Единица безумия - Оксана Николаевна Сергеева

– У второго тоже, – откликнулся его напарник.

– Федор, ты, что ли? – спросил Погодин, вглядываясь в знакомое лицо.

– Так точно, – кивнул мужчина и распрямил широченные плечи, затянутые в черную рубашку.

Погодин вздохнул и глянул на два обездвиженных тела.

– Ну-ка, Федя, убери отсюда это дерьмо. Тут мамки с колясками ходят, дети бегают. Скоро соседка пойдет собачку выгуливать. Спятили вы, что ли? Убирайте это отсюда.

Федя послушно кивнул и невозмутимо сгрузил тела в багажник джипа. Андрей передернул плечами и направился в дом. Федя так же невозмутимо двинулся за ним.

– Можешь быть свободен, – сказал Погодин.

Но Федя будто не слышал. Молча вошел в лифт и вместе с Андреем поднялся на десятый этаж.

– Под дверью будешь стоять? – спросил, отпирая замки. – А если я бабу приведу, будешь стоять и слушать ее стоны?

– Приказано присматривать, пока угроза не будет устранена, – без намека на эмоции ответил Федор.

– А кроме этих еще есть?

– Есть. По мелочи. Виктор Олегович беспокоится.

«Да пусть идет в задницу твой Виктор Олегович!», – подумал Погодин и захлопнул дверь, войдя в квартиру.

На кухне он выпил стакан ледяной воды, потом с минуту бесцельно смотрел в нутро своего холодильника.

Кстати, о бабах…

Андрей приоткрыл дверь, и Федино отрешенное лицо приобрело выжидательное выражение.

– У меня к тебе задание. Сделаешь?

– Приказано просьбы исполнять, – кивнул охранник.

Погодин ткнул ему в лицо телефоном.

– Сюда мне ее привези.

Федя с минуту пялился в экран, запоминая паспортные данные, номер машины и лицо с фотографии.

– Когда?

– Сейчас. Тебе переслать? – кивнул на телефон.

– Я запомнил. Кто она? Я должен ее пригласить или притащить? – скрупулезно уточнил.

– Подруга, – подумав, ответил Андрей.

– Тогда пригласить, – сделал вывод Федя.

– Если будет отказываться, то притащить. Только аккуратно, понял?

– Понял.

– Не напугай.

Иногда Женьке казалось, что она нарочно замыкается в мрачном мире одиночества, со страстным упорством отталкивая всех, кто к ней приближался. Но это сомнение проходило, как только она возвращалась домой. Дом, который вроде должен считаться крепостью, встречал ее запахом кислой капусты, сигаретного дыма и немытых тел. Вся эта вонь так прочно въелась в стены их коммунальной квартиры, что проветривание окон не спасало. Погодина ненавидела эту квартиру, ненавидела людей, с которыми ей приходилось соседствовать. Их и людьми-то можно было назвать с большой натяжкой. Зек да старуха-психопатка. Зато, когда она покупала комнату, обещали ей совершенно другое: покой и тихих соседей. Поначалу было действительно тихо, целых полгода Женька жила одна, почти как в раю. Она сделала ремонт в своей комнатушке и выдраила общие помещения: кухню, коридор и ванную. Но потом Кувалда освободился из мест не столь отдаленных, а старуху выпустили из психушки. За полгода они свели Женькины старания на нет, и про чистоту в этой квартире было навсегда забыто.

Старость нужно уважать, но Погодина никак не могла пробудить в себе это чувство к той, которая то кипятком норовит облить, то белье с сушилки сопрет. Кувалда тоже не лучше. Тощенький, сухонький, весь в партаках, как в доспехах. Вся его жизнь – это пьянки с корешами и хвастовство былыми подвигами.

Отпирая дверь в свое скромное убежище, Женя с досадой вспомнила, что тапочки оставила в коридоре. Торопилась и забыла закинуть их в комнату. Естественно, тапки уже кто-то увел. Из чистого любопытства она пошла на кухню, чтобы проверить свою догадку.

Так и есть!

На кухне за столом в ее комнатных тапочках сидел захмелевший дружок Кувалды, такой же синий и сморщенный. Ее сосед, видимо, именно так решил проявить особенное гостеприимство, – неважно, что обувь гостю явно не по размеру и пятки свисали на пол.

– Евгения, я тут у тебя колбаски занял. Кореша надо было угостить, – прохрипел Кувалда. – Завтра куплю.

– Не в первый раз. Я тебя кормить не нанималась, – Женька заглянула в свой полупустой холодильник.

– Слышь, сявка пустоглазая, не мороси, а? Сказал, завтра купит, значит, купит! – рыкнул на нее кореш. Кувалда сосредоточенно закивал.

– Свежо предание, – проворчала она и ушла к себе.

Ее комнатушка – оазис чистоты и свежести, восемь квадратных метров уюта. Жалко, что холодильник сюда не втиснуть. Места нет. Все заняли кровать, платяной шкаф, небольшой столик и тумбочка с телевизором.

В сумке разрывался телефон, и почему-то сразу подумалось про Погодина. Странный тип, который затягивал ее в странную игру. В ее жизни, и без того несладкой, только Погодина не хватало.

Но Женя ошиблась. Звонил другой человек. Того, кого она совсем не ожидала услышать. Того, кого она уже давно выбросила из своей жизни.

Женька не стала отвечать, и тогда Игорь, ее бывший любовник, прислал сообщение: «Я внизу. Спустись, пожалуйста».

Даже от этих нескольких слов, выданных бесчувственным мессенджером, повеяло чем-то приторно-сладким – так ощущалось лицемерие.

Черт побери, подумала Погодина и решила спуститься. Лучше уж она к нему, чем он к ней.

Перед тем как выйти, Женя накрасилась. Как известно, ничто так не мотивирует привести себя в порядок, как встреча с бывшим.

– Слушай, рыбка, ты меня неправильно поняла. Когда я просила наладить мою личную жизнь, я не просила возвращать мне Игоря, – проворчала Женя.

Рыбка, как всегда, проигнорировала ее замечание.

– Если надо конкретнее формулировать свои желания, то вот тебе конкретное. Хочу замуж за врача. Чтобы любил, заботился и оберегал меня. Ну и, черт с ним, пусть будет богатым, – усмехнулась, вспомнив Андрюшиного друга.

Закрывая косметичку, она снова остановила взгляд на угробленной помаде – все, что у нее осталось от красивой жизни. Потом посмотрела в зеркало на двери, в которое могла видеть себя лишь по пояс: нормально все, можно идти.

Выйдя в прохладные сумерки, Женя нервно вздохнула. Встреча с прошлым всегда неприятна.

Игорь – живое олицетворение ее краха. Попытка построить серьезные отношения, в которой она потерпела сокрушительное поражение.

– Жень, – позвал он, и Женька молча скользнула в полутемный салон. – Я так рад тебя видеть. – Он сделал едва уловимое движение к ней, намереваясь, вероятно, поцеловать в щеку. А может быть, и в губы.

Но Погодина даже не шелохнулась.

– Не могу ответить тебе тем же. Зачем приехал?

– Хотел выразить тебе соболезнования.

– Ты припозднился.