Екатерина Риз - Параллельно любви

— Когда вы только наиграетесь? — фыркал двоюродный брат Алексея. Тот, к своим тридцати, женат был уже второй раз, и даже дитём в первом браке обзавёлся, правда, сам брак, появление ребёнка не спасло.

— Просто он завидует, — уверенно говорил Алексей Марине спустя несколько дней. Они сидели на пляже, наслаждаясь первыми днями отпуска, разморённые непривычной жарой и счастливые.

— Нехорошо так говорить, — лениво проговорила Марина. Она обнимала Асадова, прижимаясь грудью к его спине, и через его плечо заглядывала в книгу, которую он читал. Алексей поправил очки, задев при этом рукой поля Марининой шляпки, и усмехнулся.

— Он сам виноват. Я ему тогда сразу сказал — не женись на ней. А у него взыграло… в одном месте.

— Фу, Лёш!

— А что, я не прав? А ребёнок теперь без отца.

Марина взлохматила его волосы.

— Ты будешь отличным папой, ты знаешь?

Он вздохнул.

— Надеюсь. Хотя, страшно.

— Что страшно?

— Немного… Серёжка папой неожиданно… можно и так сказать, стал. Сам говорил, что опомниться не успел, а когда готовишься заранее, страшновато. Ты не боишься?

— Нет.

— Честно?

— Честно!

Он рассмеялся.

— Это хорошо.

Мимо них прошла загорелая брюнетка в самом маленьком бикини, которое Марина когда-либо видела. Быстро посмотрела на них, а Алексей проводил её взглядом. Марина с интересом за ним наблюдала, а потом поинтересовалась:

— Куда ты смотришь?

— Куда? — тут же переполошился он. — Никуда, я читаю, — и уткнулся в книгу.

— А-а, — понимающе протянула Марина. — Лично я эту страницу дочитала уже минут десять назад, а ты всё читаешь?

Он как-то подозрительно хрюкнул, а Марина слегка стукнула его ладошкой по затылку. Лёшка громко рассмеялся, а она только головой покачала.

— Гад.

Он ещё раз хрюкнул и поинтересовался:

— Переворачивать?

— Переворачивай.

…Самая страшная беда всегда приходит оттуда, откуда её не ждёшь. Зная каждый свой недостаток и слабое место, пытаешься подготовиться к возможным проблемам, работаешь над собой, "соломку стелешь", надеясь предотвратить, а вот когда не знаешь, даже не подозреваешь и искренне считаешь, что с тобой-то подобного не случится, удар зачастую кажется особенно сокрушительным. Неведомая сила сбивает тебя с ног, и ты понимаешь, что даже не упал, а всё ещё летишь, бездумно машешь руками и вскоре сам начинаешь мечтать о падении. Чтобы упасть и разбиться. Чтобы всё закончилось наконец.

— Ничего страшного не случилось, — уговаривала её мама вначале. — Что ты так волнуешься? Думаешь, это так просто — ребёнка родить?

Марина кивала, как китайский болванчик, очень боясь, что в комнату зайдёт Алексей и увидит её в таком состоянии. Заметит безотчётный страх в её взгляде и судорожно сжатые руки. Кажется, она тогда уже всё поняла, знала, что всё плохо, не смотря на заверения врачей, и даже надеяться на лучшее боялась. Казалось, что пустоту внутри физически ощущает, как боль. Она расходится волнами, затрагивая каждую клеточку её тела. Ещё совсем недавно не ощущала её, а если и ощущала, она казалась ей понятной и легко устранимой, а теперь вдруг стала болезненной, от страха.

Тяжелее всего давались встречи с друзьями и знакомыми. Все вокруг смотрели с сочувствием, переглядывались украдкой, ободряюще улыбались, а Марина улыбалась в ответ, сцепив зубы. Играла с чужими детьми, с благодарностью принимала какие-то безумные и ненужные советы и с трудом выносила сочувствие. А ей ничего не нужно было, только в тишине и безмолвии дождаться хоть какого-то результата, поверить в то, что всё не зря. Жизнь словно остановилась. Врачи, больницы, очередное разочарование, нежелание видеть мужа, который в сотый раз будет говорить какие-то успокаивающие глупости, которые уже давно не спасают, а только злят. Никто не понимал, даже он, что не нужно её успокаивать, не нужно уговаривать, обещать что-то невозможное и неосуществимое, ей нужно было встряхнуться, а ещё лучше уснуть, а проснувшись, начать сначала. Почему-то после свадьбы Марина решила, что её жизнь изменилась, что она сама изменилась. Как в сказке про Золушку — появился принц, который полюбил и спас от прежней скучной и серой жизни, а когда после свадьбы, которой обычно все сказки и заканчиваются, любовь не исчезла в никуда, и счастье показалось таким полным, что описать его словами не всегда получалось, Марина поверила в то, что жизнь удалась, и нет такого горя, которое способно её сломать.

Она ошибалась. Как когда-то ошибалась даже в мелочах, веря в пустую справедливость, также и ошиблась в большом и важном. Слишком самоуверенна стала, за что и поплатилась.

Понадобилось полтора года, чтобы окончательно убедиться в том, что их мечта о ребёнке — представляешь, наш собственный ребёнок, только наш! — так и останется мечтой. Родители прятали глаза, Алексей, не переставая улыбался ей, а Марина думала. Уже не плакала давно, потому что занятие это зряшное и бесполезное, это уже давно стало понятно, и пыталась понять, что же её в дальнейшем ждёт. Что? Что?! Все мечты и планы на будущее были связаны с ребёнком. Всё было обговорено и продумано, а теперь они с Алексеем остались на пустом берегу, а вокруг кроме скал, ничего.

— Марин. Давай в отпуск съездим?

Она посмотрела на мужа.

— Ты хочешь в отпуск?

Алексей излишне воодушевлённо закивал.

— Да. Когда мы в последний раз были в отпуске?

— Давно… — согласилась Марина.

— Во-от! — Асадов улёгся рядом с ней, пристроив голову на её коленях, и сложил руки на животе. — На какой-нибудь остров. Хочешь?

— Хочу…

Он помолчал.

— А что ты ещё хочешь?

— Хочу, чтобы у тебя был сын. И чтобы ты вырастил из него футболиста…

…Марина глубоко вздохнула и часто заморгала, прогоняя слёзы. Чай остыл, а она даже глотка не сделала. Отодвинула от себя чашку и позвала официанта.

— Можно кофе?

" " "

— Маша, можно мне кофе? С коньяком.

— Хорошо, Алексей Григорьевич, сейчас сделаю.

Секретарша появилась в кабинете минут через пять, Алексей ждал её появления с нетерпением и совсем не из-за кофе. Кивком поблагодарил, сделал глоток, а затем намеренно равнодушным тоном поинтересовался:

— Маша, о дате, на которую назначено собрание акционеров, всех предупредили?

— Конечно, Алексей Григорьевич. — Это было сказано таким тоном, что Асадов застыдился своего недоверия к профессиональным качествам своей помощницы. Как только мысль такую допустил!..

Алексей помялся, но всё равно переспросил для собственного спокойствия.