Под маской моего мужа (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

Да и Лера не любит меня. Она обожает своего «Заю». А ведь я не он. Что будет, если я расскажу? Всё равно ведь не простит.

Бабки придется отрабатывать. Это по-любому. От этого удушающе гадко.

«Значит, думал я о бабках и о минете…» — припоминаю я. А Лерка, кстати, совсем не умеет… Усмехаюсь про себя. Кто бы мог подумать, что с ней это всё равно окажется более… эмоционально и желанно, чем с умелой, но циничной Ритой.

Хер с ним, с минетом. Бабки вот… Мне никогда их не вернуть. Да и не уверен я, что если начну играть не по нотам, Лера резко не станет вдовой, которую будет утешать этот старый мудак.

Умирать точно неохота. А с Дамира станется, если я запорю ему план, и он потеряет всё, что на кону. Придётся отыгрывать по нотам. Придётся. Надо настроиться.

Всё время напоминаю себе, что Лера любит не меня. Лера любит ту роль, которую я играю. Фейк. И сначала меня эта роль подбешивала, а потом вжился, да. Начал получать удовольствие и как-то незаметно проникся… Глупо. Надо выныривать! Я знал, на что шёл!!

Делаю несколько глотков вина из бутылки. Надо напиться, да. Так будет проще. Но не слишком. Чтобы вдруг не поехать крышей и не ляпнуть ей. Вспоминаю предъявленную мне последовательность действий. Бля-я-я… Жестокие суки. Это всё Ритка, уверен! Изначально это оговорено не было. Было сказано — разочаровать. Детали потом. По обстоятельствам. Как можно разочаровать женщину? Правильно… Варианты все очевидны.

Морально я не готов. Речь шла как минимум о годе нашего бракованного брака. Я расслабился. Заигрался. Забыл. Забил. Впустил её под кожу. Надо вытаскивать. Но не сегодня. Сегодня я хочу, чтобы всё по полной. Чтобы запомнить… И чтобы у неё была самая лучшая ночь. Это жестоко, да — поднять повыше, чтобы потом скинуть и разбить побольнее. Но на фоне всего… Ей это будет нечувствительно. А у меня останется яркий эпизод от моей альтернативной жизни. В которой, как оказалось, я, наверное, мог бы быть счастлив. Пусть будет этот эпизод. Вот такая я эгоистичная тварь.

Разливаю вино по бокалам, проливая на скатерть. Хочется просто захерачить в стену. Допиваю вино из бутылки.

— Зай! Принеси ещё одно полотенце.

Зай… Я закатываю глаза. Сначала бесило невероятно! Но по договору я идеален и покладист. Поэтому пришлось схавать. Теперь — привык. Но подбешивает всё равно.

Знала бы ты, какой я Зай… Более нелепое прозвище сложно придумать!

Заворачиваю её в большое полотенце. Вжимаюсь носом в волосы. Такой запах… Такой… Родной.

Жесть…

— Ром, ты чего?

В эмоциях впиваюсь в губы, полностью открываясь и позволяя ей течь по моим венам. Первый раз совсем-совсем не блокируясь от неё внутренне, не удерживая в голове никаких барьеров. Нахуй! Они всё равно давно не работают, только мешают чувствовать, как презервативы. Поздно блокироваться. И я наслаждаюсь, медленно запоминая её вкус, мягкость губ, нежные пальчики, что скользят по моему лицу, гладенький тёплый язык.

От вколотого с утра «теста» член в постоянном напряжении, и всё бесит. Эмоции контролируются с трудом. Чёрт, да я сегодня едва сдержался, чтобы не сломать челюсть новому жениху моей жены! Два раза. Тогда, утром, когда ещё не знал кто он. И вечером. Когда уже знал…

Мои губы замирают. Вглядываюсь в выразительные раскосые глаза, которые смотрят на меня с любовью.

Неудачник… Единственную стоящую женщину, которую встретил, я вынужден своими руками отдать другому. Пиздец…

Обнимая за шею, прижимается близко-близко.

— Ром…

— М?

— Скажи мне, что…

— Что?.. — сглатываю я.

— Ты любишь меня?

— Конечно… — зажмуриваюсь я.

— Ты же никогда не сделаешь ничего, что причинит мне боль?

— Ну что ты…

Господи!! Нахуя ты спрашиваешь сейчас это, Лера?! Я же пытаюсь выключиться и продлить на двенадцать часов нас с тобой. Не мешай!

— А как мы сына назовём? — рисует она пальцами по моему затылку, заглядывая в глаза.

— Я не знаю, — хриплю болезненно. — А как ты хочешь?

— Должен назвать муж! — улыбается она игриво. — Давай! Скажи имя. Он услышит и быстрей случится. Говори!! — тормошит меня требовательно.

— Артём… — выдыхаю я. — Назови сына Артёмом. Обещаешь?

— Сам назовёшь! — закусывает губу.

Растерянно киваю, пытаясь изобразить улыбку.

Усевшись в кресло на колени к Роману, нажимаю на кнопку пульта. Листаю каналы. Роман протягивает мне вино. Останавливаюсь на старом фильме с Джимом Керри, который когда-то давно зацепил меня — «Шоу Трумана». Делаю глоток вина…

— Это что за фигня? — недовольно хмурится Роман на мой выбор. — Давай эротический?

— Нет, это классный фильм. Ты не видел?

— Нет.

— Идея в том, что вокруг маленького ребёнка создали искусственный мир, искусственный город. Актёры играют все роли: и родителей, и друзей, и жены… — чувствую, как Роман каменеет. — Он вырос в этом всём. И он единственный не понимает, что происходит. И все они удерживают его уже выросшего в этой иллюзии. А весь мир смотрит шоу. Шоу Трумана. Как он рос, как влюблялся…

— Зачем? Зачем они это сделали?..

— Шоу… Люди любят шоу.

— Переключи. Не хочу смотреть это «шоу».

— Ладно, — удивлённо пожимаю я плечами.

Обычно Роман не бунтует никогда против моего выбора фильмов и безропотно смотрит со мной даже мелодрамы. Правда, если ему слишком скучно, то обычно соблазняет на середине, и мы многое так и не досмотрели до конца.

Переключаю на эротику. Приятная музыка сразу же разгружает атмосферу. Но мы оба не смотрим на экран. Не отводя друг от друга глаз, молча чокаемся и допиваем до дна. Роман отставляет наши бокалы на столик.

— Иди сюда… Садись верхом.

— Пойдём в кровать?

— Нет! Я хочу так… Мы так редко трахаемся вне кровати… — горячо шепчет он, касаясь губами кромки моего ушка.

Зажмуриваюсь от того, как взрывает меня возбуждением это его «тр-р-рахаемся». Мой рот не умеет произносить таких горячих и пошлых вещей.

Обхватывает руками мою голову, большие пальцы ложатся на скулы, гладит ими, разглядывая, словно в первый раз. Взгляд у него такой… ошалелый.

— Какая же ты красивая… — оскаливается он нетерпеливо и зло. — Лера…

Скулы и глаза у меня в маму. Она была редкой красавицей. Я попроще. Сказались гены отца.

— Ром… — улыбаюсь я. — Только разглядел?

— Мхм…

— Льстец! — фыркаю на него со смехом.

Подушечки его пальцев смещаются ниже и сминают мои губы, скользя по зубам. Несколько поцелуев в них прямо поверх своих пальцев. Втягивает мою верхнюю губу, замирает так. Больше чувствую, чем слышу, тихий стон удовольствия. То же самое проделывает с нижней. Подхватывая под ягодицы, вжимает в себя. Отстраняется. Снова разглядывает…

Голова слегка кружится от выпитого вина…

Спускает с плеч бретельки моего лёгкого домашнего платья. Оно спадает до талии. Грудь обнажается. Его ноздри возбуждённо вздрагивают, большие пальцы обводят соски. Сжимает их. Это так остро! Застонав от возбуждения, закидываю голову назад, открывая ему шею, и он тут же принимает это приглашение, впиваясь в неё губами. Нетерпеливо оттягиваю его домашние брюки вниз, обхватываю член. Он перенапряжён и пульсирует на каждое моё сжатие. Жадно кусая губы друг друга, мы ласкаемся… Подтягивает за бёдра ближе. Влажная, налитая кровью головка вдавливается внутрь меня.

— Ммм… — слышу его стон, который сливается с моим. — Как же это хорошо!

И не двигаясь, просто сжимаясь и пульсируя, мы долго, чувственно целуемся. Это так не похоже на него. Обычно, когда так возбуждён, он срывается с места в карьер.

Пара толчков… И снова чувственные поцелуи… Его язык изучает меня, словно в первый раз…

— Лерочка… — шепчет он мне в губы. — Я никогда не говорил… Сейчас хочу сказать…

— М? — с трудом открываю глаза.

— Я люблю тебя… — проникновенно шепчет мне в губы.

Мои глаза закатываются от эйфории и порхания внутри. Я улыбаюсь от своего тёплого счастья.