Карен Маккьюла-Лутц - Девичник

Джек расстегивал и застегивал защелку на часах, стараясь избежать ее взгляда.

— Я не должен был приходить сюда сегодня вечером, Зейди.

— А я не должна была впускать твою дрянную задницу.

Почему этот говнюк сидит на ее кушетке? На кушетке, которую она купила под залог обручального кольца?

— Прости. Прости меня за то, что я сделал. Ты счастлива?

— Когда ты так говоришь, я прихожу в экстаз. Какое искреннее извинение! Тебя научили этому в актерской школе?

Джек вздохнул, закрыв глаза и откинув голову на спинку кушетки.

— Я понимаю, что ты злишься.

— Правда?

— Я не виню тебя. Если б я оказался в твоем положении, я бы тоже злился.

Он настолько самоуверен, что считает себя вправе позволять ей злиться? Зейди налила себе еще бокал вина, чтобы удержаться от желания ударить его. У нее тряслись руки, и она пролила пару капель.

— Я должен был поговорить с тобой после того, как вернулся из Вегаса.

— Ты должен был появиться на свадьбе.

Он опустил глаза в пол.

— Я не был готов жениться.

— Ты нашел отличный способ сообщить мне об этом.

— Я сейчас это понимаю. А в тот момент просто не знал, что еще делать.

— Может быть, стоило позвонить по телефону? Прежде чем я приехала в церковь и надела платье? Ты мог бы позаботиться о том, чтобы я упала с несколько меньшей высоты.

Он заплакал. Зейди не знала, как реагировать. Она никогда не видела, как он плачет в жизни, но видела его слезы по телевизору. Играет ли он сейчас, чтобы смягчить ее гнев?

— Не могу поверить, что сам причинил тебе такую боль. Я любил тебя.

Зейди вздохнула и посмотрела в окно. В горшке с кактусом лежало кошачье дерьмо.

— Ты не любил меня, Джек. Если б ты любил меня, ты бы никогда не позволил мне испытать боль от того, что ты сделал. Именно это было больнее всего.

Она немедленно пожалела, что поделилась с ним своими настоящими чувствами. Он этого не заслуживал.

— Любил. Господи, я клянусь тебе, что любил. Просто я не умел управляться с этим. Все в моей жизни менялось, и я не был уверен, где настоящее. — Он перестал плакать и вытер слезы. — Но, как я уже сказал, я хожу к психоаналитику и пришел кое к каким выводам.

Зейди была озадачена.

— К каким же именно выводам ты пришел?

— Я искренне любил тебя. Просто я испугался.

Зейди взглянула на него:

— И что мне с этим делать, Джек? Аплодировать твоему блестящему открытию? Ведь от этого я чувствую себя ничуть не лучше. Меня по-прежнему бросили у алтаря. А ты по-прежнему тот говнюк, который разбил мое сердце.

Она не заплачет, черт возьми! Она не заплачет.

— Я не хочу, чтоб ты что-нибудь делала. Я просто хочу, чтоб ты об этом подумала.

Голова Зейди готова была взорваться.

— О чем подумала?

Джек нагнулся и взял ее за руку.

— Мой психоаналитик думает, что мы должны сделать еще одну попытку.

Зейди вытаращила на него глаза.

Может, более слабая часть ее души захотела бы это услышать. Может, даже та, что действовала на прошлой неделе, готова была убить кого-нибудь ради того, чтобы только услышать эти слова. Не для того, чтобы поступить в соответствии с ними, а просто чтобы насладиться иронией, красотой ситуации: как он отпрянет, наткнувшись на ее равнодушие. Но сегодняшняя ипостась Зейди в этом не нуждалась. Сегодняшней ипостаси было попросту скучно. Она выдернула у него свою руку.

— Это я заберу. Надеюсь, ты не слишком хорошо платишь этому парню, потому что ясно, что он идиот.

Джек смутился, не понимая, как это она не вне себя от счастья, когда он приглашает ее возобновить их потрясающие отношения.

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

Ситуация становилась все более смехотворной.

— Да, Джек. Я встречаюсь с психотерапевтом, который говорит мне, что ты — Антихрист. Я встречаюсь с друзьями, которые говорят, что мне следовало тебя покалечить. Я встречаюсь с мужчинами на улице, которые лучше тебя во всем. Я встречаюсь с большим числом людей, и все они помогают мне понять, какая ты дрянь, так что убирайся с моей кушетки, возвращайся в свой «порше», кати к своему психоаналитику и скажи ему, что он ошибается. Ты не заслуживаешь еще одной попытки. Если только это не будет попытка прострелить тебе башку.

— Господи! Ты действительно злишься.

— Убирайся с моей кушетки, Джек.

Он встал и пошел к двери.

— Значит, вот как? Так мы все это и оставим?

— Так ты оставил меня семь месяцев тому назад. По крайней мере, мне хватает такта сказать тебе об этом в лицо. — Она открыла дверь, давая понять, что выгоняет его. Он вышел и уже с улицы обернулся, чтобы на нее посмотреть.

— Я, правда, тебя любил.

— Да пошел ты.

Она захлопнула дверь и вернулась на кушетку, взяла бокал с вином и набрала номер Дориан:

— Так на чем мы остановились?

До пятницы Зейди избегала Тревора как могла, безо всяких случайностей. И вот он ждал ее на парковке, сидя на краешке тротуаре.

— Что ты здесь делаешь? Здесь паркуются все учителя в школе. — Она схватила сумочку и захлопнула дверь, оглядываясь, чтобы убедиться, что никто их не видит.

— Почему ты мне не позвонила?

— Почему ты не позвонил Эми?

Он посмотрел на нее так, словно она обкурилась.

— Ты о чем?

— Ты очень нравишься Эми.

— Ну и что?

— Я не думаю, что тебе следует с такой легкостью ее динамить.

Он посмотрел на нее и покачал головой, несколько раз коротко и недовольно вздохнув.

— Ты, таким образом, хочешь сказать мне, что мы не будем больше заниматься сексом?

Было видно, что ему больно. Зейди немедленно почувствовала себя виноватой.

— Тревор, прости меня, просто я не думаю, что это удачная мысль. У нас была замечатель ная ночь, и думаю, на этом нам надо остановиться.

— Но ты сказала, что тебе понравилось.

— Мне понравилось. Ты и представить себе не можешь насколько. И у тебя будет миллион девушек, которым это понравится так же сильно, как и мне. Но я не могу стать твоей подружкой. Ты мой ученик.

— Я закончу школу через две недели. Мы можем заняться сексом после этого. Я уже не буду твоим студентом.

Пока Зейди мучилась с ответом, рядом припарковалась Нэнси на своей «миате». Зейди жестами показала Тревору, что ему лучше уйти, и он, вытащив из-под мышки скейтборд, покатил по парковке, оглядываясь на нее так, словно она была самой бессердечной из живущих на свете женщин.

Нэнси вышла из машины и посмотрела на Зейди:

— Что Тревор Ларкин делает на учительской парковке?

— У него был вопрос по поводу оценки.