Мой любимый писатель - Кира Лафф

- Эта женщина уже давно умерла. – ответил я, с трудом сдерживая ярость.

Мужик напротив, как ни в чём не бывало, оглядел мои руки, покрытые татуировкам, задержал взгляд на некоторых из них.

- Ты сам сидел, что ли? – внезапно спросил он.

- Нет, – отрезал я. Мне не хотелось, чтобы этот отвратительный кусок дерьма считал, что у нас с ним есть хоть что-то общее.

Мы уставились друг на друга. Он с жадностью поглощал глазами мои черты. Видимо, я настолько напоминал ему его же в молодости, что он просто не мог оторвать от меня глаз. Чем больше я смотрел на него, тем больше чувствовал упрямую озлобленность. Весь его вид был настолько жалким и затравленным, что я пытался найти в нём хоть что-то достойное ненависти.

- Марина, – произнёс я имя матери.

- Чего? – не понял мужчина.

- Её звали Марина. – тихо сказал я и посмотрел ему прямо в глаза.

Мне хотелось, чтобы он продемонстрировал что-то такое, от чего бы у меня снесло крышу. Ещё хоть одно неуважительное слово в адрес матери и я убил бы его прямо тут. Голыми руками. Мне хотелось спровоцировать его. Безумно хотелось. Я сдерживался из последних сил.

На его одутловатом лице проступило понимание. Он как-то весь сжался. Сник. Он больше не смотрел на меня. Какое-то время мы так и сидели молча – я испепелял его взглядом, а он смотрел куда-то мимо. В сторону.

- Я ведь тогда сам сдался, – внезапно сказал он.

- Когда? – не понял я.

- Ну тогда, тридцать шесть лет назад. – тихо сказал он. – Друганы мои предлагали у них спрятаться. Но я как протрезвел, так сам через три дня к ментам явился. Не мог жить с этим, понимаешь? – он вдруг перевёл взгляд на меня.

- Ты врёшь! Всё было не так! – громче, чем хотел, внезапно выкрикнул я.

- Ты врёшь! Всё было не так! – громче, чем хотел, внезапно выкрикнул я

Люди за соседними столами прекратили говорить и уставились на нас.

- Нет, не вру. – тихо сказал он. – Да менты и не искали меня. Они заяву приняли от бабки твоей, а Марина отказалась подписывать. Если бы я сам не сдался, то и дела бы не было, – как-то отрешённо, на одном дыхании, продолжал он. – Но после того вечера, я сам себя уважать перестал. Марина… она такая, ведь, была… Добрая и чистая, что ли. Я таких баб в жизни не встречал. – задумчиво продолжил он.

- Тогда… - я чувствовал, как мои глаза начинает неприятно жечь. – тогда зачем ты это сделал?! Зачем? – спрашивал я, не зная, действительно ли хочу получить ответ на этот вопрос.

- Да я и сам не помню… - признался он. – Я тогда под наркотой был и пьяный ещё. На бабку твою разозлился, она та ещё сука была. Помню, как хотел её припугнуть… а что потом? Хоть убей не знаю! Сколько силился вспомнить, всё никак не могу. Я обрывки какие-то вижу... Снится мне до сих пор. Как она лежит на полу. Платье в крови…

От этих слов я вскочил на ноги. Надзиратель, видимо, наблюдавший за нами всё это время, быстро подошёл к нам и предупреждающе сказал:

- Сядьте на место!

Я чувствовал, как внутри меня всё вскипает. Но глядя на этого жалкого человека перед собой я внезапно растерял часть запала. Он был худой и весь какой-то хилый. Совсем не тянул на злодея из моих фантазий. Просто очередной прибитый жизнью мужчина. Человек, который оказался жертвой собственного зла.

Я сел обратно, делая глубокие ровные вдохи, чтобы успокоиться. Всё это было каким-то наваждением. Мне хотелось не знать всего этого, убить в себе способность к образному мышлению. Мой мозг настойчиво подсовывал самые ужасные, отвратительные образы…

- Боишься, что ты такой же, как я? – внезапно сказал человек напротив.

Я вздрогнул от его слов. Холодный пот выступил на спине.

- С чего ты взял? – быстро спросил я.

- Да так. – он пожал плечами. – Насмотрелся тут на всякое. Наблюдательность в тюрьме ценное качество, если не хочешь сдохнуть.

Мы замолчали. Глядя на этого абсолютно чужого человека, сидящего передо мной и хмуро смотрящего в ответ, я почему-то не чувствовал больше ничего. Ни злости, ни бешенства. Убил бы я его, если бы представился такой шанс? Ещё несколько минут назад я не раздумывая ответил бы, что с превеликим удовольствием! Но теперь… удивительно, но я больше не хотел этого. Прошлое… оно так долго давило на меня. Преследовало. Тягостно и неотвратимо. Но вот теперь тут, в этом обители отверженных и обделённых счастьем я почувствовал что-то новое… какой-то намёк на исцеление? Призрак прошлого внезапно ослабил свою хватку на моём сердце.

Нам больше было нечего сказать друг другу, поэтому я встал и уже было повернулся, чтобы уйти прочь, когда услышал его негромкий голос:

- Не боись, пацан, такими не рождаются, – сказал мне вслед мужчина, когда надзиратель подошёл к нему, чтобы отвести обратно в камеру. - Ты ещё можешь стать лучше. Просто сделай правильный выбор.

На секунду я остановился. Но потом, не оборачиваясь, быстрым шагом пошёл к выходу. Теперь я мог выйти из этой тюрьмы. Спустя столько лет, я, наконец, был свободен.

Некоторые не могут ослабить свои оковы -

как и не могут спасти друзей своих.

Ты должен быть готов сжечь сам себя:

как ты сможешь обновиться, не став сначала пеплом?

Фридрих Ницше

Я вернулся в Москву ближайшим рейсом. Не совсем понимал, что мне теперь нужно делать. Хотелось всё бросить и прямиком из аэропорта отправиться к Кире в отель. Я был уверен, что она ждала меня.

Именно то её интервью на телевидении подтолкнуло меня к таким странным действиям. Я не хотел быть тем, кто сдался. Два дня назад я дописал свой роман и купил билет на самолёт. Странная новая уверенность в том, что в этот раз всё должно получиться крепла во мне с каждым часом. Ещё два дня назад я отправил электронную версию нового романа своему издателю, и