Виктория Коннелли - Идеальный герой

Впрочем, любопытство вскоре возобладало, и Кей стала обшаривать номер. Она пересмотрела ящики в тумбочке, заглянула в платяной шкаф и ощупала карманы висевших в нем пиджаков. Кей искала улику — что-нибудь, что доказало бы ей его влюбленность в Терезу, — любое свидетельство их связи.

Заметив в углу комнаты большой чемодан, Кей поначалу в нерешительности закусила губу. Чемодан был застегнут, но не заперт, и, опустившись возле него на колени, Кей не могла унять дрожь в руках.

«Так нельзя!» — убеждала она себя, понимая, однако, что не сможет уйти отсюда, пока хоть в чем-то не удостоверится.

В конце концов она расстегнула молнию и откинула крышку.

Стоило ли удивляться — в чемодане Оли она обнаружила то, что обычно хранят в чемоданах: пару аккуратно сложенных футболок, поношенные джинсы и две рубашки для регби. Кей на секунду прикрыла глаза. А чего она ожидала? Что надеялась найти, какую примету, которая говорила бы о перемене в его отношении к ней? Кей захлопнула чемодан и, сидя на ковре, вздохнула от безысходности.

И тут ей на глаза попался блокнот, на который она не обратила внимания. Он лежал на подоконнике, полуприкрытый шторой, и с пола был прекрасно виден.

«Какая-нибудь ерунда», — сказала она себе, вставая с ковра и отряхиваясь.

Тем не менее было бы глупо не заглянуть в него. Блокнот был совсем крошечный, листки крепились на спиральки — такой можно купить в любом магазине канцтоваров. Он был обтрепан по краям, как будто его постоянно клали то в карман, то в чемодан.

Кей раскрыла блокнот и увидела небрежный почерк Оли. На первой странице был список дел, и Кей с улыбкой стала читать: «Прачечная. Заказать поесть. Уложить сценарий!!! Позвонить маме. Сказать соседу, чтобы не перекормил рыбок. Позвонить Терезе».

Позвонить Терезе… Вполне возможно, имелся в виду обычный деловой звонок, но что-то подсказывало Кей обратное. Она перевернула страницу — там было выведено: «капитан Уэнтуорт». Интересно, какая мысль посетила тогда Оли, если он это записал? Может быть, думал о том, как будет воплощать на экране своего героя?

Она снова перевернула страницу, и оттуда что-то выпало на пол. Кей нагнулась и подобрала фотографию девочки на качелях. Малышке с белокурыми косичками было на снимке не больше четырех лет, и Кей сразу узнала ее.

— Энабел… — вымолвила она, без сил опускаясь на подоконник.

Могло быть только одно объяснение, почему Оли хранил эту фотографию: Энабел — его дочь.

Расставшись с Джеммой, Адам ненадолго заглянул на съемки у Кобба, но отправился домой еще до переполоха, вызванного поцелуем Терезы и Оли. На подъездной аллее он вдруг заметил, как из-за ворот показалось знакомое лицо.

— Нана! — воскликнул Адам, поспешно вылезая из машины. — Что ты здесь делаешь, скажи на милость!

— Пришла тебя навестить, — сказала бабушка, тяжело дыша. — Ты мне так и не перезвонил.

— Я звонил!

— Значит, плохо звонил, — возразила Нана. — Ну, выкладывай, что у тебя с этой девушкой из гостиницы?

— С Кей…

— Да, с Кей.

— Давай-ка для начала войдем и сядем. И как ты все-таки сюда добралась? Не пешком же пришла, надеюсь?

— Но ведь и не по воздуху прилетела, верно?

— Тебе нельзя ходить в такую даль!

Он только теперь оценил бабушкин наряд: алый джемпер, синие брюки в белый цветочек и бело-розовые резиновые сапоги.

— Ходить в такую даль! В свое время я могла идти милю за милей без роздыху — и подальше ходила, чем вы, молодежь, сейчас. К тому же моя палка при мне, и еще я чудно посидела у ручья на привале.

— И где же твоя палка? — недоверчиво спросил Адам.

Нана кивком указала на изгородь, к которой действительно была прислонена полосатая трость.

— Пойдем, — покачал головой Адам и повел бабушку в дом.

Он поставил чайник и полез в кухонный шкафчик за печеньем.

— Вот, — достал он жестянку с изображением Чарльза и Дианы. — Ты, наверное, умираешь с голоду.

Нана подозрительно заглянула в жестянку.

— Я-то думала, ты хранишь здесь сувениры со дня их свадьбы, — сказала она.

— Да ладно тебе! Я пополняю ее каждую неделю — ну почти.

Нана выбрала фруктовую шрусберийскую лепешку[24] и, прежде чем есть, с сомнением ее понюхала.

— Какое же срочное дело заставило тебя прошагать пол-Дорсета? — поинтересовался Адам, поставив две кружки с чаем на древний кухонный стол и выдвигая стулья для себя и для бабушки.

— Прогулка еще никому не вредила. Мне в моем возрасте надо больше двигаться, иначе я окостенею.

— Но все-таки глупо рисковать, когда в этом нет необходимости. Я же о тебе забочусь, — сказал Адам с укоризной, взяв ее за руку.

— А я о тебе, поэтому и пришла. И потом, приятно выбраться из дому и поболтать с кем-нибудь, пусть хоть даже с Сэром Уолтером, — заметила Нана, взглянув на кота, прошмыгнувшего в кухню, чтобы лишний раз напомнить о своем существовании. — Так что же у вас происходит?

— Я же тебе говорил, — вздохнул Адам. — Кей влюблена в актера…

— Да, но он мне совсем не понравился, — возразила Нана, запуская руку в жестянку и вытаскивая очередную лепешку.

— Боюсь, твои симпатии значения не имеют. Важно, кто нравится самой Кей.

— Значит, ты так ей и не признался, — заметила Нана с набитым ртом.

— Я тебе уже объяснял, что это абсолютно лишнее. Кей любит Оли Уэйда Оуэна.

— Это ей кажется, что она любит Оли Уэйда Оуэна, а кажется ей так, возможно, только потому, что у нее нет выбора!

Адам покачал головой, вникая в логику бабушки.

— Она же не знает, на что еще может рассчитывать, — продолжала Нана. — Взять хотя бы печенье в этой банке. Если бы в ней нашлось еще что-нибудь, кроме этих сыпучих лепешек, я бы, может быть, их и не выбрала!

— Думаю, не так все просто, — возразил Адам.

Но Нана упрямо помотала головой:

— Надо ей сказать, Адам! Другого выхода нет.

У Адама иссякли аргументы, чтобы убедить бабушку, но, к счастью, ему не пришлось этого делать, потому что зазвонил телефон.

— Алло?

— Адам? Это Джемма.

— Джемма! — воскликнул Адам. — Только не говори, что ты передумала насчет голливудского фильма!

— Боюсь, не передумала. Я по поводу Кей…

— А что с ней? — нетерпеливо перебил ее Адам.

— Случилось самое ужасное. На твоем месте я бы поехала и проверила, не наделала ли она глупостей.

Кей все же удалось взять себя в руки. Положив фотографию Энабел обратно в блокнот, она посвятила остаток дня уборке, вертясь как белка в колесе. Она пылесосила и мыла, скребла и драила, застилала и прибирала до тех пор, пока нигде не осталось ни одного квадратного дюйма, обойденного ее усердием. Затем отправилась за покупками и пополнила в шкафчиках запасы всего, что только может потребовать придирчивый постоялец, а также приобрела несколько вещиц, которые помогли бы ей утешиться, когда нынешние обитатели Уэнтуорт-хауса съедут. Каждую секунду она заняла какой-нибудь деятельностью, чтобы отвлечься от невеселых мыслей.