Клянусь этой жизнью (ЛП) - Карлино Рене

Играя вместе, мы воображали себя исследователями на большом корабле посреди океана. Я даже не видела океан в реальной жизни, зато наблюдала его в мечтах. Я говорила Джексу: «Когда-нибудь у меня будет дом на берегу океана, и дельфины будут подплывать прямо к заднему крыльцу, а я буду кормить их виноградом».

— Дельфины не едят винограда, глупышка. Они питаются рыбой, и ловить ее умеют куда лучше, чем ты, так что не волнуйся об их пропитании.

— Где ты об этом узнал?

— Канал «Дискавери».

Мне тоже хотелось, чтобы у нас было кабельное. Но отец на это обычно отвечал: «кабельное стоит денег, а в последний раз, когда я проверял, ты не зарабатывала ни цента».

Желание ответить: «Как и ты» было настолько сильным, что мне буквально приходилось закрывать рот ладонью, чтобы удержать слова.

Все это было во время обострения у Джекса любви к Мелвиллу. Он забирался на наш деревянный забор под проливным дождем, указывал на него и кричал:

— Там она дует! Горб, как снежный холм! Это Моби Дик!¹⁰

Я смеялась и закатывала глаза, но все равно называла его капитаном Ахэбом,¹¹ когда он был подавлен, и это поднимало ему настроение.

Мы были единственными друзьями друг у друга. В том году мать Джекса, Лейла, работала на двух работах, а его брат был занят всем на свете, что помогало ему убить время. Джексу пришлось бросить бейсбол, поскольку некому было забирать его после тренировки, и это в значительной степени подорвало его шансы когда-либо завести друзей-мальчишек. Он был отчужденным, изолированным, как и я. Мы считались изгоями во всех смыслах этого слова, но со временем меня все меньше волновало, что думали остальные. Все, что имело значение — только мы.

Мы оба увлекались книгами. Даже в двенадцать лет собирались прочесть всю классику. Вероятно, некоторые книги были не для наших юных умов, но мы все равно бросали себе вызов. Нашим единственным спасением был тот старенький деревянный сарай среди сорняков, находящийся вне пределов слышимости ругательств моего пьяного отца. Там мы могли создать наш собственный вымышленный мир. Притвориться английскими королевскими особами шестнадцатого века, волшебниками или убийцами драконов. Мы были не бедными, голодными, брошенными детьми в конце пустынной дороги. А супергероями, фокусниками и президентами нашей страны.

Когда, наконец, наступила весна, мы были полны решимости выйти на улицу и снова заняться исследованиями. Примерно в полумиле от наших домов, за линией деревьев, был ручей. Из-за дождя в том году он стал больше похожим на реку с сильнейшими течениями. Каждый взрослый предупреждал нас быть осторожными; даже мой бездельник-отец говорил: «Тебе лучше включить свой большой мозг и держаться подальше от бухты. Хочешь поплавать, можешь сходить в бассейн в городе».

Но общественный бассейн находился в семи милях езды на велосипеде, и вход туда стоил три доллара. Я не могла добраться туда самостоятельно, поэтому нужно было ждать, пока Лейла подвезет нас, но даже тогда мне пришлось бы занять деньги, чтобы попасть внутрь. Честно говоря, сходить в городской бассейн было несбыточной мечтой. Для нас это стало легендой, фантастикой, как Диснейленд или Европа. Мы с Джексом пытались представить, каково это — поехать туда.

— Держу пари, они продают фруктовое мороженое и попкорн, и, наверное, у них и клоуны есть, — сказала я, когда мы лежали в траве на старом спальном мешке, который я нашла в своем гараже, наслаждаясь импровизированным пикником. Джекс принес банку яблочного пюре, а я принесла «Фан Дип»¹², которую мой отец купил для меня в 7–Eleven¹³. Мы смешали «Фан Дип» в банке и по очереди ели ложками.

— В общественных бассейнах нет клоунов, гениальная ты наша.

— Откуда тебе знать? — сказала я.

— Просто знаю!

— Спорим, там высокие трамплины? Пятьдесят футов над водой.

— Ты хоть знаешь, как это высоко — пятьдесят футов? Тебя просто размозжит об воду, и ты умрёшь от удара.

— Ты такой всезнайка, Джексон. Почему бы не позволить девочке помечтать? Мы все равно никогда не попадём в этот бассейн, потому что нас никто туда не отвезёт. К тому же, на это нужны деньги, а в последний раз, как я проверяла, ты не зарабатывал ни цента.

Он откинулся на одеяло, закинул руки за голову и закрыл глаза.

— Я не всезнайка, у меня просто есть кабельное. И как только мне исполнится шестнадцать, я устроюсь на работу. Я заплачу, и мы пойдем в бассейн. Вот увидишь: это просто большая дыра с водой.

Я воспользовалась шансом, чтобы осмотреть каждый дюйм его фигуры, пока он лежал с закрытыми глазами. Мне были так любопытны изменения его тела. Мое собственное тоже менялось, и меня это пугало. Джекс становился выше, и я была уверена, что он будет таким же высоким, как его отец, хотя вообще он больше походил на свою мать цветом кожи и чертами лица. Мама Джекса была француженкой, и у них обоих была кремовая кожа, которая круглый год выглядела загорелой. Его каштановые волосы и карие глаза перемежались золотыми оттенками. Он отращивал волосы, потому что смотрел по телевизору шоу, которое проходило в Калифорнии. Сказал, что у всех в Калифорнии длинные волосы.

Я пыталась отрастить свои непослушные каштановые локоны. Не знаю, зачем, ведь я всегда заплетала их в косу. Может быть, какая-то часть меня думала, что однажды я поеду в Калифорнию вместе с Джексом, и я хотела выглядеть соответствующим образом. Мы оба желали от жизни чего-то большего, нежели сорняки да кукуруза. Все книги, которые мы читали, наполняли нас глупыми идеями, забивали наши головы вещами, которых, возможно, у нас никогда и не будет.

Я легла рядом с ним и уставилась прямо на солнце. Он повернулся набок и подпёр голову локтем.

— Ты ослепнешь, если будешь так делать, — тихо сказал он.

— Оставь меня в покое.

— Почему ты в таком плохом настроении? У тебя ПМС?

— Да что ты знаешь об этом?

— Много чего.

— Сомневаюсь, но даже если и так, с твоей стороны грубо говорить со мной об этом.

У меня еще не начались месячные, но я не собиралась говорить ему об этом.

Мы услышали, как издали Лейла зовет Джекса.

— Дерьмо. Я лучше пойду, — сказал он. Схватил банку с яблочным пюре и скрылся в траве.

Я легла, закрыла глаза и заснула. А проснулась незадолго до сумерек и поняла, что меня заживо съели комары. У меня скрутило живот и разболелась голова. Когда я встала, то почувствовала тепло между ног. Я отчаянно сжимала ноги, сворачивая свой спальный мешок.

К тому времени, как я добралась к своей входной двери, я знала, что джинсы сзади полностью пропитались кровью. Закрыв дверь настолько тихо, насколько это возможно, я на цыпочках прошла мимо кухни в сторону коридора.

— Эмерсон? Где ты, черт возьми, была?!

Я на цыпочках направилась на кухню, где увидела сидящего за столом отца.

— Я была на улице и случайно заснула.

Его взгляд упал сначала на свернутый спальный мешок, а затем на участок между моими штанами. Он встал так быстро, что опрокинул стул.

— Папа, нет!

Прежде чем я успела что-либо сделать, он схватил меня за волосы у основания шеи и оттянул мою голову назад, чтобы мы смотрели друг другу в глаза.

— Эмерсон! — на этот раз мое имя звенело как гром в его груди. — Черт возьми, чем ты там занималась?

— П-Папа… — я чувствовала, как кровь текла по моим ногам, а из глаз капали слезы. Этот день был просто кошмарным. — У меня начались месячные.

Он моргнул. Открыл рот, закрыл, потом вновь моргнул, отпустил мои волосы и сделал шаг назад. Нахмурился. Провел рукой по своим усам несколько раз, уставившись в никуда.

— Иди приведи себя в порядок, — пробормотал он, посмотрев в пол.

Я побежала в ванную, захлопнула дверь и включила душ. Держа руку под струей воды, я ждала, ждала и ждала. Черт возьми, почему именно сейчас? Мой отец не оплатил счет за газ, поэтому горячей воды не было. Сьюзан, странная подруга моего отца из мотеля месяц назад сказала мне, что в крайнем случае всегда можно «помыться как шлюха». Это значит намочить полотенце и вытереться им. К тому возрасту я уже понимала, почему Сьюзан были известны такие вещи. Ванна по-шлюшьи — это то, что мне сейчас нужно.