Рэйчел Гибсон - Сплошные сложности

После затемнения в кадре появилась Челси, которая стояла на краю пристани. Заходившее солнце омыло ее тело золотом, когда она скинула шорты и сорвала топ. На ней были белые трусики, и член Марка моментально стал твердым. Челси прыгнула в озеро и поплавала, прежде чем направиться к берегу. Когда она вышла на пляж, с ее подбородка капала вода и стекала по груди. В кадре показался мужчина спиной к камере. Челси задохнулась, потом заулыбалась.

- Ты меня напугал, - сказала она, потянувшись к мистеру Лохматому Серферу. Она долго и страстно целовала его, потом они опустились на песчаный пляж. Серфер гладил спину и попку Челси, проводил ладонью по ее бедру. Марк почувствовал странную потребность дать парню по голове. Разорвать на куски. Он чувствовал тошноту, когда с губ Челси срывались звуки удовольствия. Удовольствия, которое она находила с кем-то другим.

Сумасшествие. Челси не принадлежала Марку, но даже если бы и принадлежала, это же кино! И это не те звуки, которые она издает, занимаясь сексом. Марк знал, что за звуки были на самом деле, и они не имели с киношными ничего общего. Во время секса ее голос был более задыхающимся, более низким. Она говорила «о, боже» или «о, боже мой». Очень часто.

Иногда «о, боже, Марк!» А когда она кончала, ее стон исходил из более глубокого, более удовлетворенного места.

Большая грязная рука схватилась за лохматые космы серфера и отрубила ему голову. Кровь забрызгала Челси с головы до ног, и та закричала. Вызывающий ужас вопль звучал, когда она упала и попятилась к деревьям. Марк вспомнил, что именно об этой сцене рассказывала ему и парням Челси. Он подождал, пока топор не перережет ей горло, а когда это случилось, отвернулся.

На долю Марка Бресслера, бывшего капитана сиэтлских «Чинуков», выпало больше чем достаточно кровавых зрелищ. Он видел, как ломаются ребра и хлещет кровь. Он видел, как бритвенно-острые коньки разрезают плоть, а тела сталкиваются с такой силой, что можно было слышать хруст костей. По большей части все это было еще одним днем на работе. Но фильм... Марк не мог смотреть на экран. Не мог видеть, как кто-то причиняет боль Челси. Даже когда был зол на нее настолько, что эта злость прожигала дыру у него в желудке. Даже когда знал, что все это фальшивка. Топор. Кровь. Крик.

Челси – актриса. Она сделала так, чтобы все казалось настоящим. Таким же настоящим, как ее слова: «Я люблю тебя».

Марк выключил телевизор. А на следующее утро побросал одежду в чемодан и первым же рейсом отправился в Сиэтл, чувствуя себя еще более одиноким, чем когда прилетел в Вегас. Взяв журнал «В полете», Марк начал читать статью о роскошных квартирах в Скоттсдэйле. И вспомнил дома, которые они с Челси смотрели чаще всего. Скоро ему нужно будет что-то выбрать.

После двухчасового полета Марк вошел в пустой дом, и чемодан выпал у него из рук.

Дом размером в шесть тысяч квадратных футов давил на Бресслера. Его никто не ждал. Не было света. Или смеха. Никто не пытался управлять им. Жизнь Марка превратилась в полное дерьмо. Так же, как когда машина закрутилась на обледеневшей дороге и ему переломало все кости. И как та дорога, покрытая невидимым льдом, его чувства к Челси оказались неожиданными и болезненными.

Затрезвонил дверной звонок, и Марк даже не понял, что почти ожидал увидеть Челси, пока не открыл дверь и не уставился в лицо женщины средних лет с короткими черными волосами и грушевидной задницей. Три короткие секунды... его сердце сначала забилось с сумасшедшей скоростью, а потом замерло.

- Я Пэтти Иган - ваша новая сиделка.

- Где Челси?

- Кто? Я не знаю никакой Челси. Отдел по уходу за выздоравливающими заключил со мной договор через «Жизненную силу».

«Жизненную силу»?

- Мне не нужна медсестра.

- Я больше, чем просто медсестра. - Она передала Марку пачку писем.

Челси была больше, чем просто ассистентом. Она была его возлюбленной. Почему-то Марк не думал, что подобная проблема возникнет с Пэтти, но все же не был готов видеть медсестру в своем доме, путающуюся у него под ногами.

В жизни Бресслера было время, когда он бы захлопнул дверь перед лицом Пэтти и забыл об этом. Челси назвала бы его эгоистичной задницей. Ему хотелось думать, что он больше не эгоист.

- Спасибо, но нет, - сказал он, забирая почту. – Вы мне не нужны. – И, уже закрывая дверь, добавил для очистки совести: – Но все равно хорошего дня.

Снова раздалась трель звонка, но Марк проигнорировал ее. Зайдя в кабинет, он набрал номер Конни Бэйкас. Должно быть, кто-то узнал об их с Челси отношениях и уволил ее.

- Почему на моем крыльце новая сиделка?

- Прости, что понадобилось так много времени, чтобы заполучить кого-то. Но Челси Росс так быстро уволилась, что мы в некотором роде оказались в безвыходном положении.

Письма из руки Марка со стуком упали на стол.

- Челси уволилась?

- На прошлой неделе. Кажется, во вторник.

На следующий день после того, как ушла из его жизни.

- Она сказала почему?

- Сказала что-то о возвращении в Лос-Анджелес.

Челси стояла с кондитерским мешком в руках и выдавливала сердечки на три дюжины кексов. Часть крема съехала в сторону и упала на стол. В последнее время удача Челси шла тем же путем. Одно за другим. Несколько дней назад прокололось колесо, а вчера потерялся мобильный. В последний раз она видела его прямо перед тем, как пошла в душ.

Челси работала на Джорджину Ковальски уже три дня и могла честно признаться, что это не так уж и плохо. Она определенно делала и куда худшие вещи. На ум приходило придерживание волос одной звездищи, пока ту рвало в ведерко для льда.

Еще Челси подала заявку на работу официанткой в несколько ресторанов и баров. Но не в спорт-пабы. Ничего такого с телевизорами на стенах.

Джорджина заглянула в двери большой кухни:

- Челси, кое-кто здесь хочет тебя видеть.

- Кто?

- Я, - ответил Марк, заходя в кухню.

Сердце Челси забилось так, что она забыла, как дышать.

- С тобой все будет в порядке? – спросила Джорджина.

Нет. Челси кивнула, и ее начальница ушла с кухни.

- Что ты здесь делаешь?

- Ищу тебя.

Он был таким же высоким и красивым, как Челси и запомнила. Ее грудь сжалась при виде Марка. Челси сделала глубокий вдох, не обращая внимания на боль, и произнесла:

- Нам нечего друг другу сказать, Марк.

- У меня есть много чего сказать. Тебе нужно лишь слушать.

- Ты больше не можешь приказывать мне.

Он слегка улыбнулся, проходя мимо промышленного миксера к Челси.

- Милая, у тебя никогда не получалось следовать приказам. Я прошу тебя послушать.