Прятки. Я иду искать - Кира Сорока

Мне не хочется в это верить!

Примерно через пару минут Алиев выходит из кабинета и садится рядом со мной на скамью. У него огромный синяк на подбородке, но я не спрашиваю, откуда он.

– Суворова отчислят завтра, – говорит Марат ровным голосом. – Ума не приложу, зачем ждать так долго.

Я резко поворачиваю голову и с неприязнью смотрю на него.

– У тебя совсем совести нет?

– Почему? – Марат лениво откидывается на стенку. – Кирилл фотку твоей, между прочим, мамы слил. А ты всё равно на его стороне. Я тебя не понимаю, Ась. Ты должна ненавидеть его, разве нет?

Нет! Такой день просто никогда не наступит! Потому что я всегда буду любить Кирилла. И даже если это сделал он, то он действовал в интересах нас обоих. Теперь я это вижу. До моей матери просто невозможно было достучаться по-другому.

Но этого всего я Марату не говорю. Медленно поднимаюсь со скамейки, одёргиваю свитер и иду к двери. Секретарша кивает, мол, можно войти без стука, что я сразу и делаю.

Денис Викторович встречает моё появление с хмурым лицом.

– Садись, Ася. Разговор будет длинный.

Что ж… Я готова.

Присаживаюсь в кресло напротив, а директор, наоборот, встаёт. Подходит к окну, недолго смотрит на улицу. Из окна его кабинета видна бо́льшая часть территории пансиона.

О чём он сейчас думает?

О том, что всё потеряет, скорее всего?

Денис Викторович отрывает взгляд от окна, возвращается к столу. Словно с мыслями собирается, поэтому медлит.

– Во-первых, я хочу извиниться перед тобой, – наконец начинает он. – Узнать о нашей связи с твоей мамой таким образом – не самое приятное событие.

Я просто молчу.

– Я давно должен был поговорить с тобой, – продолжает директор. – Объяснить, что у меня самые хорошие намерения в отношении Тани… Татьяны Геннадьевны. А теперь всё это так опошлено. Чёрт!

Так вот, значит, о чём он думает?

О том, что опозорил маму и меня?

Такого я не ожидала… И мне хочется как-то его поддержать.

– Вам следовало быть осторожнее, – произношу я с неловкой улыбкой. – Всё-таки Ваша должность… и репутация… и наша школа…

– Да, ты права, – кивает директор. – Но сделанного не воротишь… Как ты думаешь, почему Кирилл так поступил?

– Он этого не делал! – подавшись вперёд, с пылом бросаюсь на его защиту. – Мне кажется, что его подставили! Чтобы я плохо про него подумала! Чтобы нас разлучить!

У Дениса Викторовича округляются глаза.

– А у вас с ним какие-то отношения?

– Да, были, – я опускаю голову.

– Что ж… Мне жаль, – говорит мужчина вполне искренне. – Но если это сделал не он, то положение ещё хуже.

Я внимательно смотрю на него.

– Почему? Объясните.

– Завтра утром приедет комиссия. И мы как минимум должны отчислить виновного в случившемся. Мне, скорее всего, придётся написать заявление об уходе, но насчёт твоей мамы я похлопочу. Она останется здесь, не переживай.

Об этом я совсем не переживала, если честно.

– Мне жаль, что Вам придётся уйти, – говорю искренне. – Но это сделал не Кирилл. Его нельзя отчислять!

– Но мы вряд ли сможем найти действительно виновных, Ася. У нас слишком мало времени.

Он прав. Да и как доказать? Есть телефон Кирилла, с которого было отправлено то фото. Всё! Как можно доказать, что сам он ни при чём?!

– Значит, на этом всё?

Мои глаза неудержимо наполняются слезами, и я часто моргаю, чтобы не дать им пролиться.

– Кирилла отчислят. Вы уйдёте. А те, кто это сделал, останутся. Будут и дальше портить жизнь окружающим, зная, что всегда останутся абсолютно безнаказанными.

Директор подавленно молчит. И я задаю другой вопрос:

– Зачем сюда едет Соболев? Он собирается заступиться за Кирилла? В конце концов, он же его опекун!

Денис Викторович тяжело вздыхает и опускается в кресло.

– Влад Сергеевич просто должен здесь быть. Ровно так же, как и отец Вероники Гордеевой. Они являются соучредителями фирмы.

– Какой фирмы? – не понимаю я.

– Наш пансион – это частная компания. «ОАО Соболев» является одним из её соучредителей. Мы же не государственная организация.

– Но тем не менее к нам едут из Министерства образования!

– Да, потому что мы всё же школа. Пусть и частная, – спокойно разжёвывает мне директор.

– Но тогда кто здесь всё решает? Министерство или соучредители? – мне почему-то очень важно докопаться до сути.

Кто скажет последнее слово?

Кто отчислит Кирилла? Кто именно уволит директора или заставит написать его по собственному? Кто?

– Там всё сложно, Ася. Министерство будет давить на Влада Сергеевича и остальных учредителей. Убрать виновных с глаз долой будет выгодно для всех.

Ясно… Теперь мне ясно, что у нас нет никаких шансов на справедливость.

– Можно, я пойду?

Поднимаюсь с кресла. В горле стоит ком, а плакать при директоре я не хочу.

– Хорошо, иди.

С отстранённым выражением лица он показывает рукой на дверь. А сам уже погружён в собственные мысли.

Получается, что если он уйдёт, а мама останется, их отношения закончатся, так? Мне его жаль, если честно. А вот маму не очень.

Наверное, я плохая дочь!

Уже у двери спохватываюсь и дрогнувшим голосом спрашиваю у Дениса Викторовича:

– Кирилл знает? Знает, что его отчислят?

– Да, я сказал ему утром.

Слеза всё-таки стекает по моей щеке. И мне становится нечем дышать. Распахнув дверь, выбегаю из кабинета и уношусь прочь.

Мне нужно найти Кирилла.

Кир

Прислонившись спиной к дереву, смотрю перед собой. Роящиеся в голове мысли совсем не радужные. Мрачные. Подавляющие. Удручающие.

Что там делают обычно в моём возрасте, чтобы справиться со стрессом? Напиваются или травятся каким-нибудь дерьмом? Хреновый выбор, если честно. Поэтому я предпочитаю просто от всех дистанцироваться. Уже около часа сижу в дубовой роще и глазею на дупло в надежде, что оттуда выскочит белка и просто порадует меня своим присутствием.

Белка…

Моя личная Белка мне не верит. Укатила к Дашке на выходные, поступив весьма эгоистично. Но я могу её понять! Она устала… От Соболевых, от Гордеевой, от своей матери. А я устал быть без Аси. Да так сильно, что трудно дышать…

Когда она уже приедет?

– Эй, неудачник, подвинься.

Повернув голову, смотрю на невесть откуда появившуюся блондинку.

– Какого хрена тебе нужно? – спрашиваю, скривившись.

– Будь вежлив с человеком, который принёс тебе таблетку от всех бед, – насмешливо бросает Ника и бесцеремонно опускается на сухую траву рядом со мной.

Слишком близко ко мне. К тому же несёт какую-то ересь. Я собираюсь подняться и просто