Елена Искра - В глубине стекла

Впрочем, сок действительно оказался прекрасным: густым, холодным, благоухающим всеми ароматами тропического рая.

— А ведь мы с вами коллеги, — сказала Вика, дегустируя сок и выражая своё восхищение, хотя она бы всё-таки предпочла шампанское, — я тоже иняз заканчивала.

— Мориса Тореза? В каком году? Может, мы с вами в институте встречались?

— Нет, я в ленинском училась, вместе с Ольгой, а знакомы мы ещё со школы, я её и уговорила в педагогический идти.

— А вы тоже в школе работаете?

— Я что, на сумасшедшую похожа? Вкалывать как лошадь и всё «за спасибо».

— А я два года в школе работал… Работа совершенно особая, захватывающая, засасывающая, я бы сказал. Зарплата, правда, это да…

— Вот и я говорю, — моментально перестроилась Вика, чувствуя, что попала «не в масть», — если бы зарплата была человеческая, я бы тоже лучше с детьми, чем в своей конторе. Я сейчас референтом-переводчиком работаю в одной фирме. Бумажки, бумажки, входящие, исходящие — тоска зелёная.

— Да, с детьми работать интересней. Когда ты видишь, как ребёнок благодаря тебе наполняется знаниями, меняется, чувствуешь, что не зря живёшь на свете.

— Вы прямо поэт педагогики, что же из школы сбежали?

— Так получилось. — Олег посмотрел на часы. — Она не придёт, наверное.

— Не знаю, всё может быть.

Они помолчали. Олег сосредоточенно болтал соломинкой в стакане с соком, а Вика с интересом разглядывала снующую туда-сюда публику.

— Скажите, Олег, — нарушила она наконец затянувшуюся паузу, — а почему тут практически одни русские? Я, когда в Египет собиралась, думала, что окажусь на международном курорте, волновалась, что не смогу объясняться, разговорной практики у меня маловато. А тут одни русские вокруг.

— Ну не одни, но в основном да. Но так далеко не в каждом отеле. Знаете, они стараются специализироваться на одной какой-нибудь стране, так проще обучать персонал. Английский, он, конечно, международный, но только не для большинства европейцев, те предпочитают на своём, родном, языке изъясняться. Плевали они на английский, так, десяток слов знают, вот и всё. А ездят сюда отдыхать многие: немцы, прибалты, скандинавы, немного итальянцы, Восточная Европа, но половина, если не две трети, — русские. Вот и учат тут русский да немецкий, хотя и английский тоже. Вы ещё в городе не были? Ну увидите, к вам каждый торговец будет приставать, к себе зазывать, и всё по-русски.

— Вы здесь давно?

— Как посмотреть. С Нового года, так что десятый месяц. Давно? Для отдыха — давно, для работы — не очень.

— А как вы попали на такую работу?

— Так получилось. Послушайте, Вика, что мы с вами всё на «вы» да на «вы»? — резко сменил тему Олег. — Давайте выпьем чего-нибудь на брудершафт и перейдём на «ты».

— Ну-у-у, не знаю, — словно в нерешительности протянула Вика, — а целоваться обязательно надо будет?

Она смотрела на него, невинно хлопая глазками, ну ни дать ни взять — восьмиклассница на первом свидании.

«Ах ты, язва, — подумал Олег, — погоди же, я тебя укорочу».

— Что вы, — произнёс он вслух, — если вы считаете неприличным целоваться в первый день знакомства, то, конечно, нет.

— Э-э-э, — протянула Вика, поняв, что попалась, ни «да» ни «нет» уже не скажешь, — а что мы будем пить?

— Посмотрим.

Олег пошёл к стойке бара и вскоре вернулся с двумя бокалами.

— Это их местное вино, так себе, конечно, но всё-таки лучше вонючего рома. Ну давайте на брудершафт.

Они переплели руки и Вика, отхлебнув кислого вина, привычно потянулась губами к Олегу, забыв, что считает неприличным целоваться в первый день знакомства.

— Олежек! Ах ты, сукин ты сын!

К их столику, слегка покачиваясь, приближалась женщина лет тридцати пяти, в светлых шортах и аляповато раскрашенной футболке. Её выбеленные краской волосы задорно курчавились своими завитками в разные стороны, пышная, ничем не стеснённая грудь свободно колыхалась под тонким хлопком.

— Что, новую бабу охмуряешь? — Она подошла вплотную и тяжело оперлась об их столик. — Инструктаж уже был? А погружение? Или пока ещё тренировка? А комнату свою ты ей уже показывал? Рекомендую, девушка, пятьдесят баксов, и вам гарантированно незабываемое погружение, — она глупо хихикнула, — лучше погружаться прямо в его каюте, не теряя времени на дурацкие коралловые рифы. Отвали! — отмахнулась она от тянущей её за руку подруги. — Завтра, Олежек, я обязательно запишусь на дайвинг, ну непременно! Да иду я, иду!

И она отошла от столика, ухватив подругу за руку.

Всё это время Олег, получивший вместо Викиного поцелуя скандал, сидел молча, ни взглядом, ни жестом не показывая, что пьяные выкрики загулявшей дамочки имеют к нему хотя бы малейшее отношение.

— М-да, — он повертел в пальцах свой стакан, сделал глоток, сморщился, — какая всё-таки гадость, — заметил он, и неясно было, что он имел в виду. — Вы знаете, при обучении подводному плаванию работать приходится в очень тесном контакте, иначе невозможно, я ведь за жизнь их отвечаю. Ну и некоторые женщины воспринимают это… ну вы меня понимаете.

— Да, конечно, я понимаю, — сказала Вика, — только почему опять на «вы»? Мы же на брудершафт всё-таки выпили или нет?

Скандал совершенно не оскорбил Вику, не вызвал у неё отторжения по отношению к Олегу, скорее наоборот, пробудил ещё большее любопытство.

«Что, миленький, — думала она, — вот и ты мне и попался, не захочешь, пожалуй, чтобы Ольга об этом узнала. А не такой уж ты, оказывается, тихоня, и каюту твою посмотреть бы надо, но не сегодня».

— А-а-а, — совершенно непритворно зевнула она, прикрывая рот ладошкой, — знаешь, Олег, я, пожалуй, пойду, совсем засыпаю, а Ольга десятый сон уже видит, наверное. Давай завтра на пляже, найдёшь нас, я думаю. Там и с Ольгой встретишься. Всё, не провожай, я сама дойду.

Тихонько открыв дверь номера, Вика прислушалась к мерному, глубокому сопению Ольги, разделась, нырнула в свою кровать и, довольно хмыкнув, закрыла глаза. Нет, день прошел не зря, не зря они поехали сюда отдыхать. Впрочем, додумать она не успела, провалившись в глубокий, здоровый сон.

Олег, придя в свой номер, с остервенением содрал с себя футболку, зашвырнул её в дальний угол и поддал пинком кроссовку, подвернувшуюся под ноги. Та отлетела к балконной двери и, раскинув в стороны шнурки, будто руки, с укоризною поглядывала на Олега. «Вот дрянь! — думал Олег, непонятно о чём или о ком. — Вот дрянь какая!» Впрочем, дрянью было всё: и это кислое вино, выпитое в баре, и эта дура, Верка, устроившая скандал, да и Вика, настырно липнущая к нему и явно пытающаяся оттеснить Ольгу.