Джилл Шелдон - Огненное лето

Энн не хотела плакать при Ное, не желала показать свою слабость, но чувствовала себя смертельно усталой и испуганной. А более всего одинокой…

— Нет, — повторила она сквозь все-таки вырвавшиеся из груди рыдания. — Я не желаю уезжать из больницы! И не заставляйте меня это делать!

— Энн, дорогая! — зашептал в ответ Ной, сам невольно почувствовавший боль и неведомый страх. — Не плачь! Умоляю тебя! Повторяю — все самое худшее уже в прошлом! Теперь все пойдет хорошо. А я всегда буду рядом, клянусь! И никогда больше тебя не покину!

О, как она хотела поверить его словам! Как было бы отрадно уступить этому мягкому, задушевному голосу! И какое было бы счастье утонуть в его объятиях!

Но не забыть было и другое. Как упорно Ной не желал допустить ее к себе в душу! Он окружил себя людьми, которым был нужен и которые от него зависели… А она не хотела принадлежать к их кругу, становиться одной из них только для того, чтобы заслужить его любовь.

Энн еще раз огляделась по сторонам и почувствовала, как все нужные слова, которые вертелись у нее на языке, куда-то исчезли. А в сердце холодной змеей снова начал вползать страх.

— Поедемте, милая, — донесся до Энн уже несколько раздраженный голос медсестры. — Не бойтесь, через двадцать минут вы будете уже дома.

Энн резко сбросила ладони Ноя со своих рук. Как можно так распускаться? При всех хныкать от жалости к самой себе. В конце концов, она же не ребенок! Надо быть сильнее!

— Я готова, — тихо сказала Энн.

Ной ответил подбадривающей улыбкой. Она почувствовала его поддержку. Но решение смотреть на мир не через розовые очки осталось твердым.

У нее больше не было дома. Все, что еще оставалось в нем до пожара, безвозвратно погибло в огне. Записки, дневники, картины канули в вечность. Остались лишь воспоминания. Приемный отец сначала чуть не убил, а затем спас. Энн не сомневалась, что именно Росс вынес ее из объятого пламенем дома. Но человек, которого она считала вторым отцом, оказался поджигателем и убийцей. Сразу три штата объявили, что разыскивают его как уголовного преступника.

Но хуже всего была мысль, пришедшая Энн, когда Ной подсаживал ее в свою машину. Так помогают только безнадежным инвалидам! Это означало, что у нее не может быть никакого будущего с единственным человеком, которого она когда-либо любила…

Каждый последующий день стал для Ноя настоящей пыткой. Энн настаивала на том, чтобы быть одной в своем маленьком коттедже. Она не позволяла Ною оставаться с ней, хотя он догадывался о мучившей ее бессоннице по темным синякам под глазами. Энн наотрез отказалась спать в главном здании, где все ее так любили и были готовы заботиться о ней. Каждый раз, когда Ной пытался чуть ли не силой забрать ее туда, Энн начинала угрожать, что немедленно уедет в Нью-Йорк, где у нее была квартира. Сама мысль об этом повергала Ноя в полнейшее смятение, и он замолкал.

Хотя это было непросто.

В первый день после приезда Энн из больницы Ной уложил ее в постель и долго сидел рядом, не решаясь завести разговор о том, что было для него теперь главным. Взглянув на лицо Энн, на ее тело, напряженно вытянувшееся под одеялом, он понял, что время для подобного разговора выбрано неудачно.

Из головы не выходили слова Энн об окружавших его людях, которым он был нужен лишь в личных целях. Но ведь сегодня и ей он совершенно необходим, как бы яростно ни пыталась Энн это отрицать. А потому его объяснение в любви могло бы внушить ей подозрение, что сам Ной любит только тех, кто в нем нуждается. Однако парадокс заключался в том, что сейчас не только он ей, а она ему была нужна.

Итак, Ной заставил себя ждать, пока Энн не перестанет чувствовать себя такой беспомощной и не встанет на ноги.

Через несколько дней он нашел ее сидящей на постели среди множества цветов. Их присылали и приносили Энн все — дети из приюта, Розмари, начальник пожарной охраны округа. Ноя это раздражало. Он даже не мог найти нескольких минут, чтобы с ней поговорить, без того, чтобы кто-нибудь не ворвался в комнату со всякого рода растительными и прочими дарами.

— Что тебе принести? — спросил Ной.

Заметив, что Энн наклонилась на бок и вот-вот упадет, он бросился к ней и подложил под спину взбитую подушку.

— Не надо! — тихо, но раздраженно проговорила она. — И вообще, перестань вокруг меня суетиться!

— Это выше моих сил, — признался Ной, с трудом сдерживая рвавшуюся наружу обиду.

Но, видимо, что-то она продолжала скрывать, поскольку упорно отказывалась говорить о пожаре не только с ним, но и с кем-либо еще. Это угнетало Ноя до такой степени, что временами ему хотелось даже увидеть живым Росса, чтобы только узнать всю правду.

— Уходи, — прошептала Энн, отталкивая его руку. — У меня от тебя начинает болеть голова.

— Это потому, что ты сегодня еще ничего не ела, — напомнил Ной, не обращая внимания на капризное выражение ее лица. — Я сейчас приготовлю тебе завтрак.

Он повернулся и направился в маленькую кухню. Энн остановила его:

— Тебе вовсе не надо этим заниматься.

— Знаю.

Ной все-таки подошел к плите и стал колдовать над завтраком. Он подумал, что регулярное питание должно непременно вселить в Энн энергию и постепенно вернуть к жизни. Впрочем, тут же улыбнулся столь наивной мысли, сравнив себя с нервной мамашей, суетящейся около больного ребенка. Но сейчас действительно ей надо было что-нибудь съесть.

Через четверть часа Ной вновь появился у постели Энн с подносом, на котором стояли чашка куриного бульона, блюдце с только что поджаренным в тостере румяным хлебом и тарелка с нарезанными фруктами. Всем этим Энн сама пичкала Ноя, когда тот болел.

Ной посмотрел на Энн. Она спала. Он осторожно поставил поднос на ночной столик, а сам присел рядом на стул. Даже во сне лицо Энн выглядело усталым, напряженным, измученным болью и волнениями. Ной тихо сидел у изголовья девушки, готовый разорвать на куски каждого, кто постучит в дверь и нарушит ее покой. Наверное, он вдребезги разбил бы и телефон, если бы раздался звонок.

Ной взглянул на занавески, колыхавшиеся от проникавшего через открытое окно в комнату прохладного ветерка. Энн очень любила это время года. Что будет, когда лето кончится, а с ним — и полученное ею в редакции задание? Уедет ли Энн отсюда? Неужели у нее есть такое намерение? Нет, надо найти способ отговорить ее и убедить остаться! Он должен это сделать…

Часа через два Энн пошевелилась под одеялом. Ной уже принял решение. Она осторожно почесала под гипсом сломанную ключицу и открыла глаза. Увидев, что Ной все еще сидит, облегченно вздохнула.