Возьми меня с собой - Бочарова Татьяна Александровна

— До свиданья, Надежда Петровна, — попрощалась Ольга, — огромное спасибо, выручили. Мой врач, — она указала на Леру.

Женщина кивнула и стала открывать окошечко в стене.

— Пошли, — позвала Савинова Леру и вышла из комнаты. — Ну вот, — сказала она, когда они, миновав коридор, снова очутились в общем зале, — хоть как-то смогла вас отблагодарить. Мне, правда, очень жаль, таких врачей не часто встретишь. Опытнее — может быть, а вот… — Ольга замялась, подыскивая нужное слово, — терпеливых и внимательных к своим больным — этих мало. Уж я-то знаю, сколько со своими болячками по докторам шлялась! — Савинова поглядела на смутившуюся Леру и улыбнулась: — Ну да ладно, ничего не попишешь, раз надо лететь, значит, надо. Счастливо добраться и с наступающим Новым годом.

— Вас также, — Лера благодарно кивнула и поспешила к выходу.

Встреча с Савиновой оставила у нее в душе двоякое чувство. С одной стороны, было приятно, что ее так тепло вспоминают, лестно слушать комплименты в свой адрес. С другой — Лера начала испытывать некоторое подобие вины за то, что оставляет своих пациентов, оставляет внезапно, нисколько не побеспокоившись о том, как они воспримут ее уход. Особенно угнетала ее мысль о Скворцове. Бедный старик! Что толку в его хорошем самочувствии? Сразу посте Новогодних праздников он пойдет на выписку, но ведь никто не избавит его от опекунов-убийц.

Вряд ли они успокоятся, скорей всего, так и будут продолжать свои попытки уничтожить деда.

Но чем она может помочь?

Лера со злостью пнула ногой лежащую на ее пути ледышку. Сто раз думано об этом, и столько же раз она приходила к выводу, что сделать ничего нельзя. Нет никаких доказательств! Их и раньше-то не было, а теперь, когда люди, причастные к заговору против Степаны мертвы, все концы этого дела и вовсе ушли в воду.

Стало быть, нечего и дергаться, останется старик со своими родственниками, и уповать можно только чудо, которое уже один раз спасло ему жизнь.

Так, раздираемая на части противоречивыми нолями, Лера добралась до дому и продемонстрировала Машке авиабилеты. Та хмуро глянула на них и, ничего не сказав, скрылась в своей комнате.

Она явно бойкотировала Лерино решение об отъезде, и Лера стала подозревать, что немалую роль в Мамкином нежелании покидать садик играет все тот Вовка Звончук и что драться с ним той не так уж и неприятно. Скорее наоборот!

«Ну уж нет, — запальчиво сказала Лера сама себе — Перебьется! Не хватало еще, чтобы и у этой соплюшки была любовь!

Она решительно вывалила из шкафа Машкин, одежду и принялась паковать сумки, сверяясь с составленным ночью списком. Дочка мрачно взирала на ее действия, бесцельно сидя на кровати и болтая ногами.

— Мам, — наконец проговорила она, — а эта твоя тетя… она старая?

— Почему — старая? — Лера обрадовалась тому, что Машка устала дуться и проявляет к поездке хоть какой-то интерес. — Вовсе нет. Она даже моложе бабушки. И у нее двое мальчиков, один ненамного тебя старше. Может быть, вы подружитесь.

— А мороженое там есть? — поинтересовалась Машка.

— Господи, ну конечно! — Лера оторвалась от тряпок, подошла к ней, чмокнула в щеку. — Глупенькая! Это же большой город, там много магазинов, и в них все есть: и мороженое, и хот-доги, и жвачка.

Машка аккуратно высвободилась из Лериных объятий, протопала к кровати и стала отколупывать кнопки со своего портрета, сделанного Андреем.

— С собой возьмем, — объяснила она, глядя в напряженное Лерино лицо, — там повесим.

Совсем поздно вечером Лера снова позвонила в Мурманск. На этот раз Ксения была дома. Лера сообщила тетке, что летит послезавтра, и назвала номер рейса.

Главврач Ильин смотрел на Леру с недоумением. Его кустистые, седые брови почти сошлись над переносицей, так что маленькие, глубоко посаженные глазки стали казаться еще меньше. Ростом он едва доходил Лере до плеча и сейчас, сидя за столом, производил впечатление сказочного гнома: жесткие, всклокоченные волосы, висячий нос, острый, быстрый взгляд. От этого взгляда Лера чувствовала себя не в своей тарелке, хоть и старалась выглядеть уверенной и твердой.

— К чему такой пожар, такая спешка? — говорил Ильин, по своему обыкновению, слегка пришепетывая и вертя в пальцах шариковую ручку. — Только что устроились на работу; теперь уходите. Я не понимаю.

— У меня семейные обстоятельства, мне необходимо срочно уехать. — Лера уже в третий раз повторяла эту фразу и напоминала себе самой попугая, но ничего другого сказать главврачу она не могла.

— «Семейные обстоятельства». — Ильин отложил ручку и страдальчески уставил глаза в потолок.

— У вас у всех какие-нибудь обстоятельства! А работать кто будет? Вы же прекрасно понимаете, отделение остается практически пустым. Одна трагедия за другой! Вы бы хоть пару месяцев подождали, пока я найду замену врачам и сестрам. Ну ей-богу, — он просительно заглянул Лере в лицо, — жалоб на вас не было, испытательный срок можно считать пройденным, работали бы в свое удовольствие.

Лера смотрела на Ильина во все глаза. Неужели он ничего не знает об инъекции обзидана? Максимов не сказал ему? Все скрыл? Но как он посмел?

— Ну, что вы так смотрите? — Ильин устало вздохнул, откинулся на спинку кресла. — Знаю я, все знаю про вашу описку в карте. Плохо, конечно, но от этого никто не застрахован. В данном случае мне важнее, чтобы с больными остался кто-то работать, а на ваш грех мы закроем глаза. Тем более что пациент выжил и жалобу на вас писать не стал. Так что думайте, Валерия Павловна: больница у нас хорошая, персонал дружный, вы уже привыкли к работе, втянулись. Не будете жалеть потом?

— Возможно, и буду, — согласилась Лера, — но у меня правда нет иного выхода.

— Зря! — Ильин сердито мотнул головой, и кончик его огромного носа побагровел. — Давайте я вас хоть после Нового года уволю, недельку доработайте!

— Сейчас, — тихо и настойчиво проговорила Лера. — Завтра я улетаю.

— Да черт с вами! — взорвался главврач, пододвигая к себе книгу приказов. — Ладно, пишу. — Он застрочил в книге, затем встал и открыл сейф, где хранились трудовые книжки.

На столе тоненько заверещал телефон. Ильин одной рукой раскрыл книжку, другую протянул к трубке.

— Слушаю! — Он дождался ответа на том конце провода, и лицо его из хмурого в момент стало довольным. — Да что ты говоришь? Вот это сюрприз! Не ожидал, честно скажу, не ожидал! Спасибо, дорогой, ты мой, как выручил! — Он рассеянно кинул книжку на стол. — И когда ждать твою аппаратуру? К январю? Да ведь это же прямо сейчас!

Лера терпеливо ждала, пока Ильин закончит переговоры, но тот и не думал закругляться, очевидно, речь шла о новом оборудовании для реанимации, которую больнице давно обещали, но все никак не давали. И вот теперь какой-то чиновник, видимо хороший знакомый главврача, сообщал, что все решилось положительно и необходимая техника скоро прибудет.

Ильин рассыпался в благодарностях, то и дело задавал все новые вопросы. Казалось, он совсем позабыл про Леру. Она тихонько кашлянула и выразительно глянула на сиротливо лежащую трудовую книжку в которой главврач так и не сделал записи об увольнении.

Ильин покосился на Леру, сгреб книжку со стола и спрятал в выдвижной ящик. Потом прикрыл рукой трубку и произнес шепотом:

— Идите пока. Зайдете попозже, я все подготовлю. Сейчас не могу, не стойте над душой. — Он тут же любезно улыбнулся и проговорил сладким голосом: — Я твой должник, Петр Михайлович, вечный должник. Где Новый год-то празднуешь?

Лера поднялась и тихонько вышла из кабинета. Ее тяготило то, что нужно будет возвращаться, но делать было нечего. Она немножко постояла в коридоре, затем поднялась к себе на этаж.

День только начинался. В ординаторской не спеша переодевалась Полина Михайловна. При виде Леры она обеими руками взялась за сердце:

— Ой, деточка, горе-то какое! — Голос у старухи дрожал. — Я ж ничего не знала. Только сейчас мне Анюта рассказала, что стряслось.