Любовь, юмор, море, принц, конь (СИ) - Титова Светлана

— Что? — переполошилась Машка.

— Жуп, — ткнула пальцем в нижнюю десну, глотая плохо прожеванный бисквит.

— Водка есть?

Я скривилась, кивнула, но предупредила:

— Пить …м-м-м….- отрицательно замотала головой.

— Да не пить, алкоголичка… полоскать, — закатила глаза подруга. — Можно еще шалфеем или ромашкой. Или сало на зуб положить.

— Шаплетку и Шашку, — попросила подругу о помощи, кивнув на телефон на столике в коридоре возле открытой двери в комнату деда. Там на ковре висел целый арсенал лихого донского казака, коим дед себя считал.

— Зачем же так радикально, — жалостливо глянув на меня, покачала головой Машка. — Голову шашкой всегда успеем.

— Не шашка, а Шашка, — ткнула пальцем в телефон, имея ввиду Дарью, схватилась за щеку, скривившись.

— Стало гораздо понятнее, — хмыкнула подруга, разглядывая направление, в котором я ее послала.

Хочешь сделать хорошо — сделай сам. И не важно, что ты при смерти. Мнение правильное, но высокая эффективность только первые несколько раз. Потом собственный ресурс истощается, и ты — на поле жизни ни разу не воин. Хорошо подобранная команда — это сила. И если верных и преданных еще можно найти, то чтобы при этом они были толковыми и расторопными — это уже проблема.

— О-о-о, — уже я возвела очи и потопала к телефону.

Машка фыркнула, когда я набрала номер Даши и сунула ей в руки.

— Это Шаша. Опъяшни, — я показала на щеку и открыла сумку, порывшись в кармашках в поисках завалявшихся обезболивающих «шаплеток».

Под руку попадались противозачаточные… антипохмилин… от диареи…

Если мы то, что мы едим, то и таблетки, что принимаем, тоже как-то характеризуют нас. И даже не как-то, а напрямую указывают на наши склонности и скрытую суть. Вот где собака зарыта. Крутила в руках блистеры, задумавшись над собственной плачевной характеристикой. Не найдя нужного, сунула все обратно и взялась за соседнюю сумочку. Жвачка, презервативы, ключи и брелок в форме… мужского достоинства. Это Катькина. Ну, тут можно не искать. У женщин правда при определенных обстоятельствах иногда болит голова, но Катя в разводе, да и кость болеть не может.

— Так кого позвать? — прошипела Машка.

Я взяла брелок в руки и помахала перед носом у Машки, ясно намекая на нашу общую подругу. Дашка врач. Уролог… и жертва династии. Вся семья ждала появления мальчика, но родилась третья девочка, которой пришлось нести бремя династического и профессионального ига. Пыталась заступиться мама, но ей пригрозили новой беременностью, и она сдалась. И теперь Дашка, как ее отец, дед, прадед гордо именуется врачом и по самые уши в работе. Пишет кандидатскую. Я и Машка ей немного завидуем. Попадаются интересные случаи, которые она берет на дом для исследования сугубо в научных целях.

У меня тоже есть свои наработки и мысли, не одна Дашка у нас умная. На диссертацию не тянет, да и я не сексолог. Но азы знаю. В отличие от Дашки у меня буксует практическая сторона. Зато теоритическая — не подкопаешься. Как сказал кто-то умный, может это была я, мы выражаем себя во всем. Все созданное собственными руками — наша проекция. Я, как филолог, рассматриваю проявление сексуального темперамента человека через литературное творчество. Иной автор пишет много и нудно, и понятно, что и в постели он может долго, но так скучно, что обязательно заснешь, как и за его книгой. Эмоциональных и ярких очень мало. Редко, когда от прочитанного крышу сносит. Катарсисы, как оргазмы, все реже и реже. А ведь затрагивать души, вызывать сильные эмоции — основное назначение любого вида творчества и литературы тоже. Хоть самой за перо берись и спасай ситуацию. И возьмусь. Когда с личной жизнью полный провал — это лучшее топливо для творчества. Про сублимацию я знала. Азы, в том смысле, что… «мы все учились понемногу…». Но я расту, познаю мир… с Беаром Гриллсом. «Выжить любой ценой» — это вообще мой девиз по жизни.

— А позовите Сашу, — брякнула Машка, отвлекая меня от мыслей, когда незнакомый голос на той стороне ответил.

— Какого Сашу? Уточните, девушка.

Я затрясла головой и ткнула пальцем в список номеров в записной книжке моего деда, что лежала на тумбочке. Подруга была записана, как Дарья Привалова, врач мудей и… Дальше не стала читать слишком уж прямолинейное определение, данное дедом. Машка сдавленно фыркнула, оценив дедушкин юмор.

— Извините, Дашу Привалову можно, — исправилась рыжая.

— У нее прием, перезвонит позже. Я передам.

На том конце хихикнули и повесили трубку.

— Спасибо, — запоздало проявила вежливость Машка и повернулась ко мне. — Зачем тебе Дашка? Она же не по этой части?

— Пошоветует шнакомохо, — я потопала в комнату к шкафу, одеваться.

Таблеток я не нашла, зуб ныл не переставая, ничего не оставалось, как поехать в клинику.

Одетая в джемпер и джинсы, прихватив сумку, на ходу стягивала волосы в небрежный хвост, успела услышать конец разговора, Машка записывала адрес клиники. Бросила взгляд на косметичку, но решила, что зубная боль вполне тянет на оправдание моему не товарному виду, и махнула рукой.

— Едем, страдалица, — подруга протянула мне шарф и открыла замок. — Дашка уже позвонила знакомому. Он тебя без записи посмотрит.

Я вымученно улыбнулась, добросовестно замотала широким шарфом больную щеку, прикрыв глаз. Глянула на себя, красавицу, в зеркало и скривилась. М-да, самый момент повстречать свою судьбу, по Риткиной теории. Я бы тоже такую красоту не забыла, в кошмарах бы снилась. Тяжко вздохнув, закрыла входную дверь за собой.

— На что жалуетесь? — симпатичный молодой шатен в халате врача уставился на меня, махнув рукой на кресло, приглашая сесть.

Он небрежно поправил блестящую прядь русых волос, упавших на лоб. Я замерла, решая, не сбежать ли или все же рискнуть.

Стоматолог спрашивает, на что жалуюсь? Разве при его профессии не очевидно?

Но его посоветовала Дашка, а подруге я доверяла. Осторожно присела на кресло и со слезой в голосе произнесла:

— Жуп полит, — облизнула губы и послушно открыла рот.

Шатен задумчиво потер подбородок, долго и нервно выбирал из горстки инструментов и склонился надо мной, направив свет лампы в лицо. Большой палец невесомо скользнул по нижней губе. По зубам пробежался острый металлический кончик. Долго и осторожно водил по эмали, задевая язык и изнанку щек. Я сморщилась, когда коснулся ставшего очень чувствительным зуба. Мужчина низко наклонился, окутывая легким запахом парфюма, почти касаясь лица. Он тяжело дышал, на скулах появились алые пятна. Глаза странно блестели, зрачки расширились. Я чувствовала мятный аромат дыхания. Его лицо оказалось так близко, что с легкостью могла рассмотреть темные крапинки в светлой радужке глаз. Но он смотрел только в мой рот.

— Этот?

Я кивнула, он медленно отстранился, все так же глядя в рот. Нехотя отвернулся, быстро написал что-то на листе.

— Это воспаленный нерв. Ни сладкого, ни горячего. Пару дней полощите вот этим. Не пройдет, тогда будем лечить, — и добавил с явной неохотой:- Рот можно закрыть.

Я поднялась, поблагодарила вымученной улыбкой, взяла рецепт, и уже у дверей меня догнал вопрос:

— А… м-м-м… Анна, не хотите скайсы?

— Шо? — я обернулась, с недоумением глядя на мужчину.

Растревоженный зуб побаливал, и говорить внятно и правильно плохо получалось.

Чуть покачиваясь на стуле, шатен смотрел на меня, как кот на сметану. Едва ли не облизывался. Глаза по-прежнему влажно блестели, длинные пальцы потирали блестящий инструмент, которым он проверял зубы. Где-то слышала, что сильные и длинные пальцы встречаются у душителей.

— Прозрачную стразу на резец. Вам бы пошло, — голос звучал низко и немного хрипло, отозвавшись где-то внутри.

— Я пожумаю, — уклончиво ответила на предложение, открывая дверь.

Возбуждающе так звучал. Призывно. И я бы отреагировала, если бы не больной зуб.

В коридоре меня ждали обе подруги. Верная Дашка отпросилась и прилетела поддержать страдалицу. Я сунула ей рецепт и скорчила горестное лицо. Она пробежала глазами по закорючкам и с нескрываемым удивлением уставилась на меня.