Кайса Ингемарсон - Проще некуда

– Что?

– Пытаешься вызвать у меня муки совести. Тебе придется согласиться с тем, что я в первую очередь блюду свои интересы. И в субботу я договорилась встретиться с подругами. Я с удовольствием повидаю Андреа и Микаэля в другой день. А Черстин не может с ними посидеть?

– Вечером – нет. Она не хочет оставлять Стена одного.

– Господи боже мой! Сколько ему? Три годика?

– Ну ты же знаешь, у него слабое здоровье. – Анника не стала развивать тему, ей ничуть не хотелось оправдывать Стена. – В общем, с этим ничего не поделаешь.

– Уверена, вам удастся как-то решить эту проблему.

– Да, наверное, – пробормотала Анника. – Созвонимся на днях.

И, попрощавшись, положила трубку. Настроение упало ниже нуля. Хотя оно и до звонка уже было ужасным, ведь понятно же, чем все кончится. Анника крайне редко просила маму о помощи, поскольку это почти всегда оказывалось бесполезно. Не то чтобы Вивека имела что-то против внуков. Наоборот, по-своему любила их, но едва общение начинало мешать ее собственной жизни, она говорила "стоп!". А мешало оно почти всегда. У нее либо работа, либо встреча с подругами. Или какие-нибудь курсы или семинары. Постоянно новые: то африканские танцы, то раскрепощающее дыхание, то феминистская медитация. Образ жизни как минимум активный.

– Мне всего пятьдесят шесть, – сказала мама однажды в ответ на вопрос Анники, не собирается ли она начать вести более спокойную жизнь. – Мне что теперь, лечь и умирать?

А почему бы и нет, подумала тогда Анника и тут же раскаялась. Нельзя так думать о родителях. Может быть, оно и к лучшему, что у Вивеки такое насыщенное расписание. Анника вспомнила годы после развода родителей. Тогда мама целыми днями лежала дома и плакала. Была не в силах готовить, не расспрашивала дочь об уроках, не ходила на родительские собрания. Вивека заставляла себя собраться, только когда приходили ее "девчонки". Но и эти посиделки с подругами заканчивались слезами. Рыдали все по очереди. И гора скомканных бумажных платочков вокруг дивана все росла и росла. Это напоминало театр. Сначала прорывало Майкен. Но ее истерика проходила быстро. Барбру плакала гораздо дольше. Когда казалось, что уже все, она принималась рыдать по новой, но в конце концов все же успокаивалась. Тогда приходила очередь Вивеки. Мамы. Как правило, Анника закрывала дверь в свою комнату, чтобы не слышать всего этого, но голоса прорывались сквозь тонкие стены. Поэтому ей приходилось выслушивать трагическую историю предательства Иорана. Аннику раздражало, что они называют ее папу Иораном. Судя по реакции маминых подруг, Иоран был личностью злой и бесчувственной. Когда Вивека рассказывала, как Иоран потребовал развода и уехал со своей Ингалилль в Рио-де-Жанейро, где его ждало повышение по службе, подруги теснее окружали ее, напоминая стаю плюшевых ворон. Они утешали Вивеку и говорили, что бывший муж ее не стоил. Что он никогда не будет счастлив с "другой женщиной" после всего того зла, которое он причинил жене. Это карма, говорили они. А потом рыдать принималась Лисбет.

О том, что Анника тоже переживает развод родителей, не думал никто. Ей ведь не так тяжело, как Вивеке.

Анника посидела еще минуту, глядя в окно, а потом вздохнула и вернулась к работе. Предстояло составить статистический отчет о третьем квартале. Надо было бы взяться за него еще на прошлой неделе, но данные по Финляндии запаздывали. И вот наконец пришли. Хуже, чем ожидались, и она решила как можно скорее обсудить их с Тобиасом. Возможно, этому было какое-то объяснение, которое она упустила. В остальном результаты выглядели хорошо и в целом превосходили прогнозы, так что Турд наверняка останется доволен отчетом. На следующей неделе к работе приступит еще и Рикард Лёфлинг, и тогда продажи, вероятно, пойдут еще лучше. Еще не видя нового сотрудника в деле, Анника ни капли не сомневалась в его способностях. Он отличный специалист, это сразу чувствуется.

Она обещала забрать Микаэля из садика не позднее четырех. Оказалось, уже без двадцати: ни за что не успеть. Анника выключила компьютер. На секунду почувствовала искушение позвонить Тому и спросить, не мог бы он забрать детей. Но это было бы несправедливо – он утром отводил их в сад и школу, к тому же Анника знала, что он должен написать статью к завтрашнему дню. Он уже за завтраком жаловался, что ему, вероятно, придется задержаться. Или принести работу домой. Попросить его подменить ее только потому, что она зачиталась желтой прессой в Интернете, явно не лучшая идея. Надо самой решать свои проблемы.

Естественно, ехать в детский сад на такси – чистый абсурд. Аннике однажды уже доводилось так поступать, и, заплатив сто восемьдесят крон, она попыталась уговорить себя, что два раза за четыре года – это не так уж и много.

Никто из воспитательниц не упрекнул ее за опоздание. Речь ведь всего-то о четверти часа, тем более что обычно они с Томом были очень пунктуальны. Они считали, что детям не стоит оставаться в саду дольше, чем необходимо. Максимум восемь часов. Вытаскивать уставших малышей из игровой комнаты, натягивать на них комбинезон и под крик и плач нести домой на руках – нет уж! Правда, другие родители шли на такое, но Андреа и Микаэля силком одевать и тащить домой нельзя ни в коем случае, единодушно считали Том и Анника. Однако проводить принцип в жизнь было нелегко. Особенно сейчас, когда приходилось успевать сразу в два места – школа, где училась Андреа, находилась не слишком близко от сада Микаэля. Это удлиняло дорогу на полчаса и утром, и вечером.

Анника обнаружила сына за компьютером. Он сидел и собирал пазлы. Она удивилась, насколько ловко он управляется с мышкой, перетаскивая детали мозаики в подходящие места. Голос из компьютера хвалил его каждый раз, когда ему удавалось сделать это правильно. Микаэль заметил маму, только когда она села рядом с ним на корточки и поцеловала в затылок.

– Привет, Микаэль. Пойдем домой?

– Сейчас, – ответил он, не отрывая взгляда от экрана.

Когда последний кусочек мозаики встал на место, голос произнес: "Поздравляем! Ты отлично справился с задачей. Хотите попробовать снова?" Но Микаэль проигнорировал вопрос и спрыгнул со стула.

– Вот теперь мы можем идти.

Андреа уже дулась, когда они пришли за ней на продленку.

– Вы опоздали, – заявила она, взглянув на свои часики с Микки-Маусом, подарок на день рождения от дедушки из Рио.

– Прости, – извинилась Анника и подумала, не свалить ли свое опоздание на работу, но передумала. За ошибки надо самой отвечать. – Я не уследила за временем.

– Разве у тебя нет часов?

С тех пор как Андреа научилась определять, который час, она стала очень серьезно относиться к времени. Она всегда точно знала, что до мультфильма остается ровно четыре минуты или что мама должна была зайти за ней двадцать две минуты назад.