Отдай, детка! Ты же старшая! (СИ) - Козырь Фаина

Дом встретил ее холодом и какой — то неживой полустерильностью. «Да, — вспомнила с удивлением Горянова, — а я не ночевала здесь уже недельки три!» Хорошо, что цветов у нее, кроме кактуса, не было. А то погибли бы!

Но нужно было поторапливаться, и Даринка, наскоро накинув фартук, принялась чистить морковь и лук, резать мясо, натирать тесто. Через три часа укутанный в фольгу мясной соус и отдельно тарелка с нарезанными мучными квадратиками были упакованы. Пришло такси, и Горянова отправилась в родимые пенаты, предварительно внимательно осмотрев себя в зеркале и сняв на всякий случай все новые цацки.

— Ау, родители! Вы где?! — заходя в отчий дом и поражаясь странной глухой тишине, выкрикнула Горянова.

Из дверей Элькиной комнаты показалась бледная мама.

— Что случилось? — мгновенно отреагировала на нее Дарина, скидывая туфли и ставя на пол поклажу.

— Эля, — расстроено шепнула мама, как будто имя сестры что — то объясняло.

— В смысле «Эля»? — попыталась уточнить девушка.

— Не стой в дверях, дочь. Пойдем на кухню. Ты, верно, что — то съестное привезла?

— Да, — напряженно кивнула Горянова на автомате. — Так что случилось, мам?

— Не нужно было, — погруженная в свои мысли, Елена Артемовна уже подняла с пола пакеты и понесла их на кухню. — В доме всего полно.

Поняв, что от матери, по крайней мере в данный момент, ничего не добьешься, Даринка тут же принялась хозяйничать. Молча поставила воду на плиту, развернула мясной соус и сунула его в микроволновку на разогрев, постелила на стол салфетки. Приготовление еды всегда умиротворяло. А это сейчас было именно то, что доктор прописал. Горянова не сводила с матери напряженного взгляда, судорожно листая в голове смертельные диагнозы родных и близких. Мать печально присела за стол, осторожно наблюдая за даринкиной деятельностью, и горько вздохнула.

— Отец где? — прервала затянувшуюся паузу Горянова.

— В аптеку побежал за успокоительным.

— Понятно… Ма-ам, может, все — таки расскажешь, что случилось? — Даринка методично закидывала квадратики из теста в кипящую воду. — Ведь все живы? И что с Элькой?

Елена Артемовна, по — деревенски прикрыв рот рукой и раскачиваясь, трагически произнесла:

— Элечка! Такое несчастье! Мальчик ее бросил. Вернее, не бросил, она сама ушла, но это все было так некрасиво, так мерзко. Она пришла, а он целуется с другой…

Горянова со всей силы швырнула шумовку в раковину и чуть не выругалась. Чувствуя, что сейчас наговорит лишнего, она схватила первое попавшееся под руку и засунула в рот. Слава богу, что это оказалась свежая, чищеная морковь. Пока Даринка с остервенением ее жевала и мысленно материлась, пикнула микроволновка и сварились пластинки из теста — в общем, было чем заняться. Отматерив почём зря в душе свое дурное семейство, падкое на экзальтацию, Горянова выложила в огромное блюдо готовый бешбармак. Щелкнула, открываясь, входная дверь, и через минуту в на кухне появился папа.

— Бешбармак! — радостно воскликнул он вместо «здравствуй», но тут же исправляя бестактность, протиснулся и чмокнул Дарину в щеку. — Привет, доча. Балуешь ты нас! А у нас тут видишь, — выкладывая на стол настойки валерианы, боярышника и корвалол, приговаривал Александр Айгирович, — душевный лазарет! Элька всю ночь рыдала. Вой стоял, как в марте, когда кошаки поют…

— Саша! Как ты можешь! — попыталась пристыдить мужа Елена Артемовна, но какое там!

Запах бешбармака заставил мужчину легко позабыть о горьких страданиях младшей дочери, и он уже, облизываясь, забирал из рук Даринки большую тарелку.

— Ммм! — протянул он, поводя носом над дымящимся, аппетитно пахнущим бешбармаком. — Мечта!

Раздались резкие шаги и в кухню вплыла опухшая, заплаканная Элька.

— Чем это у вас пахнет? — засопела она.

— Бешбармак будешь? — спросила больше для проформы Даринка, потому что знала: сестра поесть любит, и поэтому уже накладывала ей хороших размеров порцию.

Элька, тут же забыв вековые страдания, уселась за стол и принялась с огромным аппетитом завтракать, сразу вылавливая из — под вареного теста большой кусок ароматного сладковатого мяса:

— Кусно! — шмыгнула она носом и продолжила с большим усердием уплетать за обе щеки.

А через полчаса, уже попивая кофеек и качая ногами, Элька вполне бодрым голосом рассказывала, «какой все — таки Володька гад», и придумывала, как она страшно отомстит ему буквально завтра. Слушая сестру, Даринка отстраненно кивала, моя за отцом, матерью и мелкой жирную посуду. Бешбармак, судя по всему, удался.

Отлично провела время, блин! По — другому не скажешь! Зато Горянова наслушалась много нового, прямо ликбез получила: изобретательная на всякие гадости сестра на этот раз просто фонтанировала идеями на тему «Как сделать жизнь бывшего невыносимой». И для претворения одного из гениальных планов в жизнь Эльвире срочно потребовалось совершенно новое платье, которое в июле Даринка привезла из Италии и еще ни разу не надевала.

— Что значит, где лежит? Висит у меня в шкафу, еще не распакованное, — искренне возмутилась Даринка на вполне обычную для Эльки фразу «возьму твое». — Но какое отношение МОЕ новое платье имеет к твоему гениальному плану? Если хочешь, я дам тебе денег, пойди и купи себе что — нибудь сногсшибательное, но…

— Доченька, — истерично вмешалась мама, — ты опять за свое? Неужели так трудно уступить. У сестры сейчас очень трудный период!

— У Эльвиры всегда трудный период, мам! Это ее нормальное жизненное состояние, — Даринка честно пыталась не слить первый тайм.

Но в ход уже пошла тяжелая артиллерия: Елена Артемовна скорбно поджала губы:

— Неужели какое — то платье тебе дороже родной сестры?

— Нет, не дороже, — огрызнулась Даринка, — просто все, что попадает Эльвире Александровне в загребущие руки, имеет волшебную особенность погибать смертью храбрых.

Мелкая фыркнула, а мама снова патетически воскликнула:

— Ты преувеличиваешь, Дарина, так нельзя!

— Я! Преувеличиваю?! Да ладно! Может, освежим память? — и Горянова обратила взор следователя по особо — опасным делам на мелкую интриганку. — Элечка, а где моя машина?

Элька скромно опустила глазки вниз. Сама робость! Паинька!

— Она не виновата, что ее прижал грузовик. Такое со всеми бывает! — защищала дочь Елена Артемовна.

— Конечно, бывает, — согласилась Даринка, — если ехать и болтать, прижимая телефон к уху плечом, и при этом перестраиваться с крайнего правого ряда в крайний левый, предварительно забыв включить поворотник. Странно, не находите? Но если не нравится этот пример, давайте возьмем следующий. Сообщи, Элечка, какова судьба моей новой норковой жилетки, которую ты взяла на один раз «просто померить»? Что молчишь? А судьба коллекционной сумочки от Alexander MсQueen? Мне продолжать?

Эльвира пристыженно молчала, а Горянова-старшая уже праздновала выстраданную победу, но … но мама… мама посмотрела на Даринку с невероятным осуждением… и…

— Ты идиотка! Опять повелась! Ничему тебя жизнь не учит! — кричала на себя в подъезде Даринка, яростно спускаясь по ступенькам с двенадцатого этажа. Новое итальянское платье в тот же вечер с курьером было доставлено Горяновой Эльвире Александровне в собственные руки.

Стоически пережив очередное семейное поражение, Дарина решила компенсировать его угарным загулом. Сегодня к Ивану подумала не ехать, ибо настроение было отвратительным, так зачем же его портить любимому. Решая, с кем бы пойти в клубешник и потанцевать, вдруг с ужасом поняла, что, собственно, и не с кем: Олька, лучший друг и соратник, сейчас с мужем вся в земле, выкапывает картошку; Танька, лихая подружака с юности, недавно вышла замуж и у неё пока стойкая непереносимость мужниного отсутствия; Светка в командировке, Наташка на сносях. А с другими хорошими знакомыми сегодня было бы некомфортно — слишком изменчивое сейчас у Даринки состояние.