Не моя девочка (СИ) - Каретникова Ксения

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ладно, я домой, — сообщаю я Пашке, он с явной завистью кивает, ему еще долго работать, и поднимаюсь с места.

Артем

Машина — зверь. Ей управляешь словно мыслями. Едва руля касаешься. Мне даже не привычно после древней, еще дедовской тачки. Та хоть и иномарка, но на механике. А тут все электроникой напичкано.

А какой салон — сплошь натуральная кожа. Мэровский сынка сзади храпит, а я все кошусь на него в зеркало заднего вида, переживая, что все лишнее, находящееся в его организме, опять попросился наружу.

Мы уже дважды останавливались. Леха выводил пацана на улицу, парня вовсю тошнило — он это и словами и звуками озвучивал. Но ничего не происходило. Пьяный в жопу молодой мудак воздухом надышавшись, заползал обратно в салон. Ложился и стенал. Нечленораздельно.

— Достал уже, — произнесите Леха тихо, — золотая молодёжь, вседозволенность. Хорошо еще, что не обдолбанный.

— А такое часто?

— Бывает, — кивает мой друг детства, уже заметно протрезвевший. Видимо чужое опьянение заставляет его приходить с себя. — Сворачий здесь. Третий дом, с красной крышей.

Слушаюсь Леху, и вскоре тачка подъезжает к нужному дому. Торможу, Леха из машины выходит и к воротам идет. Звонит. Калитка отворяется и к нам выходит высокий парень. Окно с пассажирской стороны открыто и я слышу обрывки их тихой беседы:

— Антошку доставили. Принимайте, — язвит Лёшка.

— Откуда дровишки? — так же язвительно отзывается тот, кто к нам вышел.

— Baltas, — произносит мой спутник название ресторана Йонаса.

— Ясно.

Парень достаёт телефон, звонит. И уже меньше чем через минуту к тачке подходят двое парней и вытаскивают из салона пьяного пассажира.

— Спасибо за транспортировку, — фыркает высокий парень. Мэровского отпрыска заносят на участок и калитка закрывается. Леха прыгает в тачку.

— Ну все, доставили, — говорит он и я завожу машину.

Кстати, Лёшка был прав — по дороге сюда нас не остановили. Хотя предпосылки на посте ГАИ были — гаишник уже почти взмахнул своей черно-белой палочкой, но передумал. Так же, без остановки, мы проезжаем обратно.

— Чудеса, — вырывается у меня, после того как мы миновали пост.

— Не чудеса, а большие деньги, — усмехается Леха, — будешь хорошо и правильно себя вести — тоже их поимеешь.

— Да я только за.

— Ну и молодец. И вообще, я рад, что ты теперь с нами. Тут шоколадно, Темыч. И бабло и девки классные, на любой вкус. Кстати, на счет них, Лизка, наша администраторша, походу глаз на тебя положила — все выспрашивала у меня про тебя… а я, блин, забыл у тебя уточнить, ты ж не женат?

— Нет, не женат. И не был.

— А чего так?

— Перед тем, как отправиться на службу после распределения я сделал предложение любимой девушке. Наташку Градову помнишь?

— Это рыжая такая, с тобой в одной школе училась? — уточняет Леха.

— Ага. Она мне отказала, быть офицерской женой не хотела.

Друг мой фыркает и выдает:

— Ну и дура… А знаешь где она сейчас? У Мамедова работает.

— У кого?

— Сутенер он, Темыч. Видел я твою Натаху среди тех, кого мы периодически в сауне заказываем.

Усмехаюсь, даже сперва не верю. Но Леха врать бы мне не стал. Эх, Наташка, Наташка.

— Ну а на севере твоем, чего, нормальных баб нет?

— Почему, есть. Я долгое время встречался с девушкой, но до свадьбы у нас дело не дошло, — говорю чистую правду. — Я четко решил вернуться, а она не захотела со мной.

— Бабы сучки, брат. Красивые особенно. Я сам обжегся. Я ж был женат, правда не долго. Изменила она мне, видите ли, я редко дома появлялся. Так что я больше в брак ни ногой. Ну нахер, — произносит Леха. — А вот Лизка наша нормальная деваха. В порочных связях не замечена, с официантки начинала и без постели по карьерной лестнице шла. Хозяин ее ценит и уважает. Я сам к ней клинья после развода подбивал, но я не в ее вкусе. А вот ты присмотрись.

— Присмотрюсь, — киваю и уже к развлекательному комплексу сворачиваю.

У крыльца ресторана притормаживаю, чтоб тачку на парковку поставить. То место, на которой машина стояла, пустует.

— Погоди, — вдруг говорит мне Леха и в открытое окно высовывается: — Бэлла Александрова, вы домой?

— Домой, — слышу женский голос и голову поворачиваю. Бэлла стоит у дверей, кутаясь в куртку. Вечер сегодня прохладный. А конец весны коварное время года.

— Подвезти? — предлагает Леха. И вместо ответа, девушка к автомобилю подходит и открывает заднюю дверь.

В тачку садится почти посередине, маленькую сумочку рядом с собой пристраивает и расслабленно на сидение откидывается.

— Северный бульвар, дом пять, — сообщает мне Леха и я, развернувшись на парковке, еду в нужную сторону.

Северный бульвар тоже недалеко от ресторана находится, даже ближе, чем мэровский сынок живет.

— Устала? — оборачивается Леха на Бэллу.

— Устала, — отзывается. А я смотрю на нее через зеркало. Веки у Бэллы прикрыты, губы плотно сжаты. А вот в ушах серьги-висюльки замечаю. Блестят и сияют как новые, золотые, зелеными камнями усыпаны. До этого на девушке другие серёжки были.

Йонас ей подарил. Вот как пить дать. И скорее всего в тот момент, когда за ней в подобные помещения пошел. Он ей, значит, подарок, а она его за него отблагодарила.

Не знаю почему, но я злость испытываю. Черт, наверно потому что отца своего сегодня вспоминал. И бабу его. Которая запрещала ему видеться со мной. Но при этом детей Машенька отцу не родила.

Пока едем, я периодически поглядываю на Бэллу все через то же зеркало заднего вида. Девушка так и сидит с закрытыми глазами. Наконец я сворачиваю на Северный бульвар и вскоре уже по придомой территории пятого дома еду.

— Первый подъезд, — подсказывает мне Леха.

Торможу, снова на Бэллу смотрю. Она резко глаза открывает и с моими встречается. Неожиданно улыбается и подмигивает.

— Спасибо, — произносит, берет свою сумочку и выходит.

Мы с Лехой ее до двери подъезда взглядами провожаем. А когда дверь за ней закрывается, завожу двигатель и везу Леху обратно к ресторану.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ А после добираюсь домой, оставляя на парковке свою тачку. За нее с промилями в крови садиться я все же не решаюсь.

Бэлла

Захожу в квартиру, запираю дверь на все замки и бросаю ключи на тумбочку в прихожей. Со стоном наслаждения сбрасываю туфли. Иду в спальню. Там раздеваюсь, бросая платье на пол, и в одном белье сажусь перед зеркалом.

Смываю косметику. Смотрю на свое отражение.

Устала. Не то слово.

Нет, не физически даже. Эмоционально.

Хотя работу свою в ресторане я люблю.

Папа мне всегда говорил: заниматься надо любимым делом, ведь когда за него платят — это двойное удовольствие.

Это правда. На сцене я кайфую, отдаюсь полностью. И пусть эта сцена — сцена в ресторане. Главное — отдача публики. А ее я часто чувствую.

У меня есть высшее образование. По нему я маркетолог. Но по специальности ни дня не проработала. Говорю же — Йонас меня от себя не отпускает. Мне нравилось учиться, студенческая жизнь интересная. И лекции мне нравились, и предметы. Красный цвет диплома у меня не просто так — я усердно училась. Диплом мне не купили, хотя Йонас предлагал. Просто он привык решать вопросы деньгами. И мою студенческую жизнь он не любил. Хотя был не против того, чтобы я "корочку" получила. Сам мне предложил. А я такая счастливая была, искренне веря, что впереди меня будет ждать светлое будущее.

Не светлое. Превратившись в настоящее, оно стало грязным. Настолько, что я вряд ли отмоюсь.

Подумав про это, иду в ванную. На полке куча всяких флакончиков и баночек, с гелями для душа, с солью для ванн и прочими штучками. Но мне так лень сегодня, что я просто намыливаюсь мылом. Ополаскиваюсь и возвращаюсь в комнату. Не ложусь, а просто сажусь на кровать, уставившись в окно.