Маша Трауб - Любовная аритмия

Вот почему его все считали шизофреником? На самом деле – нормальный человек. Не без странностей, конечно. Но не шизофреник. Говорили, что в Москве он вел себя абсолютно адекватно. И жена бывшая у художника имелась, и ребенок, и родственники какие-то приезжали, и новый муж бывшей жены, и ее второй ребенок, которого художник ласково трепал по голове и учил рисовать. Все, как у людей.

И вот что удивительно. С тех пор как у Артема появился этот дом, его жизнь изменилась – все стало легко даваться. Буквально сыпалось на голову. Он сделался любимчиком фортуны. Доходило до смешного – если, будучи в командировке, Артем клал в сумку зонт и свернутый плащ, хотя дождей не обещали, в день приезда начинался ливень, и все мокли, кроме него. Если, уезжая в жару, он по ошибке засовывал в чемодан свитер, жара немедленно сменялась холодом. Как раз до нужной температуры – чтобы можно было ходить в свитере. Если во время осмотра достопримечательностей нужно было разуться, например, перед входом в мечеть, у него обязательно оказывался завалявшийся в кармане крем от грибка на ногах. Он всегда был одет по погоде, новая обувь никогда не стирала ему ноги, телефон никогда не отключался, кредитные карты никогда не блокировались. Он не травился новой едой, не заболевал под кондиционерами, не страдал жестоким похмельем от паленого коньяка. Его не обсчитывали в ресторанах, ему не хамили на улицах. Его миновали все возможные и невозможные напасти. Даже в магазинах, куда он заходил просто так, оказывались баснословные скидки. И на вешалке оставался именно тот размер, который идеально ему подходил.

На работе тоже все складывалось как нельзя лучше – он привел в агентство несколько клиентов, с которыми в очередной поездке случайно познакомился и разговорился. Клиенты оказались солидными, и Артему дали такую премию, что он смог выплатить долг за дом.

Все знакомые – и старые, и новые – задумывались о цене, которую он платит за свое беззаботное счастье и подарки судьбы. Это тоже давно все заметили. Стоило ему чего-то пожелать, только обмолвиться о чем-то, как буквально через несколько дней желаемое падало на голову. Например, захотел он поехать в Тоскану, и вот, пожалуйста, знакомые предлагают приехать на виллу – цветы поливать месяц и собаку кормить. Задумывался об этом и сам Артем, но все реже и реже, потому что не было никакой «цены». Он был молод, здоров и успешен. Жил для себя, в свое удовольствие. Тратил деньги на себя, свой дом. У него не было больных родителей, которых нужно содержать и покупать им лекарства. Не было детей, которых нужно растить. Не было никого, кто разрушил бы его жизнь счастливого эгоиста. Он привык брать, а не отдавать и воспринимал это как должное.

В тот период Артем получал удовольствие от своего нового статуса, ему нравилось быть владельцем дома. Он придумывал его не для себя, для других – соседей, гостей, любовниц. Ему нравилось наблюдать за их реакцией – неизменно восхищенной.

Изо всех путешествий он вез в дом коврики, картины, статуэтки, столы и стулья. Просто приехать в магазин и просто выбрать по каталогу не мог. Замечал за собой, что ему стали нравиться всякие стаканчики для свечек, подставки под тарелки. Даже те коллеги и знакомые, кто посмеивался над его домовитостью и отчасти женской зацикленностью на предметах интерьера, признавали у него наличие вкуса. А он мог добрый час выбирать декоративных рыбок, чтобы повесить их на ручку двери.

В доме, несмотря на всесильную и вездесущую Анжелу, которая вносила хаос и могла устроить беспорядок даже в пустом помещении, у Артема было все продумано до мелочей. Сложенные в газетнице журналы – в определенном порядке. Прекрасная подборка CD, библиотека, тоже не просто, а со значением – несколько томиков на английском, пара покетбуков на французском. Манн, Бёлль, красочные путеводители, детективы, бестселлеры современных авторов. Чем старше становился Артем, тем больше ощущал себя визуалом.

Девушки у него тоже были как картинки. Недостатка в женском обществе он не испытывал. Даже в этом ему не приходилось прилагать усилий. Привлеченные валящимся на голову Артема счастьем, его легкостью и коммуникабельностью, они появлялись регулярно – не просто красавицы, но и умницы. Артем искренне считал, что жить с ним – счастье, и так же искренне не понимал, почему его бросали. Впрочем, он предпочитал не вникать в причины, считая, что девушка просто не поняла, что потеряла. После расставания он страдал – дней десять. Но потом делал так, как всегда – ждал появления новой, пусть кратковременной, любви.

– Почему ты от меня уходишь? – спросил он последнюю свою пассию. – Тебе со мной разве плохо?

Спросил не потому, что дорожил ею и хотел удержать, – ему и вправду было просто любопытно.

– Раздражает, – ответила та.

– Что-то конкретное или все вместе?

Девушка, собиравшая чемодан, повернулась и посмотрела на Артема.

– Меня раздражает, как ты подпихиваешь под себя одеяло, когда ложишься спать. Этого достаточно?

– Вполне.

Артему, конечно же, этого было недостаточно, но он, во избежание скандала, не стал развивать тему. Да, он подпихивал под себя одеяло, заворачиваясь в кокон. С детства так делал и совершенно не собирался избавляться от этой привычки, вполне невинной, с его точки зрения. Он не был идиотом и понимал, что это – мелочь. Она сказала про одеяло, потому что нужно было просто что-то ответить. Понимал он также и то, что становился законченным, хроническим эгоистом, и именно это было настоящей причиной расставания. Впрочем, девушки думали, что он ничего не понимает.

Иногда он пытался разобраться в себе, вспоминая слова, выкрикнутые в истерике: «У тебя всегда все есть? Существует хоть что-то, чего у тебя не было бы? Тебе хоть когда-нибудь бывает плохо? Ты вообще живой человек?»

Это было года два назад. Здесь же. В этом доме. Девушка, Даша, отравилась в ресторане. Лежала, белая, на диване и страдала. Артем поймал себя на мысли, что она ему мешает и он хотел бы, чтобы она испарилась в одну секунду.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он для приличия.

Вместо ответа Даша разразилась истерикой. Тогда он достал из аптечки лекарства, заварил ей ромашковый чай и стал собираться на пляж.

– Тебе же наплевать на меня, – сказала Даша, забирая у него чашку. – Зачем ты это делаешь? Чтобы не выглядеть мерзавцем в собственных глазах? Было бы честнее просто уйти. От твоей показной заботы становится тошно! Ты хоть что-то можешь делать искренне? Не для показухи?

Даша бросила в него блюдцем. Артем пожал плечами и ушел.

Это случилось в один год. Фортуна отвернулась.

Артем проснулся от телефонного звонка. Даже не проснулся – очнулся. В доме было душно, хоть и жужжал вентилятор. Артем мучился уже вторую ночь, ставя его на разные режимы и подумывая о том, чтобы купить кондиционер.