Сюрприз для двоих (СИ) - Стрекоза Наталья

- Исправляю огрехи твоего воспитания, - ответил я, и Селезнев не стал лезть на рожон, уловив в моем голосе металлические нотки. У него хватало ума не дергать слишком часто за поводок. В конце концов, мягкотелостью и всепрощением я никогда не страдал, и он это прекрасно знал, потому в наши отношения с его сокровищем не вмешивался.

После этого Лиля оставила меня в покое. Но я прекрасно знал, стоит мне лишь сунуть нос домой, как она начнет душить меня своим вниманием, мотивируя назойливость тем, что здесь ей некуда пойти, нечем заняться и даже не с кем общаться. Лилька очень не хотела ехать сюда, но потащилась, когда я предложил расстаться. В общем-то, этот проект с таун-хаусом был затеян, как предлог возвращения в родной город, куда, как я надеялся, Лиля не потащится ни за какие коврижки. Ошибся.

Ей, действительно, нечем было здесь заняться. А с Лилькиным высокомерием подруг завести сложно, тем более, здесь. Как же, принцессы с плебеями не общаются. Я предложил ей вернуться в Москву, Лиля отказалась. И скажите еще, что я не забочусь о своей невесте. Желаю ей самого лучшего: Москва, отчий дом, папочка.

Усмехнувшись, я уселся за руль и поехал, куда дорога вывезет. Вывезла опять к скверу. Припарковавшись, я выбрался из машины и неспешно направился в сторону своего старого дома. Прошел мимо того места, где когда-то стояла беседка

- Железяка, атас, твоя матушка, - шипит мне в ухо Колька Свешников.

Я спешно отбрасываю сигарету, а Колька топчет окурок. Мама идет с работы, у нее тяжелая сумка, потому что по дороге она зашла в магазин, и я срываюсь с места, очень надеясь, что она ничего не учует.

- Привет, мам, - я быстро забираю сумку и ухожу вперед.

- Димка, стоять!

Я замираю, как вкопанный, уже ругая себя, зачем сунулся, она же меня не видела! Мама подходит и принюхивается. На меня обрушивается подзатыльник.

- Курил, паразитина такая, - констатирует мама.

- Ты что?! я смотрю на родительницу честнейшими глазами. Мужик тут недавно курил, наверное, ветром дым в меня гнало.

- Дыхни, - велит мама.

- Мам, это же неприлично, - возмущаюсь я.

- Ты посмотри, аристократ нашелся, - усмехается мама. Дыхни, сказала.

Я стараюсь дышать в сторону, но на меня обрушивается второй подзатыльник, и родительница не гнушается отвесить еще и пинка.

- А, ну, домой живо, - рявкает она. Никаких тебе дружков и посиделок. Совсем уже от рук отбился.

Я бросаю прощальный взгляд на своих пацанов и вдруг слышу смешок. Машка, зараза, стоит со своей подругой и давится в кулачок. Я скольжу по ней высокомерным взглядом, а у самого внутри поджилки трясутся. Нравится она мне, давно нравится

- Черт, - выругался я и мотнул головой, отгоняя воспоминания, и поспешил покинуть сквер.

Мой дом стоит на прежнем месте, все такой же желтый, только половину окон теперь закрывают модные ныне стеклопакеты. Я вошел во двор и остановился, не узнавая его. Раньше здесь стояло машин пять на весь огромный квадрат между соседними домами, а сейчас все заставлено, втиснуться некуда. В центре появился современный детский городок, да закатана в асфальт прежняя клумба. Ах, да, не хватает яблони, на которой росли на редкость невкусные яблоки. Впрочем, не только яблони, деревьев вообще поубавилось. Зато у подъездов сидят все те же женщины, только стали на двадцать лет старше, превратившись в настоящих бабулек. Возможно, уже кого-то и не хватает. Если бы я не забрал родителей к себе, наверное, и мама бы сейчас сидела здесь. Но у них теперь свой дом. Родители обжились и не желают покидать полюбившееся им место.

- Ой! детский вскрик, и меня практически снесло с ног.

Я едва не полетел вверх тормашками, когда в меня влетел пацаненок лет одиннадцати-двенадцати на роликах. Он уцепился за меня, и я рефлекторно обхватил его за плечи, удерживая от падения, и удерживаясь сам. На меня взглянули нагловатые серые глаза.

- Извините, - буркнул паренек.

- Данька! прикрикнула на него пожилая женщина. Глаза дома забыл? Вот скажу я матери, смотри!

- А чего он встал посреди дороги, баба Поля? возмутился пацан, покосился на меня и снова помчался вперед.

Я проводил взглядом шкета Даньку и усмехнулся. Тетя Поля не меняется, мне она когда-то кричала так же. Подходить к женщине я не стал. Мне очень хотелось поздороваться и узнать, как у нее дела. Быть может, даже послушать сплетни о тех, кого я знал. Но не хотелось долгих расспросов о себе. Бросив взгляд на подъезд Машки Светловой, я поджал губы и направился к своему.

- А вы к кому? спросила бдительная тетя Поля.

- К Свешниковым, - ответил я и остановился перед домофоном, усиленно вспоминая номер Колькиной квартиры.

- А что вам от них? тетя Поля подошла ближе, но на мое счастье домофон известил, что открыто, и я быстро шагнул в подъезд.

Ощущение нереальности происходящего было таким сильным, что я дотронулся рукой до стены, убеждаясь в том, что она настоящая. Так и пошел наверх, скользя кончиками пальцев по голубой краске, попутно вспоминая фамилии соседей.

Первый этаж: Новиковы, Афанасьевы и Аделаида Никифоровна, древняя старушка, которая угощала нас вкусными сухарями. Дядя Петя Новиков веселый и вечно пьяный работяга, его жена, тетя Лена, под стать мужу, только не пила. Она была хохотушкой. Этакая веселая румяная булочка. Афанасьевы интеллигенты, держались особняком.

Второй этаж. Петровы большая и шумная семья. Что ругались, что веселились, все делали с размахом и на весь двор. Ивлева Алена одинокая молодая женщина, вечный предмет обсуждения дворовой полиции нравов. Северянин это фамилия мужика, жившего в третьей квартире на втором этаже. Поговаривали, что он захаживает к Алене, но было ли такое, никто точно не знал. Северянин женился, когда мне было шестнадцать, и уехал в другой город, а квартиру сдал. Жильцы там менялись достаточно часто.

Третий этаж. Железновы, Свешниковы и Ивановы. Я посмотрел на свою бывшую квартиру. Сейчас тут стояли металлические двери, а когда-то были деревянные, обитые коричневым дерматином. С нами жила бабушка, отцова мама. Она строго следила за тем, чтобы у меня были чистые уши и шея, сделаны уроки, но, главное, чтобы ребенок был накормлен. Бабушка тайно от родителей давала мне деньги на кино и мороженое и душевно ругалась с теми, кто приходил на меня жаловаться. Если родители наказывали меня, не брезгуя ремнем, то бабушка свято верила, что на Димочку наговаривают. А если что и сделал, то «молодо-зелено, погулять велено» и отстаньте от мальчишки, еще поумнеет. Бабуля моя

Я даже не заметил, как подошел к дверям своей бывшей квартиры и уперся лбом в стену, вспоминая давнее прошлое. Щелкнул замок, и я шарахнулся в сторону, тут же направившись к Колькиным дверям. За спиной послышался цокот каблучков. Обернувшись, я увидел девушку. Она бросила на меня любопытный взгляд и спустилась по лестнице, не забыв еще раз рассмотреть меня прежде, чем исчезла из поля моего зрения.

Решившись, я протянул руку к звонку и прислушался. Шаги послышались где-то через полминуты. Не смотря на вызов домофона, визитера, похоже, не ждали. Мужской голос что-то бубнил, но слов было не разобрать. Сердце отчего-то пустилось вскачь, когда послышался звук отпираемого замка, и я уставился на лысоватого полного мужчину с заспанным лицом.

- Вам кого? спросил он.

Я молчал и разглядывал его. Когда-то это был розовощекий крепыш с вихрами рыжеватых волос. С задорными веснушками и вечно горящими азартом глазами. От прежнего Кольки Свешникова, прозванного Огарком, мало, что осталось. Похоже, я тоже изменился, раз он все еще смотрит на меня, как на чужого человека. Я усмехнулся, взлохматил себе волосы уже забытым жестом и сгреб его в объятья, отрывая от пола.

- Колька, черт, Колька! эмоции прорвались наружу, и мне не удалось ограничиться улыбкой.

- Димка? недоверчиво спросил Огарок. Железяка, ты что ли?

- Ага, - кивнул я, рассматривая друга своего детства и юности.

Колька явно робел, глядя на меня нынешнего. Он неуверенно переминался с ноги на ногу, больше ничего не говоря.