Кэтрин Стоун - Ложе из роз

– Возможно, она что-то рассказала кому-нибудь из них перед смертью.

Ник закрыл глаза и снова мысленно услышал слова, которые произносила Айрис Гаррет. В том состоянии, в котором она находилась, Айрис, должно быть, сама поверила в собственную ложь. Через несколько минут после совершения преступления она убедила себя, что именно Ник убил мерзавца и насильника, которого она любила. Надеяться на то, что она расскажет о содеянном ею кому-либо, было абсолютно бессмысленно. Записка, написанная ее рукой, доказывала лишь, что она могла быть пособницей убийства, но не оправдывала Ника: отпечатки его пальцев, окрашенные кровью полицейского, были повсюду.

И тогда он бежал.

Но Ник с самого начала знал, что это не могло кончиться благополучно; он так и сказал своему ангелу с волосами цвета корицы, желавшему защитить его. Значит, так оно и будет.

Виктор Тесье почувствовал замешательство Ника, и это было похоже на его собственное отчаяние и беспомощность, когда ему сказали, что его ребенок умер.

– Мы провели вместе всего десять дней, мой сын и я. Он был такой крошечный, мой малыш, как и отверстие инкубатора, сквозь которое едва могла протиснуться моя рука. Магия музыки ничто по сравнению с тем, что я чувствовал, когда крошечные пальчики захватывали мою руку и сжимали ее. Я ощущал отвагу и любовь этого малыша. Я молил Бога, чтобы и он почувствовал мою.

На мгновение Виктору показалось, что Ник хочет шагнуть ближе к нему. Они могли бы коснуться друг друга – снова, через столько лет.

Но, видно, ребенку, найденному в одежде из запекшейся материнской крови, было суждено всю жизнь оставаться жертвой крови, пролитой другими в минуты вожделения, насилия и ярости.

– Ник? – умоляюще произнес Виктор. – Лукас?

– Забудьте обо мне, – раздался тихий голос Лукаса Тесье из окрашенной красным тени. – Просто забудьте о моем существовании.

Черная Гора Рождество

Когда-то давным-давно Чейз Тесье имел обыкновение читать что-нибудь важное или просто интересное гран-перу, а в это рождественское утро в веселой лиловой с кремовым кухне дома на горе Чейз, Хоуп и Кассандра по очереди читали Виктору.

Они просматривали бумаги в поисках каких-нибудь сенсационных сведений о пристрастиях Роберта и что-нибудь полезное для них о старых убийствах в Сан-Франциско и Напа. Довольно быстро они разыскали сведения о том, что «преступник», содержавшийся в окружной тюрьме, был найден в рождественскую ночь в груде мусора, но, видимо, до более серьезного расследования руки так ни у кого и не дошли.

– Здесь нет ничего, – сказал Чейз, закончив просмотр очередного «желтого» листка.

– Здесь тоже, – отозвалась Хоуп, пролистывая «Кроникл».

– И здесь нет. – Кассандра подняла глаза от местной газеты, когда-то издававшейся покойным мужем Элинор.

– Пока ничего, – спокойно прокомментировал Виктор. – Но я еще должен повидать их обеих, и сделаю это сегодня же.

– Обеих? Вы хотите сказать, Джейн и Сибил?

– Да.

– Я тоже буду счастлива побеседовать с Сибил, Виктор, – немедленно заявила Хоуп. – Я буду просто в восторге от этого.

– Как и мы с Кассандрой, – добавил Чейз. – Мы ни в коем случае тебя не бросим.

– Благодарю. – Виктор заставил себя улыбнуться. – Благодарю вас всех.

В это время раздался телефонный звонок.

Чейз взял трубку:

– Да, я слушаю. – Он посмотрел на Хоуп: – Это Мерил Этвуд, спрашивает тебя.

– О! – Хоуп поспешила к телефону. – Мерил?

– Привет, Хоуп, я звоню от Джона Мадрида. Он хочет видеть тебя, меня и Ларри Биллингса сегодня, и как можно скорее. Джону Рождество не в Рождество, когда его Крейг в тюрьме. Я думаю, что и у вас не самое праздничное настроение, верно?

– Верно.

– Так ты приедешь?

– Конечно.

Хоуп положила трубку и обернулась к остальным:

– К сожалению, несмотря на праздничный день, я должна посетить Джона Мадрида. Это значит, что я не поеду с вами к Сибил.

– Все будет в порядке, – успокоил ее Чейз. – Думаю, Кэсси и я справимся.

* * *

Коттедж Джейн Периш на Сейдж-Кэньон-роуд удивительно напоминал домик на Зинфандель-лейн.

К нему вела подъездная дорожка, обсаженная кедрами, а по стенам вилась вистерия, бутоны которой ниспадали лиловым каскадом со стропил и крыши. Венок на двери коттеджа был сплетен из веток сосны и гардении, а в застекленной двери сверкал и переливался яркими красками орнамент, придуманный и сделанный Джейн наподобие витража.

Стоя у двери Джейн, Виктор никак не мог собраться с силами и позвонить. Он чувствовал, что Джейн здесь, рядом… Наконец-то!

Джейн и в самом деле находилась дома. Она стояла на коленях перед голубой рождественской елкой в деревянной кадке, которая служила ей уже не одно Рождество. Елка была слишком тяжелой, и сама Джейн с ней не справилась бы, но в этом году она стояла в доме благодаря Нику. Он внес ее вместе с кадкой в коттедж, а когда Джейн попросила его помочь нарядить елку вместе с ней, не стал отказываться, хотя и признался, что не помнит, чтобы когда-нибудь ему доводилось это делать.

Теперь, когда большая часть работы была уже закончена, игрушки и гирлянды сверкали и переливались на ветках, а под елкой лежали в своих ослепительно ярких обертках дары щедрой художнице, которая всегда делала столько подарков людям. На каждой обертке было написано: «Тете Джейн». Где-то неподалеку детям, чутким и любящим, не терпелось узнать, понравилось ли ей то, что они смастерили для нее. Они, казалось, были продолжением телефонных звонков, которых Джейн несколько побаивалась, потому что отвечать надо было веселым и бодрым голосом.

Но как она могла сохранять бодрость?

Джейн как раз рассматривала один из таких подарков, обернутый в темно-синюю, как ночное небо, бумагу, украшенную серебряными звездами, когда в дверь позвонили.

Встав и пройдя несколько шагов, она открыла дверь, и тогда…

О, тогда она увидела серебряные пряди в его черных как смоль волосах – они напоминали вспышки света. Глаза его были темно-синими, как синева ночного неба, в них только чуть посверкивали серебристо-серые искры. Такие знакомые ей глаза, такие печальные и усталые.

И такие любимые.

– Виктор, – прошептала она.

Мой Виктор!

– И Молли!

Молли в знак приветствия завиляла хвостом.

– Привет, Джейн.

Моя Джейн.

– Могу я войти?

– Конечно, Виктор. Что-то не так?

Что еще могло быть не так с человеком, уже обвиненным в убийстве полицейского и заключенным в тюрьму? Джейн отлично помнила выражение лица детектива Ларри Биллингса, его глаза, полные ненависти, и ту страшную ночь в парке «Золотые ворота».