Другие Мы - Елена Сокол

Но дозвониться не получается – Дин заблокировал меня.

Я бегу к его дому и звоню в дверь. Через мгновение открывает черный от горя и, кажется, не совсем трезвый Брэд Вильчек, его отец, и говорит, что не знает, где Дин.

Проходит невыносимо длинная и оглушающе тихая неделя, в течение которой я осмысляю все, что между нами произошло, и начинаю дико сожалеть о своем глупом и эгоистичном поведении.

Впервые в жизни я обращаюсь к высшим силам, чтобы позволили мне увидеть Дина и все ему объяснить. Я представляю, как брошусь ему на шею и буду умолять о прощении за свое поведение в тот дождливый вечер, но когда он появляется в школе, на меня будто обрушиваются небеса.

Дин идет за руку с… Катей.

Он смеется и что-то говорит ей на ухо, а она, хихикая, теребит чертовы ленты в волосах. Они проходят в двух метрах от меня, замершей в изумлении и позабывшей о том, как дышать. Дин не смотрит на меня, и я больше не существую для него. А на уроке девочки шепчутся о том, что эти двое встречаются уже неделю.

Неделю…

Вечерний воздух приносит с собой запах цветущей сакуры и ландышей. Я распахиваю окно шире и упираю ладони в подоконник, чтобы не слышать крики с первого этажа.

Даже месяц не прошел со дня смерти этого ребенка, а они, нарушив тихий траур, осыпают друг друга грязными ругательствами, выясняя, кто из них его любил, а для кого он ничего не значил.

– Я скорблю! – Орет мать. – А ты развлекаешься в ночном клубе с девицами!

– Хочешь сказать, я не скорблю?!

– Да ты даже не заметил, что произошло! Для тебя как будто все идет, как и шло! Ты даже не видишь, насколько мне плохо! Я так больше не могу! Я ухожу!

Я делаю вдох. Закрываю глаза.

Моя душа проделывает путь сквозь пространство – туда, где Люси. Чем она занимается? Как живет? Ей легче без меня? Вот бы можно было услышать ее голос.

Но обратного пути нет. Все предают. Нельзя распахивать свое сердце, как окно – потеряешь его часть, а то и сразу целиком.

Я зажмуриваюсь и выдыхаю.

Снова вижу, как маленький гробик опускают в землю. И как плачет мать. Чувствую, как мерзнут мои руки от ветра и кладбищенской земли. И ощущаю пустоту, пытаясь отыскать взглядом Люси в серой толпе пришедших проститься с маленьким человеком, которого больше нет.

Не реви. Не реви!

Таких, как она, миллион. В Люси нет ничего особенного. Она просто эгоистка – вот кто она такая.

Внизу что-то бьется – ваза или посуда. Крики сливаются в гул сирен.

Я больше не пущу в душу эту тоску.

Я стираю из памяти Люси, я запрещаю себе смотреть в ее окно.

Я спускаюсь вниз, но не обнаруживаю никого. У двери валяются мамины часы. Поднимаю их – стрелка замерла на половине восьмого.

– Где мама? – Спрашиваю у отца, который пьет в кресле бурбон в своем кабинете.

– Ушла. – Сухо отвечает он.

До меня в этот момент еще не доходит, что она ушла навсегда.

Мой голос хрипнет. Наверное, простыла.

– Держи леденец, – говорит преподаватель по вокалу, – должен помочь.

Я смотрю на часы. Выступление через десять минут. Мама вряд ли успеет, а вот отец обещал приехать на мое выступление.

Едва мне успевают поправить прическу, как организатор приглашает нас на сцену. Голос не подводит, и мое соло срывает овации. Сквозь слепящий свет софитов я пытаюсь разглядеть присутствующих в зрительном зале. Не найдя отца, решаю, что пропустила его в толпе.

Но даже после окончания концерта не нахожу его в холле. Неужели, он не успел? Звоню маме, она срывающимся голосом сообщает, что ей только что звонили из полиции. Авария. Я мчусь пешком в больницу и требую пустить меня в реанимацию. Через минуту приезжает и мама. Ровным голосом один из медиков сообщает нам, что отца не смогли спасти, его сердце остановилось еще в машине скорой помощи.

Мне приходится посмотреть себе под ноги, чтобы понять, стою ли я все еще на земле, или меня уже нет. Затем я двигаю этими ногами – сначала одной, потом другой, чтобы выйти на свежий воздух. Ни звезд, ни луны. Все исчезло, как и моя прежняя жизнь. Все, что осталось, превратилось в грязно-серую шапку неба над головой. Навсегда.

Оказавшись дома, я первым делом отрезаю себе волосы.

Это больно. Хорошо.

Я все поняла. Усвоила урок. Что дальше?

Лишь последствия.