Барбара Бёртон - Сумеречный камень

— Ах, и от вас у него что-то есть? — шутливо заметила она и взглянула на Мориса, с недоверием и опаской смотрящего на Кетинга. — Судя по всему, мой отец занимался коллекционированием чужих вещей. Вы ведь тоже предполагаете, что у отца имеются какие-то ваши документы, мистер Делакур?

— Я не предполагаю, а знаю это, — поправил он ее холодно.

— Поговорим об этом в другой раз, — решила Джулия и обратилась опять к Томасу Кетингу. — Расскажите вы. До обеда у нас еще есть достаточно времени.

— Разрешите? — не дожидаясь ответа, Кетинг взял в руки хрустальный графин и налил себе еще виски.

Джулия была рада, что этого не видит тетя Агата, ярая противница неумеренного потребления алкоголя.

— Как я уже сказал, я часто бывал вместе с сэром Уильямом, — Том откинулся назад и сделал глоток из стакана. — Классный! — похвалил он и довольно улыбнулся, — я имею в виду виски.

— Давайте ближе к делу, мистер Кетинг, — резко оборвал его Морис. — Мне не терпится узнать, что вы скажете о вашей совместной работе с Уильямом Стаффордом. Кстати учтите, я знал его очень хорошо.

— По-моему, вы мне угрожаете, — огрызнулся Кетинг. — Если вы думаете, что мне есть, что скрывать, то ошибаетесь, Делакур. А теперь позвольте в общих чертах описать, в чем заключалась мое сотрудничество с сэром Уильямом.

— Жду не дождусь! — ехидно заметил Морис.

Томас Кетинг сделал вид, что Делакура здесь нет, и не спускал глаз с Джулии:

— Пару месяцев назад я был с сэром Уильямом в Египте. Там находились каменные плиты и папирусы, которые еще не были расшифрованы. Абу Дауд, один из сотрудников экспедиции, устроил так, что ваш отец получил доступ к этим текстам. Как мы все знаем, Александр был объявлен оракулом Амона, сыном высшего бога и таким образом стал Зевсом Амонским. Все это произошло в оазисе Сива. Но в папирусах было обнаружено нечто другое, а именно: предостережение Александру не разрушать ни Сиву, ни Персеполис, иначе он преждевременно отправится к Аиду.

— К чему такое долгое вступление? — возмутился Делакур. — Всем известно, что Александр разрушил дворец Ксеркса в Персеполисе до основания.

— Да, но то, что он вез сокровища храмов Шушы и Персеполиса с собой, было до сих пор лишь предположением, — возвестил Кетинг. — Сэр Уильям выяснил, что Александр дал команду своим войскам взять с собой эти несметные сокровища, когда они находились на пути в Бактрию.

— И что, поиски отца увенчались успехом? — вырвалось у Джулии. — Извините, но я сгораю от любопытства.

— Еще нет, — опять вмешался Морис. — Но когда я видел сэра Уильяма в последний раз, то он собирался отправиться в какие-то неисследованные области. Каждый на его месте нанял бы небольшой частный самолет, что и я ему советовал сделать. Но он не слушал меня. Сказал, что будет держать меня в курсе дела по рации.

— Ну и что, он так и поступил? — быстро спросил Кетинг.

— Да. Этот разговор я не забуду никогда, — тут Морис Делакур наклонился и враждебно уставился на Кетинга. — Если вы так тесно с ним сотрудничали, почему он ни разу не упомянул вашего имени?

— Наши пути разошлись в Кермане, — мрачно ответил Томас. — Он не хотел меня слушать. Я предупреждал его. Но он посчитал, что может положиться на местных проводников. Во всяком случае, после Кермана, я его уже не видел.

— А когда вы вернулись в Европу? — спросил Морис. — Откуда вы узнали о похоронах?

— В Париже, как в большой деревне, новости распространяются быстро, — холодно ответил Томас. — Почему вы спрашиваете?

— Так просто, — Морис повернулся в Джулии. — Когда мы сможем взглянуть на записи вашего отца?

— Возможно завтра или послезавтра, — уклончиво ответила она. — До тех пор вам придется потерпеть.Джулия хотела выиграть время. Она решила сначала сама как следует обследовать вещи отца, прежде чем подпустить к ним Томаса и Мориса.

* * *

Виктор Бомон проклинал чудачество своего друга, археолога Жана Прикара, предпочитавшего жить в деревне. Виктор не раз предлагал ему элегантный пентхаус в Париже. Но переубедить Жана не удавалось.

От дождя проселочная дорога совсем размокла, и Виктору с трудом удавалось удерживать машину. Более часа ему понадобилось на то, что преодолеть отрезок пути длиной в два километра. Когда Виктор, наконец, подъехал к дому Жана, то почти заплакал, увидев, что его шикарный ярко-красный «Ягуар» от грязи превратился в тускло-бежевый.

Одно из окон на первом этаже распахнулось.

— Привет, Виктор! Каким ветром тебя занесло? — Когда Жан смеялся, то напоминал собаку, скалящую зубы. — Перевод клинописи я еще не закончил.

Бросив еще один печальный взгляд на обезображенный автомобиль, Виктор направился к дому и остановился у окна:

— Мне нужны твои знания, — сказал он, вынул бумажник из кармана пиджака и вытащил оттуда кончиками пальцев записку, полученную от Мордашки.

— Заходи! Без очков я все равно ничего не прочитаю, без них я слеп как крот.

Жан Прикар закрыл окно, и Виктору ничего не оставалось делать, как войти в дом. Внутри пахло, как и во всех старых домах.

— У меня нет времени, — сказал гость, опустившись в скрипучее плетеное кресло.

— У тебя его никогда нет, — заметил небрежно Прикар, сохраняя спокойствие. Он не подал виду, когда Виктор подвинул ему через стол разорванный пополам лист бумаги.

— Взгляни-ка на эту записку. Auri sacra fames — это что значит?

— Проклятая жажда золота, — перевел Жан, не задумавшись ни на минуту. Наскоро нацарапанные на бумаге слова не произвели на него, как казалось, никакого впечатления.

— Посмотри на записку еще раз! — напирал на него гость. — Что могло быть на второй половине листка?

Жан пожал плечами. Все что угодно, но Жан догадывался, что хочет услышать Виктор. Жан прочитал в газете о самоубийстве сэра Уильяма Стаффорда и поразмышлял об этом. Они познакомились еще будучи студентами. Стаффорд и самоубийство? Жан даже представить себе такого не мог. За этим скрывалось что-то другое. Он еще раз посмотрел на записку. Это был почерк Стаффорда. Прикар хорошо знал его по письмам, которыми он регулярно обменивался с сэром Уильямом.

— Золото многим стоило жизни, — заметил он и положил записку назад.

— Поговорим об этом как-нибудь в другой раз, — грубовато сказал Бомон. — Я хочу знать, что могло быть написано на другой части листка.

— Вероятно, путь к цели, — лаконично ответил Жан и поднял беспомощно руки. — Эта фраза мне не знакома.