Евгения Перова - Я все равно тебя дождусь!

– Я в доме еще нашла и отобрала самые характерные. Марк, посмотри, мне кажется, там четко просматриваются три стиля!

Марк с Сережкой стали перебирать рисунки: действительно, было несколько вполне детских каляк-маляк и немного ученических этюдов – натюрморты, пейзажи, обнаженная натура. Но часть рисунков резко выделялась по манере: не такие профессиональные, как училищные, но очень экспрессивные, яркие и одновременно мрачно-агрессивные. Особенно выразительными казались портреты – или автопортреты? Девичье лицо, слегка напоминающее Вику, было нарисовано резкими мазками фломастера, а сверху залито акварелью – потеки фиолетовой, синей краски или красной, напоминающей кровь…

– Ну вот. Собственно, это все. – Лида жалобно взглянула сначала на Марка, потом на Синельникова. Тот произнес преувеличенно бодрым тоном:

– Мне кажется, версия вполне правдоподобная.

– Да. Это все объясняет. Ну ладно, помянем! – Марк разлил водку, и они молча выпили. Синельников вздохнул и подцепил на вилку кусок копченой колбасы, а Марк положил себе гору оливье. Он по-прежнему ни на кого не глядел. Лида вдруг встала – руки у нее дрожали:

– Ой, я забыла про картошку! Наверно, остыла…

Она убежала на кухню и пропала. Синельников опять вздохнул и пнул жующего Марка под столом, а когда тот поднял голову, выразительно кивнул ему в сторону кухни. Лида стояла над закутанной кастрюлей с картошкой, забыв, зачем пришла. Ее трясло: одно дело вести изыскания и размышлять, другое – рассказывать все это в лицо Марку. И еще ей вдруг стало страшно: господи, ведь могло случиться все, что угодно, и с Марком, и с Илюшкой! Какой ужас! Но тут Марк обнял ее, и Лида заплакала от облегчения.

– Не плачь, родная! Все нормально. – Он заглянул ей в глаза. – Ты моя умница! Какое исследование провела! И Сережка! Что бы я без вас делал! Вы правильно поступили, молодцы. Просто мне надо обдумать все, понимаешь? Ты не станешь переживать, если я немножко подумаю один? Я не отгораживаюсь, я с тобой.

– Да я все понимаю, – всхлипнув, сказала Лида.

– Ты переволновалась. Ничего, ничего, все будет хорошо! Ну, где твоя картошка?

Остаток вечера они говорили о чем угодно, только не о Вике, и смели всю картошку вместе с закусками подчистую. Марк отправился провожать Синельникова, но с крыльца вернулся и опять обнял Лиду:

– Я погуляю немножко, ладно? Подумаю. Не переживай, я вернусь!

Они ушли, и Лида села у стола, бессильно уронив руки, не в силах превозмочь страшную усталость. Она пожалела, что нет Илюшки – он бы ее сейчас утешил. Но сын остался на ночь у Синельниковых. Лида глубоко вздохнула – ладно, нечего сидеть, надо шевелиться! И начала прибирать со стола. А Марк с Сережкой довольно долго шли молча, потом Шохин кашлянул и произнес:

– Ну, в общем… Я хотел сказать… Короче – спасибо тебе, друг!

– Да не за что! Как ты?

– Ничего. Сначала я, конечно, психанул…

– Я заметил.

– История с Владиком меня просто потрясла. А Лида, выходит, все это время знала? И не проговорилась!

– Она тебя берегла!

– Да-а… Мне надо все это осмыслить. Но уже многое стало понятно.

Они еще помолчали, и Сережка сказал:

– Давай, колись! Я же чувствую, тебя что-то гложет.

– И все-то он замечает! Да, это Лиде не расскажешь…

– Что-то… насчет секса?

– Как-то стыдно об этом говорить…

– Да ладно, свои люди! У вас с ней что, не ладилось?

– Ты понимаешь, я ее не любил так, как Артемиду или Александру… когда-то. Но она мне нравилась, сильно. Ну, физически.

– И что удивительного? Молодая, красивая, сексуальная!

– Я только сейчас понял, что не надо было с ней спать. Это все усугубляло. Я узнал про изнасилование после аварии. Понятно, что это не могло пройти для нее бесследно. Ну, я старался быть нежным, всякое такое. Но весь мой прежний опыт не годился, понимаешь? Она все равно боялась! Старалась, очень старалась, но… Конечно, надо было обратиться к специалисту… Но она категорически не хотела…

Друзья остановились недалеко от фонаря, потому что Марк сильно волновался. Мороз крепчал, но оба не замечали этого, машинально притоптывая ногами.

– Было два варианта, и оба хуже, как говорится. Всегда наступал момент, когда уже не до нежности. И она… она никогда не могла расслабиться и просто мне уступала. Ей было больно, понимаешь? Каждый раз это было немножко изнасилование! Меня это так угнетало… Но еще хуже другое… Иногда в ней словно срабатывал переключатель. Я чувствовал ее панику, хотел прекратить, но… Тут она сама начинала действовать, и очень активно. Это был очень жесткий секс. И со временем становился все жестче. И справиться с ней я не мог! Потом разрядка – и она тут же засыпает. А мне остается залечивать раны.

– Раны?

– Сереж, она кусалась, царапалась, один раз чуть руку мне не вывихнула!

– Какое-то садо-мазо…

– Мне это совсем не нравилось, честно! Я сам чувствовал себя… изнасилованным. А когда пытался с ней поговорить об этом, она только непонимающе хлопала глазами: «Я ничего не помню!» Пугалась и принималась рыдать. Теперь только понял – я спал с Кори.

– Да, похоже… Вот черт…

– Когда у Вики зашкаливала паника, «выходила» Кори.

– Слушай, как-то жутко это все.

– И не говори. Сам не верю, что существовал в таком кошмаре.

– И как это может быть? Живешь себе, живешь, и вдруг ты вовсе не Сережка Синельников, а… не знаю… граф Дракула какой-нибудь! Бррр…

– А не хочешь быть маленькой девочкой? Вон этот, как его… Про которого Лида рассказывала! У него и девочка была среди персонажей!

– Ой, да ну это все к черту! Слушай, забудь, как страшный сон, и живи дальше. Счастье, что у тебя есть Лида.

– Это верно. Кстати, у меня к тебе просьба.

– Еще одно расследование?

– Нет! Если невозможно, то и не надо, но очень хотелось бы!

– Да в чем дело-то?

И Марк рассказал. Синельников вытаращил на него глаза:

– Ну, ты даешь! Не мог раньше сообразить? Сегодня уже тридцатое… Да какое тридцатое – уже полтора часа как тридцать первое!

– Сереж, как получится! Нет так нет.

– Вот это да! Наташке расскажу – не поверит…

– Только Лиде не проболтайтесь!

– Обижаешь! – И Синельников ловко толкнул Марка в сугроб. Тот шлепнулся, задрав ноги, но успел схватить друга за руку. Они еще немножко повалялись в снегу, отвешивая друг другу тумаки и кидаясь снежками, потом разбежались. Когда Марк пришел домой, Лида еще не спала и взглянула с тревогой, но тут же улыбнулась, увидев выражение его лица.

– Все нормально, не волнуйся. Прогулялись с Сережкой.