Розамунда Пилчер - Под знаком Близнецов

— А рождение ребенка не поможет?

— Ребенок поможет Анне.

— Как это несправедливо!

— Жизнь вообще несправедлива, Флора. Ты наверняка уже поняла это.

— Да. — Она глубоко вздохнула. — Мне жаль, что Роза вела себя так. Распущенно и жестоко. Причиняя боль другим. Мы с ней двойняшки. Родились под созвездием Близнецов. Почему она такая?

— Вероятно, влияние окружения.

— Вы хотите сказать, что если бы меня воспитывала мать, а не отец, я стала бы такой же, как Роза?

— Нет. Я не могу это представить.

— Но я завидовала тому, что имеет Роза. Ее норковому жакету, квартире в Лондоне и тому, что у нее достаточно денег, чтобы поехать куда захочется и когда захочется. А теперь мне ее жаль. Это ужасное чувство. — Она уперлась подбородком в колени и задумчиво посмотрела на Хью. — Теперь я не хотела бы быть Розой.

— Я тоже не хотел бы, чтобы ты была Розой. Но на какое-то время ты совершенно меня запутала. Все давно мне твердили, что я слишком много работаю, что я должен взять ассистента, иначе просто свихнусь. А я только посмеивался. И тут вдруг я начал задумываться, не схожу ли с ума. Сначала я увидел, что ты наводишь порядок у меня на кухне. Это было настолько не похоже на Розу, что я не знал, что подумать. Я вдруг рассказал тебе об Энгусе Маккее и о своем браке. А это было еще более странно. Я столько лет не говорил о Диане. И ни одной живой душе не рассказывал того, что рассказал тебе.

— Вы правильно сделали.

— А потом, когда я уже был склонен изменить свое мнение о Розе, ты отправилась кутить с Брайаном Стоддартом. И доктор Кайл, старый идиот, остался стоять как оплеванный.

— Понятно, почему вы так разозлились.

Издалека послышалась мелодия вальса. Раз-два-три, раз-два-три.

— Если мы не спустимся вниз сейчас, будет поздно.

— Я все еще должна быть Розой?

— Думаю, да. — Хью поднялся с кровати, взял пустую бутылку из-под шампанского и поставил ее на туалетный столик. — Еще на один вечер. Ради Энтони, ради Изабель и ради гостей. Зачем их смущать? — Он подошел к раковине, включил кран с горячей водой и намочил полотенце. — А теперь встань и умойся.

Через несколько минут Флора была готова — надушенная, причесанная, аккуратно подкрашенная. Она снова влезла в платье и застегнула большую часть пуговиц, а Хью помог справиться с самыми сложными, теми, что на шее. Платье по-прежнему было тесным, но теперь, подбодренная шампанским, Флора решила, что вытерпеть можно все. Красота требует жертв. Она застегнула пряжку на поясе и повернулась к Хью.

— У меня очень опухшее лицо?

— Нет, — ответил он и неожиданно добавил: — Ты прелестно выглядишь.

— Вы тоже. Очень элегантно, если не считать того, что одна неосторожная особа испачкала вашу рубашку тушью и сбила на сторону галстук.

Хью бросил взгляд в зеркало и вздрогнул.

— Когда это ты успела?

— Минут десять назад.

— А почему ты мне его не поправила?

— Не знаю. Это так банально.

— Что банального в том, чтобы поправить мужчине галстук?

— Ну, вспомните старые фильмы. Красивая пара, женщина влюблена в мужчину, а он этого не замечает. А потом она говорит, что у него сбился галстук, и поправляет его. И они многозначительно смотрят друг на друга.

— А что дальше? — с искренним интересом спросил Хью.

— Ну, потом он обычно целует ее, хор за кадром начинает петь что-то про любовь, герои уходят, обнявшись, и появляется надпись: «Конец».

Хью задумался. Казалось, он взвешивает все «за» и «против».

— По крайней мере, ясно одно, — сказал он наконец. — Я не могу спуститься вниз со сбившимся галстуком.

Флора рассмеялась и аккуратно поправила галстук. Он наклонился и поцеловал ее. Это было очень приятное ощущение. Настолько приятное, что Флора обвила его руками за шею, нагнула его голову и поцеловала в ответ.

Но реакция Хью удивила ее. Он словно окаменел. Она озадаченно уставилась на него.

— Вам не нравится, когда вас целуют?

— Очень нравится. Но, наверное, я разучился целоваться. Давно не занимался этим.

— Человек не может жить без любви.

— Я думал, что могу.

— Вы не созданы для одиночества. У вас должна быть семья, жена и дети.

— Ты забываешь, что однажды я сделал попытку обзавестись семьей, но она окончилась крахом.

— Вы не виноваты в этом. И ведь можно сделать вторую попытку.

— Ты знаешь, сколько мне лет? Тридцать шесть. Через пару месяцев будет тридцать семь. Я никогда не буду много зарабатывать. Я сельский врач и не очень-то хочу быть кем-то другим. Я до конца своих дней буду жить в Тарболе и закончу жизнь так же, как мой отец. Мне не хватает времени для себя самого, а если оно и находится, я отправляюсь на рыбалку. Это слишком серая жизнь, чтобы предлагать женщине разделить ее.

— Она вовсе не серая, — упрямо сказала Флора. — Если вы нужны людям, ваша жизнь не может быть серой.

— Для меня — конечно, нет. Это моя работа, моя жизнь.

— Но если женщина полюбит вас, это станет и ее жизнью.

— На словах все просто, — сказал он и неожиданно спросил: — А что ты будешь делать, когда все это закончится? Вся эта история с Армстронгами?

— Я уеду, — сказала она, немного обиженная тем, что он так резко сменил тему.

— Куда?

Флора пожала плечами.

— В Лондон. Делать то, что я пыталась делать, когда встретила Розу. Искать работу. Искать жилье. Почему вы спрашиваете?

— Я только сейчас начал понимать, какую пустоту ты оставишь здесь, в нашей жизни, когда уедешь. Черную дыру. — Хью улыбнулся, смутившись своей сентиментальности. — Нам пора. — Он подошел к двери и распахнул ее. — Прямо сейчас.

Флора увидела длинный коридор, услышала голоса и музыку. Ей стало страшно.

— Вы не бросите меня?

— Энтони будет рядом.

— Вы потанцуете со мной?

— У тебя отбоя не будет от кавалеров.

— Но…

Флора испугалась, что тонкая нить дружбы, которая протянулась между ними, вот так оборвется.

— Мы поужинаем вместе. Хорошо?

— Обещаете?

— Обещаю. А теперь идем.

Позднее воспоминания о празднике в честь Энтони и Розы свелись к беспорядочному набору коротких и совершенно не связанных между собой эпизодов.

Она помнила, как они с Хью спускались по лестнице в холл. Ей казалось, что они — пара ныряльщиков, медленно погружающихся в мир света и звуков. Десятки лиц повернулись, чтобы поприветствовать ее. Стоило повернуть голову, как тут же поджидал кто-то, чтобы представиться, поздравить, иногда поцеловать или пожать руку. Но даже если она и запомнила какие-то имена, было совершенно невозможно соотнести их с лицами.