Шторм - Натализа Кофф

Тоня стонала уже громче. Двигая бедрами, насаживаясь на мои пальцы. Но я оттягивал момент ее разрядки. У меня были планы на ее наслаждение.

– Не так быстро, Капитоша! – прошептал я, оставляя жадный поцелуй на округлой ягодице.

Тоня прогнула спину, так, как я попросил. Предполагал, что она смущалась. Но лица не видел. Девчонка уткнулась носом в подушку. Но ее стоны все еще были слышны. И они ласкали мой слух, заводя еще больше.

Руками придержал ее бедра, заставляя шире раскрыться навстречу моему рту.

– Штоооорм! – прокричала девчонка, когда я, крепко удерживая ее почти невесомое тело, провел языком по набухшим складочкам, задержался на клиторе и прижался губами, легонько вобрав его в рот.

И тут же выпустил. Не так быстро! Мне хотелось любить ее вечность. Любить ртом нежно и бережно, чтобы она изнывала от желания и страсти. Чтобы умирала в моих руках и возрождалась рядом со мной.

Один палец я ввел внутрь влажного входа, выбивая очередную порцию стонов, криков, обещаний о грядущей мести. Следом проник и второй, а языком повторил все то, с чего начинал пытку, теперь уже для Тони в моем исполнении.

Знал, что меня надолго не хватит. От вида ее розоватой, возбужденной плоти меня самого швыряло в глубокую пропасть и вновь подбрасывало вверх.

– Денис! – хрипло взмолилась любимая.

Я и сам понял, что просто не справлюсь больше. Не смогу совладать с той страстью, что кипела в крови.

Резко вонзился в мелко подрагивающее тело любимой. Удерживал руками, пережидая, пока эмоции слегка улягутся. Ведь если не возьму себя в руки – кончу уже в следующее мгновение.

Тоня шумно дышала, комкая простынь в крошечные кулачки. А я на миг покинул ее тело и вновь вонзился до предела на всю длину каменной плоти.

– Боже! – простонала Тоня, вильнув оттопыренной попкой навстречу моим толчкам.

Меня убила эта картинка. Расплющила об асфальт весь мозг, способный думать.

И я позабыл обо всем. Прикрыв глаза, вбивался в нее бедрами, уводя девчонку за собой. Она дрожала, стонала, кричала. А я беспощадно брал ее тело все, без остатка. Будто интуитивно стремился завладеть ею, телом, чувствами, душой.

– Люблю тебя! – прорычал я, кончая неистово и стремительно.

Сердце колотилось, как чумное. Тоня обессиленно рухнула на постель. Я – рядом.

Душа рвалась на куски, когда увидел на нежном личике влажные дорожки слез.

– Боже, прости меня, прости! – просипел я, пытаясь угадать, где именно я мог ей навредить.

Я оцепенел, не имея сил пошевелиться.

Тоня отрицательно затрясла головой. Широко улыбнулась, вскарабкалась на меня, уткнулась лбом в плечо, все еще дыша рвано и сбивчиво.

– Я так по тебе скучала, Денис Алексеевич! – прошептала она, улыбаясь мне.

Провел пальцем по припухшим и немного искусанным губам.

– Перепугала меня до жути, – признался я хрипло, вытер застывшую на ресницах слезинку.

Тоня лишь громче рассмеялась, заставив и меня улыбнуться.

Сжатая до предела пружина исчезла. На душе стало вновь легко и спокойно.

Завтра нас ждала примерка свадебного платья, упаковка коробок и переезд в дом. Но впереди у нас была еще вся ночь. И да, перекусить бы не помешало.

Об этом я и сообщил Капитолине. Девчонка, хитро усмехнувшись, прямо вот так, абсолютно голая, пошла на кухню. Я же был все еще в носках. Герой-любовник, млять!

Душ мы принимали вместе. Ну не мог я проигнорировать обнаженное и обожаемое тело. Пришлось тащить Тоню с собой, голую и в переднике.

А после совместного купания мы ели на кровати в нашей спальне. Обходясь без столовых приборов. Выбирая друг для друга лучшие кусочки.

Тоня смеялась, описывала нашу свадьбу, а потом и совместную жизнь в уютном доме. И когда дошла до четвертого ребенка и мохнатой собаки крупной породы, буквально отключилась, устроив голову на моем плече.

А я позволил своим мыслям завершить ее мечту.

Да, так и будет. Определенно. Только так. Ведь сейчас нашему счастью ничего не мешает. Котовых нет. Сивый смирился с моей отставкой. А если вдруг и появятся враги, Гарик подсобит. Старик прибрал в свои помощники именно его и сейчас постепенно вводит во все дела.

Мой план на будущее завершился пятым ребенком и пушистым котом. Разумеется, после мохнатого пса. Для ровного счета. И я уснул, слушая, как Тоня дышит во сне, не переставая обнимать меня.

Я гребаный счастливчик.