Мой бывший бывший (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

Пусть из-за сделки, которую мы ему принесли в зубах, он не стал хоть как-то карать нас за нашу «мелодраму».

Пусть они и по-прежнему сидят сейчас отдельно, и травят со старшим Такахедой такие вдохновенные байки, будто два не видевшихся с армии однополчанина.

Это не значит, что он мне спустит срыв той сделки, которая уже вот сейчас находится в его руках. Вопрос слишком больших денег, чтобы тут закрывать глаза и вспоминать про дружеские отношения.

Вот только совсем недавно Вика была рядом со мной. Так близко, что можно было схватить её и присвоить себе, если бы, конечно, я имел на то право. И после этого предлагаете мне спокойно наблюдать, как за ней упорно ухлестывает этот наглый тип? Ага, сейчас! Бесит он меня. С каждой секундой — все сильнее.

И все же — даже дураку заметно, что Викки этого настырного хлыща упорно игнорирует. А ему это не нравится, но переломить ситуацию Ютака-сан не может. Хоть и пытается.

Один, два, три раза он пытается с ней заговорить, и получает только деловитый, исключительно формальный ответ, к которому сложно придраться с точки зрения делового этикета, но когда рассчитываешь на что-то большее — в таких ситуациях ощущаешь себя кораблем, что брюхом садится на мель, в месте, где думал нестись на всех парусах.

Я знаю это ощущение. Викки практикует такие штучки, кажется, с той самой поры, как вылезла из пеленок.

И вроде как я должен радоваться, что моей запретной этот японец не интересен, но я-то прекрасно помню, как выводит из себя, когда из раза в раз эти ироничные глаза с тебя соскальзывают на что-нибудь другое. Или — на кого-нибудь другого. Лично для меня это в свое время только послужило поводом закусить удила и добиться того, чтобы эта упрямая язва посмотрела на меня. Я добился! И это ж надо было — это потерять! Впрочем, речь сейчас не об этом.

Если добился один — сможет добиться и другой. А ведь японец примерно на это сейчас настраивается — я это по его все сильнее напрягающейся физиономии вижу. Проигрывать он не умеет. И он для Викки — чистый лист…

Даже Ольшанский не вызывает у меня столь глубоких опасений, как этот молодой узкоглазый мажор.

Короче говоря, под все эти мысли — аппетит за обедом у меня отмирает тоже. И когда Эд, наконец, встает из-за столика с Такахедой — приходится приложить усилия, чтобы и самому не вскочить на ноги, как мальчишке.

Эд раскланивается с Такахедой, ожидает, пока и мы попрощаемся с остальными представителями господина Такахеды, а потом красноречиво кивает нам, указывая на выход. Наконец-то!

Наконец-то можно вернуться на работу, где точно нет этого раздражающего мое внимание щенка…

Пальцы Эда сжимаются на моем локте. Вряд ли он собирается меня снова отчитывать — Козырь вообще обычно не лезет в личную жизнь сотрудников, если она не мешает выполнению работы, поэтому я оглядываюсь на него заинтересованно.

Эд же молчит ровно до той поры, пока мы не выходим из ресторана. Будто опасается, что нас подслушают.

— Ну и как тебе младший Такахеда? — задумчиво интересуется он, когда мы уже подходим к оставленным на парковке машинам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну… — признаться, мне приходится взять паузу, перед тем как дать четкий ответ на поставленный вопрос. В конце концов, в моем отношении к упомянутому типу очень много личного, и это еще надо отделить. — Хватка у него определенно имеется…

— Кадзу требует, чтобы мы приняли Ютаку здесь как его представителя в Совете Директоров, — невесело произносит Эд.

Кратко даже не описать, насколько мне не по вкусу эта новость. Так и припоминается его нахальное обещание моей Викки.

Еще увидимся.

Интересно, он это сходу у отца выпросил, или так и было задумано сначала? Зная Такахеду — скорее второе. Он не склонен к поспешным решениям.

— И почему не Кэтсеро? — мрачно интересуюсь я, почти с ностальгией вспоминая старшего сына Такахеды. Два года с ним работали. До того самого эпизода с некорректными переводами, когда Такахеда сразу же сменил представителя. Но мы ждали обоих его сыновей на этих переговорах. А приехал только Ютака.

— Он себя скомпрометировал, допустив заключение того контракта, — Эд с сожалением морщится, — хотя, я спрашивал, почему Кэтсеро не приехал. У него нарисовались какие-то проблемы со здоровьем. Подробностей мне добиться от Кадзу не удалось. Он вообще скуп на личную на информацию.

— И надолго нам это счастье?

— На полгода, а там — «по обстоятельствам», — Эд хмурится, будто уже предвкушая это сомнительное удовольствие. По всей видимости, Ютака не нравится и ему. И уж тут точно ни при чем личное отношение. А вот интуиция Козыря — это повод лишний раз поставить себе зачет. Все-таки дело не только в том, что японский мажорчик решил приударить за моей Викки.

— Принято, — хмуро киваю я. Если на это прискорбное обстоятельство согласился Козырь — значит, и мне не с руки спорить. С Ютаку надо будет как-то жить.

Надеюсь — ни черта-то у него не выйдет!

Взгляд цепляется за стоящую у машины Викки. Она снова стоит, погруженная глубоко в себя, зябко кутается в пальто, прячась от ветра. Малышка моя… Сколько же я тебе еще должен…

— Захар, — вдруг повышая тон, окликает моего зама Эд, — а садитесь-ка ко мне, есть к вам пара вопросов.

— Какие еще вопросы?

Иногда Козырь ставит в тупик даже меня. У Максимовского же такое выражение лица, будто он припоминает — какой именно его косяк мог дойти до гендиректора. Впрочем, меня тоже одолевает легкий ступор.

Эд смотрит на меня как на идиота. Долго так смотрит. Так, что даже до меня доходит.

— Зря ты это, — тихо произношу я, снова касаясь взглядом нахохлившейся Викки.

Все равно это все бесполезно. Разве что выкроить лишние сорок минут в её компании. В её невыносимо желанной компании, когда каждый вздох превращается в добровольно принятый глоток кислоты.

И убрать одни лишние уши из двоих — это классный маневр, на самом деле, тому же Максимовскому я бы не рисковал подбрасывать такой пищи для ума, как моя личная жизнь.

— На работе ты должен быть в форме, — бесстрастно отрезает Эд, — и она кстати тоже.

На самом деле — будь наша история попроще, я бы воспользовался этой оказией, чтобы поговорить с Викки. Уболтать её… На что-нибудь.

Но условия у нас другие.

Поэтому первые десять минут мы едем в тишине все на том же заднем сиденье рафармовского служебного джипа. И ехали бы и дальше, только Вика заговаривает со мной сама. Точнее — задает вопрос.

— Ты и вправду разбежался со своей… Кристиной?

В первую секунду я не особенно и понимаю, что этот вопрос действительно правильно мной расслышан. А эта дивная многозначительная пауза, во время которой становится понятно, что Викки точно сглотнула какой-то неприятный эпитет в адрес моей бывшей невесты.

Неожиданность этого вопроса дает мне повод повернуться к Викки — до того я очень старательно этого избегал. Не хотелось смущать её еще сильнее, я и так совсем потерял берега в ресторане, возвращаться на землю пришлось в принудительном порядке.

Как хорошо, что есть этот повод — полюбоваться на красивый, чувственный профиль. Пусть снова сводит все нутро голодной жаждой, можно перетерпеть, но Викки стоит всякой секунды этого любования. Пусть даже она сейчас и предпочла бы мою компанию чьей угодно.

— Да, мы разошлись, — спокойно киваю я. Хоть и не особенно мне хотелось поднимать эту тему до того, как Крис сама объявит о нашем разрыве — в конце концов, такой был уговор, но сейчас смысла отрицать я не вижу.

— Почему ты сразу мне не сказал? — сухо уточняет Викки и так выразительно прожигает взглядом спинку водительского кресла, будто хочет прожечь дыру в обивке. — Я ведь три раза тебя к невесте посылала.

Я пожимаю плечами, не особенно находясь со словами.

Сложно на самом деле найти моему молчанию объяснение. Мой слух будто смазывал слово «невеста» из уст Викки. Кристина уже не имела значения. Все что мне нужно было от Лемешевой — чтобы она как можно быстрее обнародовала наш с ней разрыв. А там… Там Викки узнала бы сама.