Елена Чалова - Рыцарь для дамы с ребенком

— Это правда. Что ж, спокойной ночи, Марк Анатольевич.

Пожеланию не хватало приветливости, но доктор набрался наглости и не вылетел за дверь сразу.

— Я могу ехать по своим делам?

— Конечно. Удачи вам.

— Спасибо.

Наконец-то дверь темного дерева с золотой табличкой захлопнулась за его спиной. Честно, Марку даже неинтересно было, что именно полковник сделает с этим торопливым администратором. Может, пустит на наживку для рыбалки. А может, объявит выговор. Плевать. Подъезжая к воротам, доктор невольно напрягся, но охранник даже не вышел из домика. Ворота плавно скользнули в сторону — и вот он на ничейной ленте шоссе.

Отъехав за первый же поворот, Марк притормозил и, покопавшись в бардачке, извлек все ту же Машкину пачку «Парламента». «Что-то я много стал курить в последнее время», — подумал он. Дым наполнял салон призрачным туманом, и такие же отрывочные и неясные мысли бродили в голове доктора. Это надо же — прослушка. Значит, они хотят быть в курсе дел своих постояльцев. Что ж, учитывая, что здесь отдыхает только очень денежный контингент, — не мудрено. «Зачем им это надо — для общего развития или для шантажа, — не знаю и знать не хочу. Может, забрать Настю и тетю Раю оттуда? И куда я их дену? Нет, думается, в пансионате они в относительной безопасности». Но Марк твердо решил, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не приедет отдыхать в это уютное местечко. Перед глазами встала картина: он и Лана в постели (надо же, размечтался), а «полковник», разминая сигарету в тонких пальцах, смотрит на монитор и наблюдает за ними. Доктор тихонько выматерился. Выкинул сигарету и позвонил в агентство.

— Светлана Николаевна в командировке, — ответил бесстрастный голос. — Вы можете оставить для нее сообщение, я все передам при первой возможности.

— Когда можно поговорить с ней лично?

— К сожалению, я не в курсе, когда она будет на месте.

Марк повесил трубку. Этот разговор повторялся за сегодняшний день пятый раз. С девяти утра до шести вечера отвечал женский голос, а с шести вечера до девяти утра — мужской. Но содержание разговоров оставалось неизменным. Мобильник Ланы не отвечал, дома трубку никто не снимал. Подумав, он решил навестить Антонину Ивановну. Поехал без звонка, так как где же ей быть, как не дома.

Дверь открыла сама Антонина Ивановна, и, не успел Марк спросить, как она себя чувствует, женщина уже схватила его за руку, втащила в прихожую и начала причитать:

— Марк, это вы, как хорошо, что пришли! Я так за вас волновалась!

— За меня? Почему?

— Не делайте этого! Олежек мне рассказал, что вы пытаетесь нам помочь, но я вас прошу: не надо!

— Да? Почему?

— Вы не представляете, с кем связались! Я вчера прочла в газетах — это страшные люди! Я никогда себе не прощу, если с вами что-нибудь случится…

Бедняжка чуть не плакала. Коллега принялся успокаивать ее изо всех сил:

— Ну что вы, Антонина Ивановна, ну вы же меня хорошо знаете — я весь такой положительный, разве я могу ввязаться во что-то опасное и криминальное! Да, я обнадежил Олега и, честно сказать, все еще надеюсь на удачное разрешение вашего дела. Но неужели вы думаете, что я лично гоняюсь за этой теткой или еще за кем-то? Да упаси бог! Для этого есть профессионалы.

— Ох, Марк. — Она по-прежнему не выпускала его руку. — Но я звонила на работу, там все так волнуются… Говорят, в последнее время вас преследовали, а Катенька…

Видимо, лицо Марка изменилось, потому что милейшая Антонина Ивановна мгновенно кинулась защищать и покрывать болтушку:

— Нет, вы не подумайте, что она сплетничала, но ведь все видели — такие странные люди приходили, а потом вы так внезапно исчезли…

— Ну что вы, Антонина Ивановна! — Доктор рассмеялся так весело, как только мог. Выпить хотелось невероятно. Еще хотелось задушить Катеньку. Он отогнал видение ее раскрасневшегося личика и как она взахлеб рассказывает о странностях в жизни Марка Анатольевича, и продолжал свою миротворческую миссию: — Просто у моей двоюродной сестры случилась неожиданная командировка, и она бросила на нас с тетушкой свою дочь. Я и правда растерялся и занервничал, не привык к общению с малолетними девицами, да еще такая ответственность — чужой ребенок. Капризная, надо сказать, девочка… Но потом придумал просто чудесный выход — отвез ее и тетушку в дом отдыха. Вы себе не представляете, как мило устроился наш Семен…

Некоторое время Марк живописал «Березовую рощу», Семена и его попытки увильнуть от жены.

— Так что я просто не мог там не остаться, — подвел он итог, слегка отдуваясь. — Такое прекрасное местечко, к тому же когда еще начальство будет мне так радо!

Антонина Ивановна рассмеялась, заметно успокоилась и тут вспомнила, что не угостила гостя чаем. Марк отнекивался, но, само собой, она устроила его в гостиной и понеслась в кухню.

— Не мог газеты не покупать, — негромко, но достаточно зло буркнул доктор, не глядя на Олега, молча сидевшего в углу комнаты.

— Я и не покупал, — так же тихо ответил мальчик. — Но телевизор-то она смотрит.

Действительно, чего он взъелся на мальчишку. Просто устал вдруг.

— Вы и правда ради нас во все это влезли? — спросил мальчик.

— Не ради вас. Ради себя и мировой справедливости.

— Может, я могу чем-то помочь?

Ну вот, только его не хватало.

— Можешь, — прошипел Марк, скроив суровую физиономию. — Когда поступишь в институт, пойдешь на практику в контору моего дяди. Вот тогда-то ты и сделаешь, как я скажу. Поклянись.

Несколько секунд паренек смотрел на доктора огромными глазами, видать прикидывая, чего тот попросит — шпионить за дядей или отравить его.

Осторожность будущего юриста боролась с экзальтированностью молодости, и молодость победила. Облизав пересохшие губы, мальчик прошептал:

— Клянусь.

— Мой дядя голубой, и большинство его сотрудников тоже. Но он очень хороший адвокат, и у него есть чему поучиться. А ты должен обещать сохранить нормальную ориентацию, жениться на милой девушке и нарожать детишек, чтобы твоя мама радовалась внукам.

Несколько секунд мальчишка смотрел на Марка открыв рот. Потом понял, что его купили. Улыбнулся и совсем по-детски сказал:

— Да ну вас.

Тут вернулась Антонина Ивановна с чаем и пирожками, и все опять принялись обсуждать завотделением и капризную племянницу Марка Анатольевича.

Наконец Марк распрощался и вывалился на улицу. На улице было хорошо. Стоял ранний теплый вечер. Пахло листвой и влажной пылью — недавно прошел дождь. Еще скрипели качели, и небо было чудесного дымчато-синего цвета, словно и не бесконечность это, не банальная атмосфера, а твердь прозрачного стекла. Может, Ему все же что-то видно? Хотя Марк перестал верить во Всеблагого и Всемогущего тогда же, когда поступил в мед, лелея попытку стать детским хирургом. Как бы ни грешили родители, нельзя так отыгрываться на детях. А потому он твердо знает: это просто дымное от смога московское небо, и наши судьбы в руках наших. Доктор сел в машину и поехал в центр. Проскочил довольно свободно — большинство народу катило навстречу. Вот и особнячок Ланиного агентства. Марк бросил взгляд на темные окна, тщательно закрытые жалюзи. Почему-то в памяти всплыло слово «светомаскировка»: тетушка как-то рассказывала, что во время войны надо было плотно закрывать окна. Он притормозил и начал пристально рассматривать фасад. Так и есть — в сталинские времена их бы по головке не погладили: вон из двух окон пробиваются тонкие лучики света. Не зная, какой толк с этого открытия, доктор завел мотор и медленно поехал вокруг особняка.