Зависимый-2. Я тебя верну - Элена Макнамара

Говорит он хоть и расслабленно, но в его речи нет ни грамма искренности. Он не за меня боится. Он просто не хочет, чтобы Спартак узнал, что Алиса — его дочь.

Только вот он уже знает…

— Не думаю, что смогу объяснить дочке появление охраны, — пожав плечами, пытаюсь пройти мимо Андрея к кровати.

Он не позволяет, преграждая мне путь.

— Алисе необязательно объяснять вещи, которые доступны только взрослым. Ты слишком её балуешь, Тась. Все эти кружки и секции… Чёртовы домашние животные. Однажды она попросит звезду с неба, и что?

— И значит, я дам ей эту звезду, — отвечаю с улыбкой в попытке разрядить атмосферу, накаляющуюся на глазах.

У меня не получается пройти мимо мужа, потому что он не двигается ни на сантиметр в сторону. Наоборот, хватает меня за кисть и притягивает вплотную к себе.

— Ты дашь ей эту звезду на мои деньги! А я — против!

— Я давно собиралась пойти на работу, Андрей, — говорю устало, никак не реагируя на жёсткий захват его пальцев на моей руке.

И на то, что он упрекает меня деньгами, тоже стараюсь не реагировать. Хотя мне, безусловно, горько.

— На работу? Какую? В детский садик? — спрашивает он насмешливо. — Тебе очень долго придётся копить ту ничтожную зарплату, чтобы достать для Алисы звезду с неба!

Этот разговор у нас не впервые. Не про звезду с неба, а о прихотях дочери и моём желании работать. Андрей всегда воспринимает эту тему в штыки.

— В общем, не спорь, Тась, — заявляет безапелляционно. — Завтра с вами будет охрана.

Освобождает мою руку, но тут же обнимает за талию и притягивает к себе.

— Я, вообще-то, извиниться хотел, — шепчет напротив моих губ. — А мы опять ругаемся…

Это не я ругаюсь. А ты… И охрана твоя — просто соглядатаи, которые будут докладывать о каждом моём шаге…

Но я не говорю этого вслух. Выдавливаю улыбку и отвечаю спокойно:

— Да, давай не будем ругаться… И ты зря так переживаешь обо мне. Сам знаешь, кем я была для Спартака. Фальшивой девушкой. Зачем ему искать со мной встречи сейчас?

Внимательно наблюдаю за реакцией мужа. В его взгляде вдруг вспыхивает что-то такое… что-то сродни несогласию. А потом взгляд становится жёстким, а желваки вздуваются от того, как яростно Андрей сжимает челюсти.

— Во-первых, не хочу слышать его имени. А во-вторых, ты зря недооцениваешь этого психопата. Или тебе мало вот этого? — стреляет взглядом в трость, приставленную к стенке.

Я не отвечаю. Потому что, как и шесть лет назад, мне всё ещё нечего сказать. Да, Спартак сошёл с ума тогда. Да, жестоко избил Андрея без видимых на то причин. Но я ведь умоляла Андрея уйти. Прогоняла его. Он сам остался, провоцируя чемпиона и его ярость. Поэтому для меня в той ситуации нет правых.

Муж наконец смещается в сторону, освобождая для меня путь к кровати.

— Ты всё время отмалчиваешься, Тась, — бросает с претензией. — Всегда такая тихая, со всем согласная. А когда не согласна — просто молчишь.

А разве не это от меня требовалось?

— Я такая, как ты просил, — шепчу, не глядя на мужа.

Подхожу к кровати, откидываю край одеяла, ложусь и тут же накрываюсь до самой шеи.

— Но в самом начале, помнишь? — Андрей вдруг неожиданно срывается с места и приближается к кровати. Без трости сильно хромает и выглядит жалко. — Ведь в самом начале мы были счастливы! — шепчет с придыханием. — Ты помнишь, Тась?

Опускается на колени рядом с кроватью. Схватив меня за щёки, вынуждает смотреть в свои серые глаза.

— Мы же нормально жили, Тась! Были счастливы, помнишь?

Лично я была счастлива от будущего материнства, а потом — от рождения Алисы. Растворилась в дочери. Ела, ходила, открывала и закрывала глаза лишь ради неё. Дышала ею.

— Да, помню.

Андрей наклоняется и целует меня в губы.

Не знаю, верит ли он мне. Считает ли, что я говорю искренне… Сегодня мне плевать на это. Сегодня мне не хочется притворяться.

Вяло отвечаю на поцелуй, и муж очень быстро отстраняется. Чувствует холод, который именно сегодня я не скрываю.

— Зря ты так, Тась! Зря!

Резко поднимается с пола, выпрямляя больную ногу при помощи рук. Морщится от собственной ущербности. Торопливо подходит к своей трости, хватает её и быстро покидает комнату, напоследок шарахнув дверью.

Он прав. Зря.

Первым, кто может пострадать от его рук, будет не Спартак, а Алиса. Он может рассказать ей правду о настоящем отце — бывшем заключённом. И о том, что я — её мать — собственноручно посадила её родного отца в тюрьму на долгие шесть лет.