Наташа Колесникова - Любовь оружейной принцессы

— Дурак, вставай, хватит водку пить! — кричала Нинка, дергая брата за рукав. — Иди, там же люди вас ждут, все собрались у Марины!

Славик яростно скрипнул зубами. Да что ж его все время принуждают?! Они там собрались, давно решили, что никуда он не денется, придет с повинной, и все станут хлопать: «Ай, молодец какой, все сделал как надо!» Им надо! А его кто-то спросил, хочет он этого или нет? Наверное, хочет, но не в угоду другим людям!

— Отстань, Нинка! — приказал он, отодвигая сестру. — Меня все ваши… не интересуют.

— Славик, это не я так решила, — сказала Лена. — Это отец, он хотел тоже извиниться перед тобой, контракт заключен, индийцы в восторге от тебя…

Она хотела разозлиться и сказать все, что думает о нем. Дурак! Разважничался, дальше некуда! Но вдруг отчетливо поняла, что теряет его, теряет навсегда, и для злости в душе просто места не нашлось. Страшная тоска заполонила душу.

— Индийцы пусть теперь локти кусают, что из-за глупых баб потеряли такого союзника, как Славик, — усмехнулся Буровик. — В следующий раз умнее будут. А ты, Нинка, смотри и запоминай — все решают бабки. Пригодится на будущее.

— Ты заткнешься или нет, пьянчуга? — Нинка схватила пустую бутылку с пола. — Щас как врежу тебе по дурной башке!

Славик перехватил ее руку, взял бутылку, поставил на пол. Оцепенение охватило все его тело. Если бы Лена сама приехала, если бы все было только между ними… Но это же просто какое-то представление получается… Вертолеты, важные гости, все сидят, ждут, когда они явятся, взявшись за руки… Дурь!

— Я сказал тебе, чего не смогу простить. Ты все знала, Лена. Извини, — буркнул он.

— Все понятно? Извините и — валите, плывите отсюда! — заявил Буровик. — И не вздумайте соваться со своими начальниками и всякими там… Самантами! У меня ружье есть, отстреливаться будем!

— Ну если так… — Лена достала из кармана куртки конверт, протянула Славику. — Мама велела передать тебе, я не знаю, что там, она просила, я передала. Пошли, Нина.

Она взяла под руку Нинку, шагнула к двери.

— Нет, Ленка!

— Да, пошли.

— И валите отсюда! — крикнул Буровик. — И больше не подходите к нам сегодня, понятно?

Девушки вышли из хаты, Буровик уверенно наполнил водкой стаканы, он считал себя победителем и за это хотел выпить, даже не спрашивая разрешения Славика. Имел полное право. А Славик разорвал заклеенный конверт, развернул сложенный вдвое листок бумаги.

«Дорогой Слава, я к тебе относилась как к своему сыну. Надеюсь, ты не сомневаешься, что это действительно так. Мы все люди, ошибаемся, но ведь ошибки можно простить. Я хочу снова видеть тебя у нас, накормить пирогами, кажется, они тебе нравились. Не подведи меня, ладно? Никто не знает об этом письме.

Твоя теща Елизавета Петровна, или мама Лиза».

Славик вздрогнул всем телом, слезы покатились из глаз, а он даже не вытирал их. Вспыхнули в сознании куски недавней жизни. Елизавета Петровна с пирогами, добрая, симпатичная женщина… Кричащий тесть… Ленка выходит из ресторана в обнимку с Осмоловским… Теща: «Слава, будь мужчиной, не обижайся на Афанасия Егоровича, ему сейчас тяжело…» Ленка пришла ночью… Теща: «Слава, а вот еще с курагой пироги, попробуй». Ленка…

Он сунул письмо в карман куртки, шагнул к двери.

— Славик, ты чего? — испуганно крикнул Буровик. — Ты поддаешься ей?

Он ничего не ответил, выбежал из хаты, метнулся к калитке, рывком распахнул ее — Лена и Нинка уже прошли три двора и все удалялись.

— Лена! — крикнул он. — Подожди, Лена!

Девушки остановились, а потом Лена побежала ему навстречу, оставив растерянную Нинку посередине улицы. Славик и Лена не могли говорить, просто обнимали друг дружку, целовались и плакали. Лена впервые видела слезы на щеках мужа, и это так ее потрясло, что плакала она навзрыд, цепко обхватив его руками и всем телом прижавшись к мужу.

Нинка подошла к ним, качнула головой, глядя на пару широко раскрытыми глазками.

— Ну вы даете, ребята… Прямо какие-то мексиканские страсти… Слушайте, успокойтесь, все нормально. Как же вы появитесь там, у Марины?

Лена отрицательно покачала головой.

— Мы там не появимся, — сказал Славик. — Пойдем домой… А ты скажи, Нинка, пусть часа два нас никто не тревожит. Договорились?

— М-мы-ы… соску-учились… — простонала Лена.

— И скажи, что домой, в Москву, поедем поездом, — добавил Славик, он уже успокоился, смахнул ладонью слезы со щек. — Нам вертолеты не нужны.

— Да-а… — протянула Лена, кивая.

— Ну и дураки, — авторитетно заявила Нинка. — Ладно, как хотите. Я скажу, чтоб вас не беспокоили.

Славик, обняв Лену, повел ее к своему дому, там у него есть комната, там они с Леной могут… о многом поговорить без посторонних. А Нинка вприпрыжку побежала к дому Марины Луговой, самой не терпелось сообщить, что все у ребят хорошо, несмотря на тупого пьянчугу Буровика. Вот гад какой, хотел брата сделать таким, как он сам! Не получилось!

Во дворе дома Луговой ее встретили пес Джек и охранник Агеев, похоже, они подружились.

— Ну? — спросил Агеев. — Вы нашли его?

— А тебе какое дело? — дерзко сказала Нинка. — Ты тут часовой, вот и карауль себе.

И решительно пошла в дом. Агеев с усмешкой покачал головой. Ох уж эти казачки! Молодые, да ранние. В доме за длинным столом сидело главное начальство Левобережной. Увидев Нинку, все разом замолчали, повернувшись к ней.

— Что там, дочка? — с тревогой спросил Недосекин-старший.

— В общем, такие дела, — важно сказала Нинка. — Они сюда не придут. Пап-мам, просили вас часа два не появляться дома, не мешать Славику и Лене, соскучились, надо им поговорить, понятно?

— Нина, да ты у нас прямо дипломатка, — усмехнулся Романов.

— Что знаю, то и говорю, Максим Игоревич! А поскольку мне тоже домой нельзя, то придется остаться с вами. Жрать хочется, прямо сил нету.

— Нина! — строго сказала Ксения Сергеевна.

— Да нет, все хорошо, — успокоил ее Колчин. — Значит, ребята вместе? Ну и отлично. Садись, дочка, к столу, бери все, что понравится… Марина, я прав?

— Конечно, Афанасий Егорович! — заверила его Марина.

— А вам, Афанасий Егорович, они просили передать, что поедут в Москву поездом, никакие вертолеты им не нужны, — сказала Нинка, садясь на стул, который подвинула к столу Марина.

— Ну так это их личное дело! — с радостью провозгласил Колчин. — Я бы еще выпил за такое событие, слава Богу, дети вместе, ради чего и старались, так сказать.

Засядько торопливо наполнил рюмки всем, кто сидел поблизости, дотянулся с бутылкой и до Колчина. Недосекиных тоже не обошел своим начальственным вниманием. А они разом оживились. Владимир Владимирович понял, что мало пил и еще меньше говорил. А Ксения Сергеевна перестала следить за мужем. Все выпили до дна, кто-то принялся закусывать, а Колчин раскинул руки, обнял Недосекиных.