Покорность в подарок (СИ) - Дашкова Ольга

– Привет, ты новенькая?

Поднимаю глаза от бумаг, у стола стоит такая ожившая кукла Барби. Часто моргает, но голубые глаза с длинными и густыми ресницами не скрипят, значит, живая. Гладкая кожа, словно глянец, пухлые губы с толстым слоем розового блеска и прямые почти до талии белокурые волосы.

Слишком откровенное декольте красного облегающего платья, так, что видно черное кружево бюстгальтера и такого же красного цвета острые коготки, которыми она барабанит по моему столу. Смотрю на ее ногти, снова на куклу. Интересно, что у нее в голове? Опилки или вата?

– Доброе утро.

– Так ты новенькая?

– Да, я новый секретарь Марка Альбертовича, меня зовут Эльза Эдуардовна Янсен.

– Хм.

Кукла сузила глазки, еще больше оттопырила губы и начала внимательно меня рассматривать. К тому, что меня рассматривают, не могла привыкнуть никогда. Когда ты находишься в аудитории с целым потоком первого курса, бьющим через край тестостероном в начале сентября и чувствуешь, как задние ряды кафедры медленно раздевают тебя взглядом, становится не по себе. К этому невозможно привыкнуть и не обращать внимания, даже за четыре года.

– Чем могу вам помочь?

Если не спрошу, это подопытное чудо косметологии будет смотреть на меня до обеда. Интересно, она здесь работает или мимо шла?

– Марк у себя?

Марк? Так просто? Просто Марк?

– Марк Альбертович у себя с Артуром Степановичем.

– Хм.

– Вы по какому-то вопросу?

– Ты не русская?

– Да, я эстонка.

Специально говорю с легким акцентом, потому что объяснять этой кукле, что мой папа эстонец, а сама я родилась и выросла в России и, конечно, русская, нет ни желания, ни сил. Опилки в ее голове не справятся с этой задачей.

Но кукла ничего не ответила, откинула волосы с плеча, одарила меня надменным взглядом, развернулась и, совсем неприлично виляя бедрами, покинула приемную.

Странный тут контингент, а вроде приличная компания. То мужики всякие лапают, но девицы непонятные ходят. Так, как там учили, надо сварить кофе и отнести шефу, Господи, помоги мне. Но как только справилась с хитромудрой кофе машиной, дверь кабинета шефа открылась, неугомонный Артур Степанович оказался рядом, а его здоровые лапищи легли ровно на мою попку.

От неожиданности я взвизгиваю, в руках был только пакет со сливками, резко разворачиваюсь, сильнее сжимая пакет, так, что добрая половина его содержимого выплескивается на темно-шоколадного цвета рубашку мужчины.

– Ай….ой…извините.

Артур Степанович смотрит на белое пятно, что растекается по его груди, потом на меня, вижу, как багровеет его лицо, а сама сдерживаюсь, чтоб не засмеяться.

– Отомстила, да?

– Это вышло случайно, вы так меня напугали.

Я невинно моргаю глазами, мужчина хватает со столика пачку салфеток, начинает вытирать мокрое пятно.

– Надо сказать Марку, чтоб отшлепал тебя. Такую попку нужно обязательно шлепать, желательно плеткой.

Я сглотнула, замерла, но мужчина не стал ничего больше говорить, вышел из приемной. Зазвонил телефон, побежала, волнуясь, ответила, тут же почти снова дрожащими пальцами набрала Марка Альбертовича, сказала, что инвесторы задерживаются на час.

Голос строгий и чем-то недовольный, а у меня сердце забилось чаще, а еще эти слова о наказании и плети вновь вернули в ту комнату клуба “Лезвие”.

Две недели назад, клуб “Лезвие”

– Я все-таки хочу знать твое имя, скажи его.

Мужчина повторяет вопрос, я дышу часто, через нос, стоя на высоких каблуках в одних чулках, с завязанными глазами и связанными за спиной руками, уже совершенно не понимаю, что происходит, называю первое имя, что приходит в голову.

– Марта.

– Хм, как любопытно, ты мой мартовский подарок. И зовут тебя Марта.

Мужчина стоит совсем близко, от него идет терпкий запах туалетной воды, легкие ноты табака и коньяка, мне нравится, как он пахнет. Чувствует, как по обнаженному телу скользит какой-то предмет, это мягкая кожа.

Плетка?

Мою грудь накрывают крупные ладони, пальцы дразнят сосок. А потом оба соска по очереди чем-то защипываю, легкая боль пронзает тело, я вскрикиваю. Грудь наливается, соски очень чувствительные, их покалывает, по спине проходит дрожь.

По позвоночнику скользит тот предмет, вызывает мурашки, первый удар по ягодицам позволяет понять, что это плеть с кожаными полосками на конце. Несколько легких ударов, он скорее ласкает, чем бьет. Вздрагиваю, мне не больно, а как-то необычно, грудь дергается, зажимы оттягивают соски.

Мужчина обходит меня кругом, в голове вспыхивают фантазии и картинки просмотренного перед походом в клуб порно, он наверняка любуется покрасневшей кожей на ягодицах и набухшими сосками, я и сама чувствую, как они увеличились. Так неожиданно скользит пальцами между ног, задевая клитор, чувствительные и набухшие губки, не удерживаюсь, из горла вырывается крик.

– Да ты уже совсем мокрая. Мокрая, влажная, текущая сучка. Тебе нравится, да? Нравится моя плеть?

Он снова настойчиво проводит пальцами между моих половых губ, легко проникает внутрь, делает несколько движений, сильно трахая меня ими несколько секунд, вынимает, снова размазывает влагу уже по клитору. У меня подкашиваются ноги, с закрытыми глазами и связанными руками я словно нахожусь в другой реальности. Вынимает пальцы, и в следующую секунду они уже у меня во рту. Я покорно облизываю их, вылизывая от своих выделений.

– Сладкая, да? На колени. Встань на колени и опусти голову на пол.

Я не понимаю, почему терплю все это и выполняю каждое его требование? Но меня реально возбуждает все происходящее, отсутствие зрения обостряет все мои чувства и эмоции. Соски так приятно оттягивают зажимы, кожа на ягодицах слегка горит, но это тоже приятно.

Опускаюсь коленями на подушку, попка слишком высоко задрана вверх, колени разведены. Сама эта картина настолько сексуальна и порочна, я представляю, что член мужчины давно стоит, сочится смазкой в белье, как ему давно уже тесно в брюках. Как рассматривает блестящую от влаги мою промежность, гладко выбритые половые губки. Слышен шорох ткани, звук расстегивающейся ширинки, его облегченный вздох, движения. Он, что, трогает себя?

Покорно жду, что будет дальше, но ничего не происходит, грудь оттягивают зажимы, и тут на мои ягодицы обрушиваются удары плетью, кричу, удары продолжаются. Они сильнее, чем были, но вполне терпимы. Так же внезапно удары прекращаются, и раздраженную кожу нежно гладят рукой.