Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра (СИ) - Устинова Мария

Кажется, я была права.

У него давно никого не было.

Это слишком похоже на секс от страшного голода. Как после долгой разлуки или долгого воздержания. Когда я это поняла, сразу расслабилась — дала ему владеть мной, как хочет. Это не страшно. Если он об этом говорил — что пожалею, то нет… Я сосредоточилась на ощущениях: глубоких беспощадных толчках, хриплом дыхании и зубах на шее, которые делали меня слабой — очень слабой… Он кончил, как только я подстроилась и начала с ним находить что-то, похожее на удовольствие.

А он уже все... Андрей откинулся в кресле.

Я остановилась, рассматривая умиротворенное лицо. В этом состоянии оно стало почти симметричным — только рот немного кривился. Погладила шершавые щеки, прикоснулась к неподвижному уголку рта, ощущая подушечками пальцев прерывистое дыхание. Я чувствовала, что он еще твердый во мне. С какого ты голодного края?..

Ему мало. Не хватило. Еще хочет. Мне тоже этого не хватило.

Ощущая, что я трогаю его, Андрей открыл глаза.

Я улыбнулась, встретив глубокий от сладкого наслаждения, очень льстящий мне взгляд.

— Прости, — хрипло, как пьяный, сказал он. — Я предупреждал, что не остановлюсь… Позволишь мне загладить вину?

Мне очень хотелось спросить, когда у него в последний раз была женщина, но интуитивно побоялась. Растрепанная, сидела на нем с загадочной улыбкой. Почему-то так хочется улыбаться лишь тем парням, с кем только что занималась любовью.

Даже такой странной.

— Раз виноват — заглаживай, — я водила пальцами по его губам.

Он запустил пальцы мне в волосы на затылке и наклонил к себе, впиваясь в рот. В этот раз поцелуй был размеренным. Из него ушла неукротимая страсть, я ощутила и изъян губ, и слегка непослушный язык…

Было уже все равно.

Какая разница — я таяла от ощущений. Мы взаимно двигались навстречу друг другу. Наш второй раз был похож на томный, чувственный танец. В основном выкладывалась я, он не мешал, только помогал иногда. Опытный любовник. Чувствуется, что умеет доставлять удовольствие — если хочет, если есть время… В машине неудобно, но он помог мне найти нужную позу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я в раю…

Раньше у меня таких опытных парней не было.

Это что-то новое. Он другой…

В попытках достичь оргазма я ерзала на нем. Постанывала. Получалось глубже, чем всегда — может быть, потому что это второй раз после первого, я разогрета очень сильно. С другими такого не случалось. Ощущения от непривычно глубоких проникновений, судорожное дыхание моего любовника, взгляд его странных глаз, устремленный в никуда, слились в мощный экстаз. Он захватил меня до кончиков пальцев. Ослепил. Погрузил в единственное стремление — закончить, достичь с ним чего-то сладкого, знакомого и незнакомого одновременно.

— Еще, — попросила я, уткнувшись губами в колючую щеку. Мне показалось, он стал быстрее и уже на грани… — Еще, Андрей, не останавливайся…

Я шептала, крепко обхватив его шею. Шептала, понимая, что просить уже не надо, голос становился слабее, ногти сами впиваются ему в кожу, а я задыхаюсь. И стало так хорошо, что я прижалась открытым ртом к скуле Андрея, чтобы заглушить крик.

Мы затихли.

Холодно и сладко. Пот густел на коже.

Я положила голову ему на плечо, закрыла глаза. Ах, боже мой, что со мной… Меня разбирала дрожь. Дрожали перенапряженные мышцы бедер, работавшие до самоотречения в стремлении достичь с ним оргазма. Дрожали руки, которыми я обхватила его шею.

Как хочется спать…

Мы даже презерватив не надели. Ни в первый, ни во второй раз. Ну, ничего. У меня безопасные дни.

— Как ты? Хорошо было? — он убрал прилипшие к лицу влажные от пота волосы и поцеловал в ушко. Приятно щекочущее дыхание сместилось ниже — он готовился целовать шею.

— Очень…

Я подняла тяжелую голову и ласково посмотрела в глаза. Не буду врать, в них ничего особенно не изменилось. Только усталости больше стало.

— Переночуешь со мной, моя девочка?

В него можно было влюбиться только за один голос. Мягкий, хриплый от усталости и сладкой неги, немножко неразборчивый. За безжизненные глаза: они пугали, потому что были непонятны, но и обладали невероятным магнетизмом.

И он спас меня.

— Да, — прошептала я, самозабвенно целуя вспотевшее лицо. — Да…

В темноте не видно шрамов, но губами я ощущала их шероховатую поверхность. Шептала, задыхаясь от блаженства и тихой эйфории.

Вот так я и попалась.

Он позвал, а я побежала за ним прямо в бездну, не понимая, что за тьмой скрывается ад.

Он отвез меня в ближайшую гостиницу.

Документы не проверяли — Андрей просто заплатил. По нам было видно, для чего нам понадобился номер в ночи: мои щеки горели лихорадочным румянцем, губы истерзаны поцелуями, ну а Андрей… Почему-то по мужчинам всегда видно, что они собираются заняться сексом прямо сейчас.

Он начал целовать меня еще в коридоре. Голод был в каждом движении, каждом вдохе — соскучился по женской ласке.

— Ты еще хочешь? — между поцелуями спросила я.

— Да.

— Мне нужно в душ…

— Потом, — он открыл дверь, и мы ворвались в комнату.

По дороге я не спросила, кто он и куда меня везет: я хотела приключений и я их нашла. В начале вечера были наивные мысли насолить Валере, заставить его ревновать, но я угодила к настоящему дьяволу, я поняла это, оказавшись в его руках.

Мы не включили свет.

Ночь была лунной.

Серебристый свет падал через окно на нашу будущую постель, куда он меня повалил. Пальто бросил рядом с кроватью и выпрямился. Я смотрела, как он расстегивает рубашку. Мы даже голыми друг друга не видели. Я очень хотела посмотреть.

Андрей сбросил черную рубашку. В глаза бросилась дорожка темных волос, уходящая по животу вниз, она пряталась под ремнем джинсов. Грудь высоко поднималась от возбужденного дыхания. Он был хорошо сложен, с поджарой фигурой — у меня дыхание перехватило от рельефа. Жилистый и сильный даже на вид. Все портили шрамы. Бугристые, некрасивые отметины на груди и животе. Уже побелевшие от времени, но они мгновенно сбили эротический настрой. Потому что вызвали вопросы. Их слишком много. Когда видишь такое, первый вопрос — что с ним случилось, вашу мать?..

— Андрей… — испуганно прошептали губы.

Я подняла глаза и когда мы встретились взглядами, поняла, что ему на все плевать. На то, как я смотрю — тоже. Он меня хотел и все. Это не страсть — одержимость. Я соблазнительно выглядела на кровати, залитой лунным светом: длинные волосы разметались по покрывалу, в порванный лиф платья выглядывала грудь, подол задрался… Все равно я не понимала, почему его так кроет.

Но это приятно, когда мужчина сходит по тебе с ума.

Меня никогда так не хотели.

— Иди ко мне, — я расслабленно легла на спину и протянула к нему руки.

Не знаю, куда нас заведет эта страсть. Я могла думать только о моем новом любовнике, а он обо мне. Дрожащими пальцами Андрей расстегнул ремень и пуговицу джинсов. Я смотрела на то, что ниже — на распертую ширинку джинсов. Он раздел меня: сорвал сапожки, платье, лифчик, стянул трусы — как варвар. Терзал мою грудь, заставляя выгибаться на постели, смотрел, как постанывая, я кусаю себе губы, отдаюсь, кусаю губы ему, схожу с ума и прошу еще.

Это было не как в машине. Там он утолял жажду, в гостиничном номере — развлекался. Крутил меня, играл со мной, как будто за один раз хотел перепробовать все, что пришло ему в голову за несколько лет.

Раскладывал меня на кровати то так, то этак, пока, наконец, не взял сзади, щекой вдавив в подушку.

— Как ощущения? — тихо, на выдохе, спросил он, когда я застонала.

Я не смогла ответить, нечленораздельно промычав в ответ, и кусая себе руку. Когда секса так много, он становится невыносимо сладок. Нестерпимо. Хочется молить — остановись! А когда останавливался, я извивалась и просила продолжить. К тому моменту, как все закончилось, я искусала себе губы и пальцы. Он совсем меня измучил. Отпустит ли вообще живой?