Жена на миллион - Айрин Лакс

— Не то бы «что»?

— В ход пустил. Отшлепал бы тебя за такие фокусы!

— Какие?

— Ты реально не догоняешь? Или просто исполняешь? — злюсь.

Слишком часто она мне отказывает! Вмиг вспомнил все случаи, когда Серафима отправляла меня в плаванье «один на один» со своими фантазиями. Сколько бы ни пытался в прошлом вытравить тягу к этой девчонке, ничего не помогало! Даже на других баб не тянуло. Теперь, после осознания собственных привязанностей, меня еще больше кроет жаждой по ней. Неужели не понимает?

Так некстати вспоминается, что и девушек для развлечений Арман выбирал такого же типажа, что и я. Может быть, у него и для более прочных привязанностей тот же вкус оказался? Не хочу даже думать на такую тему, но думается. Само по себе.

Шестеренки вращаются внутри головы на бешеной скорости, и притормозить не выходит. Возникает ощущение, что это поездка в один конец, обратного билета нет, и не хочется. Мне с ней даже так будет комфортно, но девятым валом крушат сомнения: будет ли ей со мной так же? Простой и эффективный способ проверить — испытать на практике близостью.

— Ты на взводе. Остынь, Багратов!

— Остыть я могу только одним способом.

Толку брызгать капельками воды на раскаленную лаву? Киплю… Каждая клеточка тела трубит о желании.

— Условия мне выдвигаешь? Снова? Кажется, ты поторопился с обещаниями, что все будет иначе.

— Прости, но ты вышла за меня и захотела остаться тоже со мной, а не с кем-то другим. Верно? Или уже что-то изменилось?

Серафима замирает на минуту, а потом резко приникает ко мне и кусает за нижнюю губу, даже не целует! Просто клацает острыми зубками и моментально отстраняется, нырнув под руку. Пальцы хватают лишь воздух.

— Дурная затея дразнить голодного мужика. Очень дурная! Я же на тебе за это отыграюсь!

— С огромным удовольствием буду ждать! Но только не в стенах больницы, где к каждому шороху прислушиваются.

— Боишься, что будешь кричать от удовольствия? Так бы сразу и сказала.

— Чего я по-настоящему боюсь, так этого того, чтобы тебе после постельных подвигов хуже не стало.

— Ты мне вызов только что бросила, в курсе?

Серафима осторожно берет меня за руку, водит тонким пальчиком по моей большой ладони и молчит. Между нами возникает томительное напряжение, в которое я проваливаюсь, как в омут. Глубокий, бездонный омут, парализующий волю. Любое движение сковывает. Странное безволие, болезненное и отчасти пугающее. Быть открытым так, чтобы не сопротивляться. Еще немного — и захлебнусь этой тишиной и ее пытливым вниманием.

Я чувствую, как Серафима смотрит мне в лицо и отнимает пальцы, осторожно ведет ладошкой по моему лицу. Она меня всего лишь кончиками пальцев гладит, но как будто под кожу мне залезла и влезает еще глубже, еще наглее отбирает последние уголки свободы внутри от нее.

Все.

Ничего не остается.

Только она.

Снижаю уровень непроницаемости. Позволяю ей заглянуть впервые за павшие барьеры.

Ни перед кем так не открывался.

Миг истины. Сейчас либо все, либо ничего.

Воздух искрит от напряжения.

— Отвечай, — требую. — Моя ты ли нет?

— Боже, люблю же тебя, тиранище!

Не ослышался?

— Люблю, — выдыхает. — Очень сильно люблю.

Облегчение накатывает волной. Я начинаю улыбаться как сумасшедший. Щеки могут треснуть.

— Но тебе нельзя напрягаться. Марш в постель!

— Генеральша нашлась!

— Тимур, я серьезно. Успеешь вот это все! — неопределенно взмахивает руками.

— Вот это все? Это что такое?

— Все. Пошлое, — понижает голос. — Уверена, ты думаешь о пошлом.

— Очень! — загораюсь. — А ты?

— В кровать!

— Ну скажи, хочешь.

— В кровати скажу, что я хочу. После того, как ты начнешь соблюдать режим.

— И диету?

— И диету! — добавляет строго. — Я уже нашла рецепт диетических паровых котлет, не отвертишься.

— Давай без этого? Я мясо жарить умею… — предлагаю.

— Кровать. Постельный режим. Диета. Потом подумаю…

— О чем?

— Чтобы порадовать тебя.

— Пошлым?

— Очень.

— Все-таки хочется, да?

— Хочется, — признается. — Мне с тобой всего хочется.

Моя девочка! Хочет…

Обхватываю ладонью за попку. Серафима дрожит от желания в ответ.

— Тимур! В кровать.

— Я буду хорошим, честно.

— Хорошим?

— Да, но вот в чем суть. Ты не хочешь, чтобы я был хорошим, — шепчу на ушко, облизывая языком мочку. Посасывая, теребя. — Ты хочешь, чтобы я с тобой пошалил и научил дурному. Хочешь?

Выдыхает со стоном в мои губы ответ. Какой — не разобрать.

Слова неважны. Реакции выдают нас с головой. Серафима по мне такая же жадная и неудержимая.

— Да. Нужно уложить тебя на лечение, Тимур, и как можно скорее поставить на ноги.

Улыбаюсь, как дурак.

Нет, даже хуже. Как кретин, абсолютно счастливый.

От одних только мыслей и кратких объятий.

Даже без близости, а меня будто всего отлюбили.

Только она так умеет!