Криптонит Дубова (СИ) - Воля Алёна

Теперь встал вопрос, как связаться с подружкой. Смартфон мой, видимо уже пребывал где-нибудь в своем компьютерном раю, а я, как среднестатистический обыватель, номеров наизусть не знала. Можно было попробовать через соцсети, но для этого нужен какой-то девайс с возможностью выйти в эфир. И тут же сковывал страх. А вдруг меня смогут выследить? Дома еще был планшет, но я почему-то предполагала, что полиция явно не побрезговала и прихватила его при обыске.

Когда зазвонил телефон у Дубова, нервы сдали. Вздрогнула. Да так, что он обратил внимание на это.

— Да. — Ответил кратко и замолчал.

Прошло несколько минут, за которые мой воспаленный мозг успел посадить меня за решетку, побить сокамерниками, отобрать все деньги ушлыми адвокатами и выпустить на волю без половины зубов во рту лет через десять.

— Я понял. — Удав нажал отбой и перевел свой ужасающий взгляд на меня.

— Теперь можно начинать… нервничать? — спросила, холодея от страха.

Он ответил не сразу, наверняка обдумывая что-то, и тем самым выжимая остатки терпения до последней капли.

— Нелли, полагаю вам сейчас негде… остановиться. — Прозвучало не как вопрос, а скорее утверждение. — Поэтому поживете несколько дней в моем доме.

— З-зачем?

— Вариант очутиться в следственном изоляторе вас привлекает больше? — и опять застучал клавишами на компьютере.

После его слов мне стало совсем не по себе. Голова закружилась, сообщая о скачке давления. Господи, за что мне это все?! У Бортнича вообще что ли крыша поехала? Неужели фраза «меня от вас уже тошнит» и оказалась тем самым спусковым крючком? Спровоцировала его? Какая же я дура! Такое брякнуть. И кому?! Людей его положения и достатка можно только на «вы» и шепотом. Странно, что меня еще живьем в лесопосадке где-нибудь не прикопали. Язык мой — враг мой.

Дом у Дубова оказался… как бы так помягче… большим. Нет, даже не так. Охрененно очень-очень большим. Все как положено: с мраморными колоннами при входе; правое крыло, левое крыло…

Он пропустил меня вперед, сделав приглашающий жест рукой.

— Проходите. — После чего распорядился: — Идите за мной.

Мы, проследовав по коридору, вошли в довольно просторную комнату-кабинет.

— Присаживайтесь. — Кивок на кресло. — Лена, сделайте нам завтрак. И подготовьте гостевую.

Я почему-то дернулась, и, проследив за его взглядом, увидела девушку в униформе. Она стояла на пороге в ожидании распоряжений.

— Кофе, чай? — спросил у меня.

— Нет, спасибо. — Мотнула головой. Его спокойствие, в общем-то, не удивляло. Это же не к нему нагрянули с обыском. Да к таким людям вряд ли вообще без предупреждения кто-то сможет ближе, чем на метр приблизиться.

— Нелли. — Кирилл подошел ко мне и уселся в кресло напротив. — Постарайтесь успокоиться. Мои люди решат вашу проблему, не доводя дело до суда. Я не могу сейчас назвать вам, сколько времени на это понадобится, но, думаю, день-два и вы сможете вернуться к прежней жизни.

— Спасибо. — Странно, но легче от его слов мне не стало. Ходить в должниках, думаю, не любит никто. Но для референдумов не совсем удобный момент. Страх блуждал по телу, суматошно покалывая.

— Сейчас вас проведут в вашу комнату. Вы сможете умыться, прийти в себя, а потом мы позавтракаем, как и планировали. Хорошо? — Он говорил монотонно и спокойно, судя по всему понимая в каком состоянии я нахожусь и пытался таким образом запрограммировать на определенные действия. И тем удивительнее потом мне было от поведения самой себя.

Спальня, в которую меня определили, находилась на первом этаже, недалеко от кабинета. Наплескав в лицо холодной воды, смочила так же затылок, а потом уставилась на свое отражение и застыла так минут на пять. Дубов, конечно же, разберется с любым препятствием, чтобы добраться к гарнитуру. Психика антикваров понятна только им. Я прекрасно помнила эту тягучую туманность в глазах у бабушки Али, когда она любовалась новоприобретенной вещью. Экстаз в чистом виде.

Но услуга Кирилла Геннадиевича не избавляла меня от главного треша — Бортнича. Неосторожность — оскорбить Халка, теперь сулила большую головную боль. Сколько пройдет времени прежде, чем он придумает что-нибудь другое?

Минут через двадцать мы уже сидели за столом. Аппетит, пропавший еще вчера вечером, после моего разговора с Кирюшенькой, так и не появился. Напряжение выжигало изнутри. Я без интереса ковыряла в тарелке, непроизвольно обращая на себя внимание Дубова, хоть и не задавалась такой целью. Странно, как под действием стресса тяга к нему практически исчезла.

— Нелли, вашу голодовку никто не оценит. Съешьте что-нибудь. Упадок сил — вовсе не то, что вам сейчас необходимо.

Умом я и без него это понимала, но кусок не лез в горло. И, тем не менее, молча отправила порцию салата в рот, совсем не к месту вдруг задумавшись о том, что Кирилл Геннадиевич вызывает странный диссонанс. Его внешность совершенно не вязалась ни с интеллигентной манерой речи, ни со словом «антиквариат». Нефтяные вышки, рудники да копи — вот что отлично бы подошло.

Встряхнув головой, и отгоняя непотребные мысли, спросила:

— Как вы считаете, это не обозлит Бортнича еще сильнее? И не наживете ли вы себе врага в его лице, за то, что вмешиваетесь?

Он даже жевать перестал. Отложил приборы и коснулся салфеткой губ.

— По поводу меня — у нас свои счеты. А по поводу вас — вероятность очень большая. Неужели вы думаете, что мужчина, которому не дает покоя женщина уже столько времени, отступится после того, как практически достиг своей цели? — а увидев мой угрюмый и с тем же удивленный взгляд, объяснил: — Нелли, СИЗО и не таких стойких как вы может поставить на колени. Поверьте, три дня без сна, еды, воды… с клопами и агрессивными… сокамерницами — воодушевят не только на пересмотр собственного мнения или симпатий.

В этот момент на входе в столовую, где мы находились, появился мужчина. На вид ему было лет пятьдесят. Высокий, сухопарый, с цепким взглядом и тонкими губами. Стеклянная седина его украшала, а не портила. Они поздоровались как давние знакомые, после чего Дубов представил нас друг другу. Незнакомец оказался адвокатом по имени Андрей Витальевич, который в дальнейшем должен был заняться моим делом.

— Я оставлю вас ненадолго. — И хлопнув юриста по плечу, сказал ему: — Идем на пару слов.

Просидев с полчаса, устав ждать и не зная, что делать — ушла в отведенные мне апартаменты. Там забралась на широкий подоконник и уставилась в окно. Помолиться бы, да только после смерти Лешки — разучилась.

Лешка.

Мы познакомились на майские праздники. Большая компания. Поездка на природу. Шашлыки. Я, пожалуй, была единственной, с кем он не поддерживал беседу, но все время смотрел на меня и улыбался своей проклятой улыбкой, которая лишала силы воли. Из всех увлечений и романов, как уже говорила ранее, он оказался единственным, с кем возникла обоюдная симпатия и притяжение. Помню, сопротивлялась что есть мочи его обаянию, стараясь не смотреть в его завораживающие, как дьявольская заводь, глаза, но Алеша, словно магнит притягивал мое внимание.

Высокий — метр восемьдесят пять, подтянутый, с широченными плечами, глазами цвета гречишного меда и губами со вкусом греха. Химия, возникшая из ниоткуда начала неумолимо править балом собственных ощущений, предрекая бурный роман и вызывая сладкую истому в конечностях.

И что интересно — так и не подошел ко мне тогда, а появился на следующий день. Ждал возле подъезда.

Когда увидела его — сердце застучало так, что казалось, оглохну. И уже в тот момент все стало ясно. Мы будем вместе — как непреложная истина.

Он мягко двинулся навстречу, увидев мое смятение. Улыбнулся так, что кровь закипела. И взгляд был… особенный. Обжигающе-обещающий. «Никуда тебе не деться» — глаза в глаза. Без слов, но и без вариантов.