Мария Воронова - Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник)

– Эй! – крикнула она, задрав голову. – Я здесь!

Рыбаков перевесился через перила.

Юля искала в телефоне подходящую музыку. Ее «Нокия» обладала мощным динамиком.

– Какая-то у нас неправильная получается сцена на балконе, вы не находите, Юля? – засмеялся Рыбаков. – Разрешите, я спущусь?

– Сверху лучше видно. Итак, Юлия Анненская, Россия!

Она собиралась исполнить лирическую композицию, но сообразила, что в спешке надела агрессивное черно-красное трико, купленное для одного-единственного номера. А, ладно, была не была!

В динамике зазвучал Сен-Санс, «Рондо каприччиозо». Впервые услышав эту музыку, Юля испытала душевный подъем и странное беспокойство. А потом сама придумала композицию на эту миниатюру, и даже скупой на похвалы тренер признал композицию отличной.

Разбежка, прыжок, и Юля забыла, что не готовилась к выступлению и собиралась беречься. Двойной переворот, шпагат, сальто! Она на секунду остановилась и дерзко посмотрела на Рыбакова. Лента полоскалась над головой, как пиратский флаг. «Попробуй возьми меня голыми руками! Я не растаю от твоего тепла! Переворот назад, свечка, колесо!»

– Потрясающе, – сказал Филипп Владимирович серьезно, когда она остановилась, тяжело дыша. – С меня букет.

Поклонившись, Юля побежала к себе – переодеться и наскоро ополоснуться. Вот сейчас папа придет, и что он увидит? В доме чужой мужчина, а дочка в душе. Как будет выкручиваться милейший господин Рыбаков?

Она натянула джинсы и свитер на еще влажное тело и вернулась на балкон.

Рыбаков вскочил, сказал, что восхищен, от его усталости не осталось и следа… И вдруг между ними воцарилось на пряженное молчание, выдержать которое трудно, а прервать – почти невозможно.

Юле невольно вспомнилось, как уютно могут сидеть ее родители, не перемолвившись ни единым словом. Может быть, любовь и есть переход от молчания неловкого к молчанию мирному и спокойному?

Наконец появился отец и сразу увел Рыбакова к себе. Оставшись одна, Юля отругала себя за глупый порыв. Почему ее вдруг потянуло к немолодому мужчине? Не влюбилась же она в него… Так, мимолетное желание, каприз.

Засиделась она в девках, вот что! Нужно срочно обзаводиться мужем.

Уходя, Рыбаков пожелал с ней проститься. Отец вызвал Юлю в холл, и Филипп Владимирович церемонно поклонился:

– Вы подарили мне прекрасный вечер, Юля! Вы познакомили меня со своим увлечением, теперь я хочу познакомить вас со своим. Приглашаю вашу семью в воскресенье осмотреть наши конюшни.

…– Ух ты, у вас свои конюшни есть? – восхищенно перебила Машка.

– Да, есть, – ответила Юля твердо («А чьи это угодья, кот?» – «Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!»).

Чертовы конюшни сыграли в ее судьбе роковую роль.

– Здорово! – Машка энергично запустила руки себе в волосы, отчего ее прическа, и так ужасная, пришла в полную негодность. – Пригласишь как-нибудь лошадок посмотреть? Сенька придет в восторг.

– Конечно.

Чайник закипел, и Юля наполнила чашки. Машка тут же бросила в свою три куска сахара и, размешивая, жадно спросила:

– Ну?

– Ну и ну. Мы приехали, родители сели пить кофе на веранде, а мы пошли смотреть коней. Сначала Филипп красовался передо мной, брал барьеры, а потом посадил меня на лошадь… Так здорово, но страшно. Оказываешься гораздо выше, чем думала, будто на втором этаже. Мама увидела, раскричалась, пришлось ему меня снимать. – Юля мечтательно улыбнулась. Сейчас она говорила правду. Почти правду. – Я, как пишут в старинных романах, соскользнула в его объятия, и тут мы оба почувствовали… Я даже не знаю, что мы почувствовали. Одна минута совершенства мира, только так я могу это описать. Через полчаса он сделал мне предложение.

– И ты приняла?

– Нет, конечно! Сказала, что подумаю.

Юля не собиралась выходить за Рыбакова. Волнение, которое она испытывала рядом с ним, скорее пугало ее, чем притягивало к нему. Ему сорок два года, он всего лишь директор завода, и она совсем не влюблена – достаточно оснований, чтобы отвергнуть жениха. Она думала, что родители тоже не прельстятся его кандидатурой и сами откажут Рыбакову, избавив ее от объяснений.

К ее огромному удивлению, родители обрадовались.

– Выходи за него, – сказала мама. – Тебе уже двадцать пять, а у тебя даже нет постоянного бойфренда. Время работает против тебя, Юлечка.

– У меня нет бойфренда только потому, что я сама этого не хочу!

– Конечно, Юля, конечно. Увы, наше общественное положение играет с тобой злую шутку. Ты обеспечена, успешна, к тому же очень красива. Честные мужчины понимают, что ты слишком хороша для них, а охотников за деньгами ты сама насквозь видишь. Откровенно говоря, люди нашего круга просто опасаются связываться с твоим отцом, ты же знаешь, как он бывает крут. Они понимают, каким он будет требовательным тестем. А Филипп Владимирович, видишь, оказался смелым человеком.

– Угу. Или он плохо разбирается в людях, – буркнула Юля. – Мама, но я же не люблю его!

– Поверь, любовь – самое последнее, ради чего стоит выходить замуж.

Юля фыркнула. У нее было все, кроме любви, и она не собиралась от нее отказываться.

– Ты мечтаешь о любви, – продолжала мама, – но кто знает, в кого тебя угораздит влюбиться? Вдруг в какого-нибудь подонка? Вот что я скажу тебе, моя дорогая: знаешь, как ведут бизнес? Одну часть денег помещают в надежные бумаги с гарантией, другую – в акции, а третью – в рискованные предприятия, где заявлен высокий процент дохода. Так вот, любовь – это когда тебе застит мозги этот высокий процент, а о самом предприятии ты знать ничего не знаешь. А ты у себя одна, разделиться не можешь, поэтому придется выбирать. Я бы выбрала надежность.

Юля пожимала плечами.

– Хорошо, откинем эмоции. Но даже на холодную голову он всего лишь директор завода. Разве это наш уровень?

– Всего лишь директор! Ха-ха-ха! – патетически восклицал отец. – Да он состоятельнее меня! Я вкладываю деньги в бизнес, а он – в кармашек, государство-то финансирует! Одни кухни чего стоят, а он еще бытовую технику какую-то клепает в своих цехах. Пардон, не в своих, в государственных. Знаю я этих управленцев: все вокруг колхозное, все вокруг мое.

– Женя, вдруг ты ошибаешься? – возразила мама. – Филипп Владимирович произвел на меня впечатление порядочного человека. Уж будто все руководители крадут?

– А то кладут! – отрезал отец. – Он порядочный, иначе я бы Юлю за него не выдавал. Но есть правила игры. Не играешь – не выживаешь. Короче, без куска хлеба не останешься, дочка, будь спокойна.

– Нас так тянуло друг к другу, что мы не могли долго ждать, – самозабвенно врала Юля. – Ну, на свадьбе вы с Петей были… Кстати, я так и не спросила, понравилось ли тебе.