ненавижу детей. Папа ещё этот благотворительный фонд на меня повесил. Ничего, сейчас это к лучшему. Изображу добренькую богатую дамочку, жалеющую всех на свете. Кажется, так Вовка на Катю и купился. Она готова была весь мир обнять, курица безмозглая. Жить надо для своего удовольствия. А иначе зачем жить?» — размышляла Любовь.

За столом шли разговоры на общую тему. А вот после ужина все разделились на три лагеря. Отцы ушли беседовать о делах в кабинет, мамы расположились в оранжерее. Люба предложила Володе прогуляться с ребёнком на улице. Мужчина был не против. Сейчас Люба не была той прыщавой малолеткой и Володя отдавал себе отчёт, что не прочь с ней переспать.

Отпустив сына на землю, Полонский взял его за руку и повёл по тропинке ведущей в сад.

— Как твои дела? Я слышал, ты возглавила благотворительный фонд, — вежливо поинтересовался Владимир.

— Да. Папа создал его специально для меня. Он считает, что больным детям бедняков нужно помогать. Я с ним абсолютно согласна. Это так больно — смотреть на то, как чей-то ребёнок нуждается в дорогих лекарствах или операции, но денег на это нет. Многие люди хотят помочь, но не могут. Именно поэтому и создаются такие фонды, чтобы неравнодушные перечисляли сколько могут. Там тридцать рублей, здесь сто. Как говорится: «С миру по нитке, голому рубаха».

Люба делала такое лицо, что Володе казалось: девушка говорит совершенно искренне. Ему понравилось, что она занялась столь благородным делом. Для его мамы слова «меценат» и «благотворитель» были равнозначны выражениям «лох» и «тупица». Сколько мужчина себя помнил, в его семье никогда никому лишней копейки не заплатили, не говоря уже о бескорыстной помощи кому-то. Сам Владимир помогал одному из детских домов, разумеется, втихаря от родных.

— Я рад, что ты не прожигаешь деньги отца, как некоторые девушки из нашего круга. У тебя благородная работа, — искренне похвалил Владимир.

Вечер закончился на позитивной ноте. Владимир неожиданно для себя обменялся с Любой телефонами и договорился встретиться на выходных.

— Можно погулять втроём в детском парке. Там есть чудесный уголок для малышей, — предложила девушка.

— Отличная идея. Я позвоню тебе, — Владимир чмокнул девушку в щёчку, стоя у машины.

Родители стояли рядом. Проводив друзей, они отправили сына домой. Отец было предложил Владимиру остаться и переночевать, но мать заявила, что Максим будет мешать ей спать своим плачем.

— Вообще-то, дети в таком возрасте редко плачут по ночам. Забыла? Ты совсем не любишь нашего внука, — укорил жену Сергей.

— Вот только не нужно из-за нас ссориться. Я и сам не собирался тут оставаться, — произнёс Володя, усаживая сына в детское кресло.

Уже отъехав от отчего дома, Владимир подумал, что мать до сих пор не смирилась, что он был женат на Кате. Было такое впечатление, что он заклеймён печатью позора из-за этого, но может его смыть, когда женится на девушке из их круга.

Люба тщательно подбирала наряд к предстоящей встрече с любимым. Платье было коротким и приталенным. Материал соткан из белой нитки, переплетённой с золотистым люрексом и лайкрой, что давало платью облегать стройные ножки и не мешать ходьбе. С плеч полукружьями свисали несколько нитей с настоящими стразами Сваровски. Такие же нити были в прорезях на талии. Сумочка с туфлями в тон платью дополнили образ.

Люба вспомнила, как накануне летала в Европу, чтобы посетить бутик одного из именитых модельеров. На родине она категорически ничего не покупала, считая, что тут могут продавать только подделку под бренды. Для того чтобы слетать на шоппинг, пришлось перевести на свой счёт четыреста тысяч. Главный бухгалтер фонда возмущалась, но Люба пригрозила увольнением.

— Сделаю так, что тебя в растрате обвинят. Пойдёшь под суд. Мне поверят, я дочь самого Юрия Балабина, а ты вша подзаборная. Так что переводи деньги и не вякай. Не сдохнут твои детишки, — недовольно шикнула Люба.

Ольга Петровна Иванова, главный бухгалтер фонда, в работе нуждалась как никто другой. Троих детей она воспитывала одна. Муж узнав, что младший сын родился инвалидом, махнул ручкой и ушёл к любовнице. Алименты, правда, платил, но с официальной копеечной зарплаты выходило всего две тысячи в месяц. Работу Ольге терять никак нельзя, потому она плюнула на то, что Балабин- старший передал управление фондом дочери. Все сотрудники уже поняли, что новая начальница настоящий волк в овечьей шкуре, но предпочитали помалкивать.

Люба вышла из своей дорогой машины кислотно-жёлтого цвета. На стоянке у своего автомобиля её ждал Володя. Маленький Максим сидел в коляске- трости. Люба, расплывшись в улыбке, подошла и чмокнула мужчину в щёку, здороваясь.

Володя с неудовольствием подумал, что Люба ростом равнялась с ним. Он окинул её ещё раз взглядом, каблуки босоножек навскидку были не выше трёх сантиметров. Почему-то в доме родителей он не заметил, что девушка такая высокая. Не то чтобы он не любил верзил, просто они были не в его вкусе. Сам Владимир вырос дюжим молодцем в сто восемьдесят пять сантиметров.