Ванесса Пароди - Литерасутра. Знаменитые книги в эротическом переложении

Чтобы прочувствовать все прелести путешествия, необходимо усвоить четыре техники – составляющие дисциплины.

1. Отсрочка удовольствия.

Отсрочка удовольствия – это процесс, во время которого мы учимся сначала переживать боль и лишь потом радоваться удовольствию. Наслаждаться путешествием по непроторенной дороге начинаешь далеко не сразу. Порой думаешь: «Что я тут делаю? Не нравится мне этот путь! Ужас ужасный, а не дорога». Однако при известном упорстве, преодолев боль и психологические барьеры, пережив мучительные приступы смущения, сами потом станете удивляться, почему прежде ходили скучной торной тропой, ведущей, как правило, в Тоскавиль.

2. Принятие ответственности.

Вы сами решили отправиться в это непростое путешествие. Вас никто не заставлял. Поэтому глупо разводить нытье, обнаружив на полпути, что ожидания не оправдались. Поворачивать назад крайне несправедливо по отношению к вашему попутчику.

3. Приверженность истине.

Не бойтесь говорить: «Мне страшно. У меня спазм. Нужно больше смазки».

4. Уравновешивание.

При необходимости подложите под себя подушки.

Не впадайте в уныние, если вояж долог, труден и сомнителен. Чтобы добиться успеха на непроторенной дороге, нужна незаурядная гибкость. Учитесь подстраиваться. Лишь тогда вы испытаете подлинное удовлетворение и восторг.

Наконец, когда уже смеркалось, впереди вырос сумрачный дом Ашеров. Едва я его увидел, как мною овладело нестерпимое уныние, настолько глубокое, что меня стошнило сыром. А это странно, так как на обед я ел цыпленка. В доме неприятные ощущения лишь усилились, столь ядовитая, смрадная царила там атмосфера. Казалось, сотни трупов, восстав из могил, совершили длинный забег по пересеченной местности, а потом не удосужились искупаться. Однако я слишком устал, а кроме того, вспомнил, что у моего школьного друга Родерика Ашера есть сестра – любвеобильная красавица леди Мэдилейн, страдающая близорукостью и амблиопией, потому не слишком разборчивая, если подойти к ней слева.

Едва я вошел в зловонную гостиную, Ашер поднялся с кушетки, на которой ел карри, и приветствовал меня со столь горячей сердечностью, что я даже попятился, пытаясь увернуться от поцелуя в губы. Вскоре настроение моего друга переменилось. Он рассказал мне, что дух всей его жизни сломлен постоянным ужасом и отвращением к дому. Я считал, что недуг этот легко излечим, стоит лишь открыть окно и выкинуть коврики для ванной, но вряд ли его успокоили бы подобные соображения. Когда в грязные зарешеченные окна заглянула ночь, тревога моя возросла. Внезапно тяжелая дубовая дверь с грохотом распахнулась, и на пороге, с диким блеском во взоре, возникла мертвенно-бледная леди Мэдилейн. Молча прошествовав мимо нас, она шумно высморкалась в штору и уплыла обратно.

– Моя сестра пребывает в странном оцепенении, – печально вздохнул Родерик. – Ею овладела Злая сила.

– Да, конечно… – поддержал я друга. Хотя было ясно как день, что ей просто нужны очки.

Ночью, после пережитого ужаса в гостевой ванной, я долго не мог уснуть, поэтому сразу почувствовал, что в изножье кровати кто-то стоит. Призрачная фигура быстро приподняла одеяло и подол моего ночного облачения, и по икрам жадно заскользил горячий язык. Я даже закричать не успел. Чем выше продвигались губы и язык неведомого гостя, тем сильнее била меня дрожь. Наконец, растворяясь в блаженном ощущении, я восторженно выдохнул:

– Мэдилейн! Я чуть не умер!

– Я не Мэдилейн, – ответил мужской голос.

– О господи! Что за дух меня посетил?

– Это Родерик. Прости, похоже, я неверно истолковал знаки…

Пробившаяся сквозь тучи луна струила отвратительный яркий свет на смущенное лицо Родерика Ашера, моего старинного друга и нежеланного любовника.

Я спрыгнул с кровати, крепко при том ударив палец о тумбочку, и пронзительно крикнул:

– Где Мэдилейн?!

Ашер молчал. От его дьявольской порочной ухмылки сердце чуть не выскочило у меня из груди. Наконец он произнес:

– Я похоронил Мэдилейн в фамильном склепе – нашей третьей гостевой спальне, ибо душа ее иссохла и умерла.

– Мэдилейн не умерла! – вскричал я. – Ей нужны новые линзы!

В ответ Родерик запрокинул голову и захохотал.

Я кинулся прочь из дома Ашеров. Когда я захлопнул за собой парадную дверь, одна из башенок обвалилась, и у меня не осталось сомнений, что замок вот-вот падет.

Роберт Лэнгдон пригладил благородно серебрящиеся виски, придававшие его облику изысканность и сходство то ли с помолодевшим Харрисоном Фордом, то ли с постаревшим Томом Хэнксом. Все-таки он – профессор символологизма во всемирно известном Гарвардском университете! Разумеется, он способен найти разгадку! Он должен ее отыскать! Где же, где она?

Рядом с Лэнгдоном, в номере парижского «Ритца» в Париже, спала молодая брюнетка. Участница тайной католической организации «Опус Деи», всю жизнь она свято блюла обет безбрачия, пока десять часов семнадцать минут назад ее усмиренной плоти не коснулись губы Лэнгдона. Никогда он не видел религиозной экстремистки прекраснее!.. Что осложняло и без того затруднительное положение.

Будучи человеком эрудированным, он, конечно, слышал о мифической точке «джи» – источнике женского сексуального удовольствия, почти не уступающего, как гласит легенда, по яркости оргазма пенису, – иначе не очутился бы в постели с монахиней в шикарном номере парижского «Ритца» в Париже накануне важнейшей лекции в Лувре (аналоге Смитсоновского института, обители таинственной «Моны Лизы» Леонардо да Винчи). Тем не менее точку до сих пор никто не отыскал. Католическая Церковь, борясь с мирскими удовольствиями и радостями, скрывала доказательства ее существования.

Однако последователи настоящего Иисуса (добродетельного человека, который с удовольствием занимался сексом с Марией Магдаленой) предусмотрительно закодировали путь к точке «джи» – какая ирония! – в сложном религиозном шифре: в Библии, во фресках, в камне соборов, где сексоненавистники-католики служили по вечерам заутрени.

Много лет Лэнгдон разгадывал код. Выполнял ручную стимуляцию, на которую намекали указующие персты святых. Изучал лица безмятежных мадонн, определяя в них признаки сексуального удовлетворения. Даже само слово «бог» было частью шифра: разве «о» и «г» – не «точка» и «джи»[4]? (Значение буквы «б» он еще не вычислил.) Наконец долгие исследования привели его сюда, в эту постель, к этой женщине…