Два босса для меня - Мария Зайцева

Он удалялся по коридору, все так же негромко рыча в трубку, а я замерла возле зеркала, как до этого… И смотрела на себя.

Ну что, Женька, вот тебе и реакция. Хорошая? Нравится?

В принципе, все логично.

Я обманщица. Скорее всего, Саня сейчас плотно пообщался с Ковровым и выяснил, про какого Окуня тот говорил, связал все ниточки шестилетней давности… А еще, возможно, они добрались до Корнея… И конечно поимели кучу вопросов ко мне. И злобу. И сомнения в моих словах. Всех моих словах. И насчет Ксюшки тоже.

Мне совершенно неожиданно стало дико обидно.

Не за себя даже, плевать на себя, заслужила своим враньем бесконечным. За дочку. За то, что они в один момент вот так легко поставили под сомнение их родство. То есть, как без теста признаваться ребенку, смущать ее, вводить в заблуждение, так это запросто.

А при любом напряге — вот такие оскорбительные сомнения…

А не пошли бы они!

А пошли бы!

Я потом не могла сказать даже, что именно мною двигало, почему я поступила так, как поступила. Пожалуй, впервые в жизни я руководствовалась в своих поступках не головой. Хотя… Не впервые. С моими Дедами Морозами, моими боссами, такое происходило регулярно.

Так чему удивляться тогда?

Я выдохнула, умылась и вышла из туалета.

У дверей палаты столкнулась с Гномом, выскочившим наружу, наверняка, в поисках меня. Не застал в палате, не стал слушать Варькины объяснения, побежал искать.

— Малыш… — он аккуратно придержал меня за плечи, заглянул в глаза настолько внимательно, жадно и в то же время ласково, что я даже на мгновение потерялась: не совпадало его поведение с тем холодным, острым бритвенно тоном, который резанул слух только что. — Ну ты чего встала? Как ты?

Я молча смотрела на него, не в силах что-то сказать. И выискивала следы фальши в глазах, следы недавней жесткости и холодности в голосе. И не находила.

Ты, выходит, отличный актер, да, Гном?

Что в твоем поведении правда? А что ложь? И не дура ли я?

— Малыш…

Я краем глаза увидела, как Варька выводит из палаты Ксюшку, и сразу поняла, что делать дальше буду.

— Мне… Нехорошо… — пробормотала я, немного провисая в его руках.

Гном тут же потащил меня обратно в палату, уложил на кровать.

Варька зашла следом. Ксюшка с писком “мама, мама” тут же побежала ко мне.

— Я сейчас врача… — сказал Гном и быстро вышел из палаты.

Я тут же села, жестом приказала дочери молчать и жестко посмотрела на Варьку:

— У тебя тут есть вещи?

— Нет… — растерянно ответила племяшка.

— Хорошо. Валим.

— Но…

— Заткнулась и вперед к туалету.

Варька, приученная реагировать мгновенно на мой тон и приказы, больше не спорила.

Я подхватила Ксюшку на руки, моя умная девочка тоже все поняла правильно и молча вцепилась мне в шею.

Мы быстренько, буквально в одну минуту, достигли туалета и совершенно спокойно вылезли из окна прямо на площадку за зданием.

И оттуда, уже бегом, с территории клиники.

Уж опыт быстрого перемещения в пространстве у нас всех имелся.

На улице, сориентировавшись, мы рванули туда, где я предусмотрительно спрятала нужные нам вещи. На черный день. У меня в кармане валялась мелочь, как раз хватило на метро для нас троих.

Портосика забрали по пути, благо, ветклиника находилась неподалеку.

Вообще, все на редкость удачно сложилось, наверно, судьба не хотела, чтоб я осталась рядом с моими боссами.

Деньги, новые документы, карточки…

Я умела быть предусмотрительной, а еще всегда слегка паранойила, и теперь это все мне было очень даже на руку.

В конце концов, в далеком сибирском городе мы будем совсем незаметными, сможем затеряться.

Отходной путь, который я готовила на случай, если однажды не вернусь с задания, пригодился.

Уже в поезде я набрала по новому своему телефону Корнею. С тщательно скрываемым опасением, потому что слова Ковра не оставляли надежды.

Но появившееся на экране лицо Корнея, все в синяках и ссадинах, но вполне узнаваемое и привычно ледяное, сразу дало понять, что у проклятого придурка слова сильно расходились с делом. Ну, или Корней — на редкость крепкий и вредный сукин сын, которого проще оставить в покое, чем прибить.

— Рад видеть вас живыми, — сухо поприветствовал меня Корней, — вижу, в дороге. Не спрашиваю, куда.

— Корней… Спасибо большое… — я, честно говоря, не знала, что еще сказать, на глаза слезы наворачивались.

— Концепция прощения здесь не подходит, — спокойно ответил Корней, — больше концепция пользы. Вы были мне полезны все это время… И ни разу не подвели. Кроме последнего. Не думаю, что здесь возможно было поступить иначе.

— Как вы себя чувствуете?

— Приемлемо, — Корней неожиданно усмехнулся, а я поразилась этой эмоции, которую раньше считала невозможной для него, — нет ничего, что могло бы мне навредить… Кардинально. Ладно, к делу. Я так понимаю, вы больше сотрудничать не намерены? Окончательно?

— Да… — я опустила взгляд, — Корней… Простите меня, пожалуйста. Это из-за меня все…

— Вы преувеличиваете собственную значимость, — опять усмехнулся Корней, — все случившееся — моя недоработка и недостаток системы планирования. И с тем, и с другим будем работать. В любом случае, я надеюсь, что вы изучите мои ошибки и сделаете над ними работу.

— Да, конечно…

— Там, куда вы едете, много возможностей скрыться… И я уверен, что вы не пропадете. С вашими талантами. На тот случай, если вдруг что-то изменится в вашем мировосприятии, отправляю вам номер телефона. Запомните и звоните, если будет, что предложить. По этому номеру больше не беспокойте.

— Да, конечно…

Корней посмотрел на меня в упор, помедлил, словно раздумывая, продолжать ли разговор.

— Пожалуй, на этом все… Но все же, исходя из моих наблюдений за вами в последний месяц, рискну дать вам совет.

Я внимателдьно слушала, тихонько охреневая. Потому что