Соль этого лета (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Как это — с гамака?

— Носом вниз, мля, — закатываю глаза.

— А что случилось? — заходит Алëна. — Господи… Ну через три дня же первые спарринги. Как ты нос сломал?

Обходит меня чуть ли не за метр, словно я заразный. Смотрит рассерженно.

— На гамаке втроём качались, носом в землю клюкнули, — усмехаюсь я недобро, поясняя.

— Все трое что-ли «клюкнули»? — подозрительно смотрит на меня Алёна.

— Ага.

— А остальные где? — настороженно, словно подозревая, что я этого пацанчика нахлобучил.

— Умоются и придут, — пожимаю плечами.

— Ну как можно было?! — причитает Алёна, вставляя ему тампоны в нос.

Артем оправдывается, несёт какую-то неуверенную ахинею. А я иду к пацанам, которые до сих пор торчат у бассейна. Стоя напротив друг друга, смотрят в экран телефона.

— Здорово, пацаны.

Не наши. Мы — самбисты. Эти — боксёры. Но тоже молодняк.

— Ага… — не отвлекаясь.

— Вы Тëму прессанули?

— Чо хотел? — не отрывая глаз от экрана. — Видишь — заняты.

Борзая шпана!

— Объяснить…

Вдохнув поглубже, с размаха отвешиваю обоим по мощной затрещине. Так, что их лица встречаются со смачным стуком.

Вскрикнув, оба оседают. Телефон летит из рук на асфальт.

Подхватив за шкирки, усаживаю к ногам.

— Сука…

— Мм…

Стонут, пряча лица в ладонях.

— Один разок объясню вам, долбоëбушкам: у нас спарринги — один на один. Всегда. Кто это правило не соблюдает, отхватывает тëмную от всей смены. В мясо. Усекли?

Молчат. У одного из носа хлещет кровища. Второй — закрывает ладонью глаз.

— Идёте сейчас в мед пункт, там Алёна. Скажите, упали с гамака. Лицом вниз.

— Чо?

— Зарифмовать для ясности? — зверею я.

— Да поняли мы.

— Марат? — подходят мои пацаны. — Что за возня?

— Да норм всë. Уже порешали.

— Точно?

— Ага.

— В басс пойдёшь? Разрешили купаться.

Киваю, сдергивая на ходу футболку.

И прямо в шортах ныряю с борта делая сальто.

Ледяная вода охлаждает разгоряченное адреналином и солнцем тело.

Отталкиваясь от дна, выныриваю.

— Ааа!! Холодно!

Парни, сыпятся, в бассейн следом.

Напрыгиваю сзади на Шмеля. Он уходит под воду. Встаю на его плечи.

Когда поднимается, снова делаю сальто назад.

Кайф!

Из динамика доносится позывной на ужин.

Угорая и тролля друг друга, выходим из бассейна. Прямо на теле слегка отжимаем шорты. На таком солнце подсохнут за пять минут.

Двигаемся в сторону столовой.

— Марат… — сзади.

От еë голоса горло перехватывает. Застывают как вкопанный. Парни уходят вперёд. Бросая на меня многозначительные взгляды.

Сглотнув ком в горле, разворачиваюсь.

Когда вокруг много людей общаться проще. Остаёмся один на один — это треш какой-то!

— Пройдёмся, — кивает в направлении столовой. — Поговорить надо.

Ух… Хмурится. Строгая.

— Слушаю, Алёна Максимовна.

— Тарханов, зачем ты врешь? Я что ссадину от удара в лицо кулаком не различу? Я же не первый год здесь работаю.

Молчу, грызу травинку, срываю ромашку с клумбы.

— Извините, за подставу с утра.

Протягиваю. Не берёт.

— Я не хотел. Не обижайся, пожалуйста.

Вставляю ей за ушко в волосы.

— Марат, это же не ты Артема, правда?

— Тьфу ты… — цокаю я. — Ну, конечно, не я.

— Из друзей твоих кто-то?

— Алëн, ты угораешь что ли? Не первый год вроде как знакомы. Ну зачем нам свою малышню прессовать?

— Мало ли. Может, натворил чего.

— Никакого отношения к его разбитому фейсу не имею, клянусь. Просто довёл до больнички.

— Ну ладно… — вроде бы выдыхает.

Замолкаем. Продолжаем идти рядом. Неловкость нарастает.

Мне хочется удержать наш диалог любыми способами. Алëна редко разговаривает со мной. Всё больше отшивает. С другими — просто. Закончилась тема для разговора, зажал, поцеловал. Есть возможность — трахнул. С ней как?

— Какая у Вас тема диссертации?

— «Особенности морфологического и психофизиологического статуса спортсменов мужчин, занимающихся единоборствами», — заученно и рассеянно.

— Нас опять будешь исследовать?

— Обследовать, — исправляет она.

— Значит, всë-таки, мужчина? — хмыкаю я.

— Что?

— Просто ты говорила — «мальчик», — дёргаю бровью.

Пора смываться. Иначе, снова сцепимся. Распахивает рот для очередной отповеди.

— Я позже забегу, подискутируем, — подмигиваю ей. — Ладно?

Обескураженно поправляет волосы.

Красивая… красивая… Красивая!! Сердце лупит, не давая дышать.

Не дожидаясь ответа, исчезаю первым.

Ну не могу я с ней официально. Всë время срываюсь на какие-то интимочки.

Забегаю по лестнице в столовую. В желудке урчит до звериного голода. Потому что мы все — «желудки»!

Стою на линии раздачи, набирая себе полезного: курочка, гречка, овощной салат. Хлеб — игнорирую. Но к порции ужина доставляю на поднос стакан протеина.

Следом за мной стоит Алёна.

— Углеводы надо обязательно есть, — негромко. — При твоей мышечной массе — обязательно.

— Мышцы заплывут, ты любоваться перестанешь.

— Глупости, в тебе всë сгорит как в мартеновской печи. С твоей мышечной массой расход калорий…

— Я приду, ты мне расскажешь, — снижаю голос так, чтобы слышала только она.

Снова ухожу от ответочки.

Присаживаюсь за стол к своим.

Ну давай… Иди к нам! Про себя уговариваю еë. Ты же часто садишься с Бесом. А рядом со мной как раз последнее свободное место.

Но Алёна садится за соседний стол к девочкам.

— Всем приятного аппетита! — на всю столовую рявкает Бес.

В ответ невнятный дружный гул.

— Свободно? — присаживается рядом со мной Катя.

Девчонка, которую я уронил утром.

— Свободно.

— А ты? — стреляет взглядом Катя.

Сижу и обламываюсь, что Алёна за соседним столиком наблюдает за еë неприкрытым флиртом.

Барышни у нас конкретные. Особенно не теряются. Сказывается спортивная закалка.

— А я — нет.

Алëна опускает взгляд в телефон. Переписывается с кем-то, изредка отправляя порцию салата в рот. Пухлые губы скользят по зубчикам вилки. Начинает улыбаться в экран.

Аппетит тут же пропадает. Сижу и горю. Кому?

— Марат, хавай давай! — стебётся Яша.

— Тебе какая печаль?

— Сожрешь ещё ночью!

Обязательно. Но не тебя, дружище…

А губы у него нахальные и умелые. То ласковые, то жестокие… Голодные, жадные, требовательные!

Со стоном выгибаюсь, пытаясь удержать их ещё на мгновение, как только они отрываются от меня.

— Алёна Максимовна!

Распахиваю с ужасом глаза.

Я уснула??

Не удивительно, учитывая, как я провела эту ночь. Присаживаюсь на гамаке.

— А?

— А мы завтра кровь сдаём?

— Ага…

Растерянно, ещё не отойдя от переживаний сна, иду через футбольное поле.

Как же он замучил меня — сниться. А всë потому что у меня острый дефицит на поцелуи. Можно сказать, у меня их и не было никогда. Так бывает, что мужчина не особо видит в них смысл, да и попросту не умеет… Мой мужчина был именно таким. И по сексу, например, я совсем не скучаю. А за такие поцелуи, которые мне иногда снятся в исполнении Тарханова, готова душу продать!

Сбиваюсь с шага.

Можно встать посреди футбольного поля, закрыть глаза, и моë сердце с лёгкостью угадает с какой стороны огромной базы на меня смотрит Тарханов. Я взгляд его чувствую каким-то камертоном внутри. Даже, если я ещё не заметила, что он снова где-то рядом. Сердце тут же подсказывает мне об этом, устраивая свои тахикардические пляски.

Вот такая беда.

И я с этим ни-че-го не могу поделать. Только и могу — делать вид, что не замечаю этого.

Моя экспериментальная группа на турниках. И Марат среди них. Хвастаясь безупречным рельефом, использует стальной стержень как пилон. Хватается за него руками и поднимает себя в горизонтальное положение. Такой трюк называется «флаг». Сделать его могут единицы.