Нахалка на его голову - Елена Солт

- Народ жаждет хлеба и зрелищ. И он их получит. У Зимина есть распоряжения на этот счёт?

Влад пожал плечами:

- Всё как обычно. Скандал должен быть улажен с выгодой для шоу.

Струкова кивнула, вернула Ветрову его телефон и достала свой со словами:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я возвращаю Макса. Будем переснимать отсев.

Девчонки и съёмочная группа разочарованно застонали. Струкова поднесла телефон к уху и, пока идут гудки, сказала громко, обращаясь ко всем:

- Скажите все спасибо грязному языку Костровой. А ты, - строгий взгляд на меня, - остаёшься в шоу. Зрители жаждут наблюдать в ящике за тем, как гордячка-нищебродка повторит всё сказанное лично в лицо Максу Старскому, и что он ей на это ответит.

- Но я не хочу, - промямлила я.

- Думаешь, мне не насрать? – Рявкнула Струкова. – Не хочет она, видите ли! Следи за своим поганым языком в следующий раз! Мне с этим видео сейчас что делать? А? Удалишь его из сети без следа? Сможешь? Ни хрена ты не сможешь! Оно разлетелось, как зараза!

Она продолжала кричать, а у меня на глазах выступили слёзы. Что скажут мама и папа? Они меня не отпууустят. Увидев, что я сейчас разрыдаюсь, Струкова чуть смягчилась и закончила уже спокойно:

- Ты мастерски использовала чёрный пиар, Арина. Такого ажиотажа вокруг «Дотянись до звезды» не было никогда. Зрители сожгут наш телецентр, если тебя выгонят в первой же серии. Так что ты остаёшься.

- На сколько? – Пискнула я, сжимая пальцами ребристую крышку газировки.

- Пока ваш конфликт с Максом не закончится и пока зрители не потеряют к тебе интерес. Будь тише воды, ниже травы, и уйдёшь уже на втором отсеве. Поверь, я тоже не горю желанием снимать корявое нечто, - Струкова сделала жест рукой в мою сторону, - которое ни встать красиво в кадре, ни двух слов связать не может. Камера тебя не любит, на тебя вообще без слёз не взглянешь! Алло, Макс? Слушай, тут такое дело…

Струкова отвернулась и сосредоточилась на разговоре со Старским. Я же стояла и обтекала, красная, как переспелый помидор. Я не считала себя красавицей, мне вообще было плевать на внешность, подумаешь! Но слышать подобные слова при всех было обидно. Вдвойне обидно было видеть насмешливый взгляд утреннего мужика, который буквально прожигал меня насквозь. Представляю, как он торжествует сейчас.

В атмосфере всеобщей усталости и негатива мы пересняли финал. Теперь Старский общался со мной сквозь зубы. Вместо меня компанию «номеру шесть» навылет составила, кажется, «номер десять». Съёмки закончилось лишь ближе к полуночи. Все принялись собираться опять. Провожая девчонок, покидающих шоу, Струкова напомнила о космических штрафах за разглашение деталей съёмок. Девочки вышли прочь с кислыми лицами, глядя с завистью на нас, тех, кто остался.

Я же смотрела с завистью на них, выходящих на свободу. Да ну, нафиг! Закинула рюкзак на плечо и уверенно пошла на выход. Ледяной голос режиссёра настиг, когда я взялась за дверную ручку:

- Куда? Сейчас поедем на основную площадку.

- Мне надо домой, я… я же вещи не брала даже, и у родителей не отпрашивалась.

Струкова скрестила руки на груди и прищурилась, словно разгадав мой коварный план побега:

- Хорошо. – Обернулась к Ветрову. - Влад, будь заей, свози её домой. И сразу привези обратно, потому что я ей не доверяю. Ты понимаешь, о чём я.

Я едва не застонала в голос. Нееет! Только не он! Лицо безопасника скривилось, словно от кислого лимона, но он кивнул:

- Да уж, у этой мозгов как у улитки, что с неё взять? Я прослежу. – Мужчина подошёл ко мне вплотную, и захотелось сжаться, но на меня он даже не смотрел, обернулся к Струковой. – Смотрите, не накосячьте тут без меня.

- Главный косяк ты забираешь с собой. – Буркнула Струкова.

Мне ничего не оставалось, кроме как семенить по коридору, прижимая к груди скейтборд и тяжёлый рюкзак, набитый доверху гостинцами с фуршета, чувствуя спиной тяжёлый неприязненный взгляд незнакомца.

К счастью, телецентр никогда не спит, и нам постоянно попадались люди, и в коридорах, и в лифте. Прохладная темнота парковки пугала. Наши нестройные шаги эхом отдавались в пространство. Ветров молчал, и я вдруг подумала, а что, если он не узнал меня? В конце концов, меня для съёмок размалевали - мама не горюй. Мало ли девчонок в белых кедах и джинсовых юбках?

Пискнула, моргнув фарами, машина. Ветров открыл пассажирскую дверь. Да, он просто не узнал меня – я искренне в это поверила, плюхаясь на кожаное сиденье, зажимая коленками скейтборд и прижимая к груди рюкзак. Звук шагов и открываемой двери со стороны водителя.

Мужчина завёл машину, мазнул по мне взглядом и бросил «пристегнись».

Мы вырулили с паркинга. Я старалась не дышать, пыталась слиться с сиденьем, стать невидимой, но против воли глаза упорно сползали на его руки, лежащие на руле. Он управлял авто уверенно и властно, чётко и без усилий входя в повороты и легко двигаясь в потоке машин.

Ездить на пассажирском сиденье мне доводилось нечасто, а если точнее – почти никогда, потому что у нас не было своей машины, а те редкие случаи, когда я была пассажиром, проходили на заднем сиденье.

Так, ладно, хватит пялиться на вредного мужика, надо выбрать удобный момент и свалить нафиг. Они все просто дураки, если решили, что я реально подпишусь на всё это. Только подумала, и раздражённо закатила глаза. Чтобы потом надо мной весь район ржал? Щас! Обойдусь без их сраной практики, придумаю что-то. Что? Да что угодно, лишь бы не быть позорищем!

Я напряжённо морщила лоб, мысленно проговаривая про себя слова возмущения, и не сразу заметила, что Ветров подозрительно шевелит ноздрями, словно принюхиваясь.

- Что за запах?

- Запах? – Я нахмурилась и скосила глаза на свой рюкзак, только сейчас осознав, где источник. Похоже, пирожки с сёмгой и брокколи не