Офисная война (ЛП) - Николетто Анна

В стеклянной стене, отделяющей кабинет от коридора, на фоне матовой поверхности выделяется моё отражение. Смотрю на вытянутые ноги, силуэт чёрного платья, на размытое лицо. От хорошего настроения, с которым я пришла сегодня утром, не осталось и следа.

Есть только гнев.

Ему было достаточно вторгнуться в мой любимый микромир, чтобы выкачать кислород из каждой клетки — и все разумные мысли из мозга.

Эдоардо Зорци.

Мужчина из кафетерия.

Образец мужчины, от которого у меня на мгновение перехватило дыхание, пока он стоял, прислонившись к стойке, и слушал, притворяясь милым. А потом от него у меня окончательно перехватило дыхание, но совсем по другим причинам.

Скрип опускающейся дверной ручки возвещает о конце моего одиночества, и я подпрыгиваю.

Я не собираюсь быть пойманной за хныканьем. Выпрямляю спину, отворачиваюсь и стираю с лица все следы уныния.

Раздаются гулкие шаги, а затем пара рук хватает меня на уровне бицепсов.

— Ками!

— Беа?!

— Да, я, а ты кого ожидала? Я свободная женщина! Я отвезла Ураган в детский сад, но потеряла немного времени в пробке. Как я счастлива! — Она крепко обнимает меня, упираясь подбородком в моё плечо. — Ты устроила мне долгожданную вечеринку-встречу! Как здорово, но тебе не следовало.

«Твою ж мать!»

Никто ещё не сказал Беатриче, что она больше не руководитель? И что этот кабинет больше не её?

Это уже слишком.

Я чувствую, что сейчас взорвусь.

— Беа…

— Это моя перезагрузка! — Подруга разжимает объятия, бросает свою сумку на стул с силой, которой позавидовал бы опытный разыгрывающий, и топает в направлении подноса с десертами. Она берёт круассан с кремовой начинкой и впивается в него со стоном удовольствия.

— Ах, просто чтобы ты знала, в холле стоит безумно крутой красавчик без кольца. Если бы только я не была замужем и не чувствовала себя неуютно в своём послеродовом избыточном весе… Эй, почему мой шарик проколот?

— Спроси у «крутого горячего красавчика».

Озадаченная и притихшая, Беа проводит большим пальцем по уголку рта, чтобы стереть следы крема.

— Мистер Крутой проколол мой воздушный шар? Неужели я ошиблась дверью и вошла в класс для первоклассников?

— Мистер Крутой украл твоё место!

— …что?

— Стол, фикус, стул, даже выпечку! Всё!

— Ками, что ты имеешь в виду… — С её лица стекает яркий цвет, как краска под действием отбеливателя. — Что ты имеешь в виду…

— Ты назначена контент-менеджером!

Это откровение — атомная бомба, которая не оставляет после себя ничего, кроме выжженной земли.

Я бьюсь лицом о ладони. Какая дура! Именно так не следует обращаться к женщине, которая только что закончила мучительную психофизическую пытку, называемую послеродовым периодом. Если верно, что всему есть предел, то первое, к чему необходимо его применить, — это собственный эгоизм.

— Прости, я идиотка. Не должна была так сообщать тебе об этом. Мне жаль.

Беа делает шаг назад и хватается за стену.

— Они… они низвели меня до документации?

— Клиенты любят документацию.

Беатриче поднимает обе брови.

— Угадай, кто её ненавидит?

— ДГБ говорит, что это престижная должность и подходит для твоего нового образа жизни.

— ДГБ может говорить со мной только после того, как изгонит четырёх килограммового телёнка из влагалища, которого у него нет!

И как я могу её винить?

— Иди сюда.

Я сокращаю расстояние и обнимаю подругу. Беа прижимается к моей шее и крепко обнимает в ответ, удушая своими струящимися светлыми волосами, пахнущими кокосом.

— Блин, Ками. Я не спала несколько месяцев, я измотана, и надеялась прийти на работу, чтобы расслабиться и отдохнуть от Урагана Души…

— Не называй моего племянника волшебным мечом из книги в стиле фэнтези.

— Я ужасная мать, — рыдает она. Её лоб поднимается и опускается на моём плече, следуя за ритмом прерывистого дыхания.

— Нет, напротив, ты отличная мать, у которой нет проблем назвать вещи своими именами. Но тебе нужно дать себе передышку.

— Я тоже хотела отдохнуть! — Беа ослабляет объятия, затем берёт капучино и протягивает его мне, после чего в несколько глотков выпивает половину «Золотого молока». — Что мы теперь будем делать? Обеды? Фальшивые чрезвычайные ситуации, чтобы прервать болтливых клиентов? Синхронно подкрадываться к кофеварке?

— Это наименьшая из проблем.

Моя подруга выхватывает утешительный круассан и запихивает половину в рот. Она жуёт и снова вздыхает.

— Значит, ты собираешься оставаться здесь совсем одна с мистером Крутым много-много часов в неделю?

— Не говори это таким восторженным тоном.

— Почему? Какой он?

— Он… я не знаю. Тот, кто, кажется, хочет убрать меня без всякой причины?

— Ты знаешь продукцию и компанию лучше, чем он, и у тебя есть вагина. По-моему, это веские причины.

Слушая, я кручу биоразлагаемый стаканчик между пальцами. Я так нервничаю, что с трудом глотаю твёрдую пищу и даже жидкость. Раньше со мной такого не случалось. Может, мне стоит попробовать алкоголь? Это было бы окончательным доказательством.

— Окей, каков план? — спрашивает Беа.

— План?

— Да! План! — восклицает она. — Ты собираешься позволить этому вторгнуться в нашу идеальную экосистему?

— Не думаю, что выбор у нас большой.

Беатриче заставляет меня замолчать, крепко пожимая руку.

— Нам нужно тяжёлое оружие.

— Ты спрятала арсенал на дне картотеки?

— Нет, но у нас есть Грета! Как насчёт вечеринки сегодня у меня дома?

Я даже не могу вспомнить, когда мы в последний раз собирались втроём по какому-либо поводу, кроме дня рождения или свадьбы. Это немного грустно, но между изменчивым графиком работы, отношениями и детьми, организация физической встречи стала такой же сложной, как запуск шаттла на Марс.

— Могу я принести вино? — загораюсь я.

— Ты должна.

— И ты не собираешься петь смущающие песни 2000-х годов в стиле Бритни?

Беа скептически кривиться.

— Те беззаботные времена потеряны навсегда. Я не могу пить алкоголь во время грудного вскармливания. Единственный, кто будет петь, это Ураган Души. Исполнит концерт, полный воплей и хлюпанья, а на мне будет пижама, испачканная его срыгиваниями.

— Замечательно, — отвечаю я, с тенью улыбки, насильно извлечённой из могилы. — Сегодня вечером у тебя дома.

***

— И?.. — Моя подруга подносит ко рту хлебную палочку и подгибает под себя ноги в кресле. — Когда начнёшь исповедоваться?

— Я ещё недостаточно опьянела. — Поднимаю свой бокал над столом из светлого дерева в воображаемом тосте и заканчиваю большим глотком вина.

Беа сбежала в спальню полчаса назад, чтобы уложить Алессандро спать.

В недавно отремонтированной кухне на улице Домодоссола, среди изящной мебели и красивых растений, свисающих со шкафов в атмосфере эко-шик, которую портят разбросанные повсюду прибамбасы для новорожденных, царит тишина, время от времени прерываемая шумом автомобилей с улицы.

— Как быстро может заснуть пятимесячный ребёнок? — спрашиваю я, делая очередной глоток алкоголя.

Грета качает указательным пальцем в воздухе.

— Правильный вопрос: будет ли он спать, когда его уложат в кроватку?

— Ах.

— И ответ: нет! Эти маленькие дьяволята рождаются с паучьим чутьём. Они — Арсен Люпен движения и чувствуют, когда собираешься их опустить, а едва пересечёшь порог комнаты — активируют лазерную сигнализацию, понимая, как ты обманываешься, что день закончился и…

На пороге появилась Беатриче.

— С божьей помощью он заснул.

Беа сняла макияж, светлые волосы свисают в неаккуратном хвосте, лаская безразмерную футболку с ярким принтом Aristocats, уже измазанную тут и там клейкой кашицей.

— Знаю, выгляжу отстойно. — Она трёт веки и достаёт из кармана брюк маленький видеомонитор. — Не смотрите на меня.

— Не хочешь этим воспользоваться и принять душ такой долгий, как тебе хочется?