Джилл Шелвис - В твоих сильных руках

Все посетители кафе по очереди подходили к их столику. Черт, казалось, им засвидетельствовали свое почтение все жители Лаки-Харбора, жаждущие выразить свое сочувствие и понимание. Молва о пожаре распространилась со скоростью света, и люди нанесли сестрам кучу всего — одежду, предметы гигиены — словом, вещи, необходимые, чтобы пережить следующие несколько дней, потому что все, что у них было, пропало в огне.

После этого Тара откашлялась и поведала Хлое свою историю, не упуская из виду ни одной мелочи. Слушать ее второй раз Мэдди было не намного легче. Но на сей раз были очищающие слезы и общие объятия.

— Черт, — то и дело повторяла Хлоя. — Вот черт!

— Так, нужно подобрать другое слово, — сказала Тара. — Это уже порядком надоело.

— Наконец-то многое прояснилось, — заметила Хлоя. — Мама как-то спросила меня, когда же у нее появятся еще внуки. Я так и не смогла понять, что она имеет в виду.

— Ты постоянно поддерживала с ней связь? — спросила Мэдди.

— Ну да. Думаю, я была ее слабостью. Ну, вы понимаете, я же такая милая и прелестная. — Губы Хлои скривились в ехидной ухмылке, однако выглядела она немного смущенной. — Я звонила ей. Почти каждую неделю, просто чтобы отметиться, сказать, где я. Мне казалось, для нее это имеет значение.

— И для тебя тоже имело, — мягко сказала Тара.

— Да. — Хлоя локтем подтолкнула Тару. — А судя по тому, что она мне рассказывала, ты была очень похожа на меня, пока не выросла, не постарела и не стала задирать нос. В общем, была такой же необузданной и безрассудной.

— Эй, я всего на восемь лет старше тебя. И я не старая. — Тара вздохнула. — Но да, я была необузданной и безрассудной. Что ты на это скажешь?

— Ну, что у меня есть надежда, разумеется, — пожала плечами Хлоя. — Это говорит мне о том, что когда-нибудь я смогу достичь успеха, как и ты.

— Думаешь, я достигла успеха? — недоверчиво переспросила Тара. — Я родила ребенка, когда сама едва вышла из пеленок, и отдала его. Мой брак рухнул, свою работу я ненавижу, и я в долгах как в шелках.

Хлоя рассмеялась:

— Ну, раз ты вот так все преподносишь… — Она повернулась к Мэдди. — Тогда, пожалуй, мне лучше пожелать прожить твою жизнь.

— Сперва придется дождаться, пока я ее устрою.

— Вот черт, ты все еще избегаешь самого сексуального мэра на свете.

— Ты не понимаешь.

— Так, давай разберемся… Он всего лишь спас отель, когда Фиби нужна была ссуда, затем ни много ни мало пообещал нам рефинансирование, несмотря на то, что по крайней мере один из нас находился в очень нестабильной финансовой ситуации. Он поступил верно с точки зрения морали, когда охранял тайну Тары, и снова доказал, что он надежный человек. Что за эгоистичный ублюдок! Как думаете, нам удастся затащить его на городскую площадь и побить камнями?

Мэдди вздохнула и замерла — по спине побежали мурашки. Подняв глаза от стакана, она увидела, как к ним направляется Джекс своей обычной легкой и свободной походкой.

— Сейчас, пожалуй, не самый подходящий момент, — сказала Хлоя, когда он приблизился настолько, что мог их слышать. — Мы еще не закончили перемывать тебе кости.

Мэдди бросила на Хлою укоризненный взгляд и тут заметила, как тихо стало в кафе.

Все прислушивались.

— Я как раз перечисляла твои достоинства, — пояснила ему Хлоя. — Опустив то, что ты не стал ей врать и утаил важную информацию, разумеется. Это было плохо с твоей стороны.

Джекс посмотрел на Мэдди:

— Хорошо. Только, во-первых, я никогда ничего не утаивал. Возможно, я рассказал тебе недостаточно о том, каким был когда-то, но, Господи, Мэдди, я ненавижу твоего прошлого парня. И я надеялся, что тебе будет достаточно того, что я такой, какой есть.

Хлоя обернулась к Мэдди и спросила:

— Ты это слышала?

— Я же пока здесь, Хлоя, — ответила ей Мэдди.

— По мне, звучит довольно логично, — прокомментировал парень, сидевший в двух столиках от них. Мэдди узнала его — он работал на автозаправке. — И я руку даю на отсечение, Джекс — хороший человек. Он дал моей сестре ссуду, когда банк отказался это делать. Иначе она бы потеряла свой бизнес или жилье.

— И он внес дополнительную плату за наш дом, — выкрикнула какая-то женщина. — А когда мой муж потерял работу, Джекс принимал маленькие нерегулярные выплаты. Хотя и не был обязан это делать.

— Боже, — пробормотал Джекс.

— И он купил новые бронежилеты на все полицейское отделение, — прибавил Сойер, едва появившись на пороге кафе.

— Предполагалось, что это дар неизвестного, болван.

— Мне показалось, что ты быстрыми темпами идешь ко дну. Я и решил тебе помочь.

Покачав головой, Джекс схватил Мэдди за руку, помог выйти из-за стола и повел к двери. Двигался он так стремительно, что она едва поспевала за ним.

— Куда мы идем?

— Поговорить без свидетелей, а то целый город пытается вставить свои пять центов в наш разговор.

Он распахнул дверь кафе, и они буквально врезались в мужчину в дождевике и с папкой, на которой было написано «Государственная страховая компания».

— Простите, — произнес незнакомец. — Я ищу владельцев Лаки-Харбор-Резорта.

— Это я, — ответила Мэдди. — Подождете минутку? — спросила она страховщика. Тот кивнул, и она отвела Джекса в сторонку. — Прости, — прошептала она. — Нам обязательно надо поговорить, прежде чем кто-нибудь из нас покинет город.

— Покинет?

— Да. — Она посмотрела ему в глаза, сердце сжалось в груди так, что она едва могла вымолвить слово. — Я вполне уверена, что именно это Тара и Хлоя и планируют сейчас. Нам негде жить, а они уже несколько недель мечтают вернуться к прежней жизни.

— А ты?

— Большинство диктует правила.

— Бред собачий. — Джекс помотал головой и повторил уже однажды сказанное: — Ты приехала сюда бороться, Мэдди. Возможно, ты проиграла раунд-другой, но не касалась спиной пола. Ты хочешь остаться в Лаки-Харборе? Борись за это! Хочешь хорошие отношения с сестрами? Борись за них!

— О чем ты? А как насчет наших с тобой отношений? Он посмотрел ей в лицо, словно старался запомнить черты, а когда заговорил, его голос был тихим и хриплым от эмоций:

— Я уже твой. И всегда был твоим. Все, что тебе надо сделать, — это шагнуть на ринг.

Оценщик страхового убытка снял дождевик и представился Бенни Рэймсом. Он был долговязый и худой, носил ковбойские сапоги, подходящую к ним шляпу и джинсы «Рэнглер», которые так и норовили соскользнуть с его тощих бедер.